– Она хочет меня скомпрометировать, но я этого не потерплю…

На шум выходит хозяйка, разумеется, перепуганная:

– Что такое?

– Вы скрываете мою жену… Я буду на вас жаловаться… Господин полицейский офицер, потрудитесь составить протокол.

– Какую жену?

– Марью Николаевну N.

С хозяйкой чуть не обморок. Марья Николаевна – это та, которая явилась к ней утром.

– Возьмите её, ради бога… Не кричите только…

– Нет, этого я так не оставлю! Прошу составить протокол.

Боясь скандала, хозяйка умоляет кончить дело миром.

– Я обесчещен, я осрамлён, – вопит несчастный супруг, – я вам покажу, – грозится он хозяйке, – как сманивать замужних женщин… Я вам покажу!

– Не волнуйтесь, – говорит ему полицейский, – я с удовольствием составлю протокол, но, мне кажется, это дело лучше покончить миром.

– Согласен, – вдруг решает обманутый муж, – пятьсот рублей!

Идёт торговля. На трёхстах или около того сходятся. Хозяйка даёт деньги и отпускает жену.

Жена уходит понурая, в слезах, муж её упрекает в вероломстве, полицейский уговаривает их помириться, и с этим все удаляются. Эффект получается полный.

Нужно ли пояснить, что и муж, и полицейский, и понятые были переодетые мошенники, которые подряд несколько дней со стереотипной точностью проделывали эту штуку с различными хозяйками, пока, наконец, их не накрыли на месте преступления.

Убийство портнихи{2}

Несколько лет тому назад зимой поступило заявление в управление участка одной из заречных частей города Петербурга о том, что портниха Варвара Семёнова, исчезнув неизвестно куда, не является домой уже три дня. Через два дня после поступления этого заявления на Неве в сугробе снега был найден труп неизвестной молодой женщины. На шее зияла большая рана. Убийство, по-видимому, было совершено кинжалом или ножом.

Личность убитой была установлена в тот же день. Труп оказался пропавшей без вести портнихи Варвары Семёновой. Дело представлялось загадочным и таинственным, так как убийство было совершено, по-видимому, не с целью ограбления – на убитой не только все вещи были целы, но даже не был похищен и кошелёк с тремя рублями.

Неонилла Филимонова, у которой Варвара Семёнова снимала комнату, рассказала, что покойная была скрытного характера и о себе не любила говорить. Очень часто она уходила на работу в разные семейные дома, ночевала же всегда дома. Ни один мужчина в гости к ней не приходил. Жила она скромно и была очень трудолюбива. Всегда что-нибудь шила и только изредка читала. В последнее время не раз у неё были заплаканы глаза. На вопрос: «не случилось ли что-нибудь с ней?» отвечала, что у неё болят глаза и что у неё нет никаких причин плакать.

Немного больше света пролила на дело постоянно бывавшая у Варвары Семёновой её подруга Мария Петрова. По её словам, недели за две до убийства Семёнова, которую она застала в слезах, призналась ей, что она полюбила одного господина и была счастлива в течение нескольких месяцев. Теперь же предстоят ей тяжёлые дни, потому что приезжает из провинции в Петербург жена любимого ею человека. Как зовут этого господина и где он живёт, сказать не захотела.

На столе в комнате Варвары Семёновой было найдено адресованное на её имя нераспечатанное письмо, полученное на третий день после её исчезновения. «Милая Варя! Почему ты вчера не пришла? – писал кто-то. – Ведь ты хотела ещё раз у меня побывать. Жду тебя сегодня. Получил телеграмму, что приедет ещё через неделю. Приходи же! Твой Н.».

Неизвестного господина Н. никто из окружавших Варвару Семёнову вместе с ней не видел, и разыскать его представлялось очень трудным.

Во время похорон Семёновой подошёл к шедшей за гробом Неонилле Филимоновой какой-то прилично одетый господин и спросил, кого хоронят и на каком кладбище.

– А вы разве знали Вареньку? – спросила Филимонова, ответив на заданные ей вопросы.

– Да… Нет… – пробормотал неизвестный, сел на извозчика и уехал.

Когда агент сыскной полиции узнал об этом, он сейчас же сообразил, что если неизвестный господин являлся на похороны, он непременно посетит и могилу. Поэтому он отправился на дежурство к кладбищенскому сторожу. Действительно, на следующий день приехал какой-то господин с венком и попросил сторожа указать могилу Варвары Семёновой. Выследить и открыть звание этого господина, уже не было трудно. Это был землевладелец Николай Михайлович Стукин. Было выяснено, что после отъезда жены в имение Стукин проживал в квартире вдвоём с лакеем Иваном Хохликовым и что Варвара Семёнова часто приходила к Стукину.

Хохликов словоохотливо и откровенно описал жизнь своего барина. Он рассказал, что Варвара Семёнова постоянно шила бельё для Стукиной и у них на квартире, и у себя на дому. Весной барыня уехала в имение на юг, и с тех пор Семёнова стала приходить к барину сначала редко, а потом почти каждый день. Оставалась она с ним вдвоём по несколько часов… По их разговору и обращению между собой он не сомневался, что Семёнова находится с барином в любовной связи. В последнее время, когда было получено известие о скором возвращении барыни, Семёнова заскучала. За три дня до находки трупа Семёновой она была у барина и ушла куда-то вместе с ним. Уходя, барин сказал, что домой возвратится не скоро. Ушли они часов около 9 вечера, а пришёл домой он около 3 часов ночи.

Стукин сначала попробовал было отрицать своё знакомство с Семёновой, но когда узнал о показаниях своего лакея, объяснил, что он желал скрыть свои отношения с Семёновой потому, чтобы не дошли эти слухи до его жены. С Варварой Семёновой он действительно был в близких отношениях, но в последнее время решил прекратить эту связь навсегда. Объявив об этом Семёновой, он дал ей двести рублей и попросил её больше к нему не приходить. Проводив её вечером до Невского проспекта, он отправился в клуб. Прощаясь, Семёнова, по-видимому, искренно его полюбившая, сказала, что она хочет побывать у него ещё раз и обещала прийти на следующий день. Не дождавшись её в условленный час, он написал ей письмо, на которое ответа не получил. Убита Семёнова, по его мнению, с целью ограбления, так как при ней не было найдено данных им ей двухсот рублей.

При осмотре квартиры Стукина было обращено внимание на висевший на стене вместе с разным оружием большой финский нож. Клинок ножа был совершенно чист, но на чехле были заметны свежие следы крови.

Стукин выразил по этому поводу своё крайнее удивление и заявил, что происхождение пятен он объяснить не может, тем более что в течение нескольких лет он не брал этого ножа в руки. Складывалось полное убеждение в виновности Стукина. И, действительно, улики против него были неотразимы. Последний, кого видели вместе с Семёновой перед её убийством, был он. Хотя объяснение Стукина о том, что он был в клубе до 3 часов ночи и подтвердилось, но он мог явиться в клуб и после совершения убийства, тем более что установить час, в котором он пришёл в клуб, не представилось возможным. Свежие пятна крови на чехле финского ножа, который по своим размерам подходил к отверстию раны, указывали на орудие преступления. Мотив совершённого преступления был ясен. Стукин желал прервать свои отношения с Семёновой, а она не хотела. Он ждал приезда жены, боялся, чтобы до неё не дошли слухи об его связи с Семёновой, и поэтому смерть её была для него желательна. Заявление его о том, что он передал ей двести рублей, было голословным. Письмо написал с целью иметь документ, служащий доказательством его невиновности.

Так посмотрели на дело судебные власти. Стукин был привлечён к ответственности по обвинению в убийстве Семёновой и заключён под стражу.

Агент сыскной полиции, однако, смотрел на дело другими глазами. Он предполагал, что убийство совершено не Стукиным, а кем-либо другим. Он сильно подозревал Хохликова, хотя данных к изобличению его у него пока никаких не было. Пока агент раздумывал, что бы ему предпринять для раскрытия истины, утром неожиданно явилась к нему какая-то молодая девушка.