– Ифриты не любят летать на большой высоте, – сказала, зябко поеживаясь Кейси, – у них лапы и уши сильно мерзнут.

Но, не смотря на мороз, покрывавшиеся на лету ледяной коркой ифриты, изо всех сил старались добраться до «Белого Кролика». Стало трудно дышать. Давала о себе знать нехватка кислорода. К сожалению Барм не приспособил корабль для полетов в стратосфере. Далеко внизу, не знаю даже в скольких километрах, катило белые барашки бирюзово синее море с крошечными скорлупками кораблей. Маг швырнул в ифритов подвернувшуюся под руку большую грозовую тучу вместе с молниями. Но от высоковольтных электрических зарядов эти подонки только взбодрились, согрелись, и тут с хриплым, крякающим звуком сработала катапульта. Такого странного оружия я еще никогда не видел и нигде о нем не читал.

Громадный красный ящик с надписью «копченое мясо молодых игуанодонов», перелетел ограждение и ухнул вниз. На ним моментально раскрылся раскрашенный каббалистическими знаками парашют. От резкого толчка дно у ящика вывалилось, и вниз посыпались маленькие беленькие парашютики с подвешенными к ним бутылками. Их тут же заметили ифриты, и резко изменив курс, с радостным воем бросились проверять содержимое. Через пять минут в небе, кроме плавно опускающихся в море летучих бутылок ничего не было. «Белый Кролик» от инея на самом деле ставший белым, устремился вниз, к теплому морю. Пленники в бутылке у Кейси негодующе завопили. Оказывается, они были лично знакомы с командиром атаковавшего нас штурмового отряда. Они так громко рассказывали различные компрометирующие факты из его биографии, что разбудили спокойно дремавшего Хаттаба. Пожилой джинн внимательно выслушал лекцию о половых излишествах процветающих среди высшего руководства армии, сказал: «Мне это все глубоко безразлично, о драгоценные пункты приема стеклотары, это у меня двести пятьдесят шестая закупорка. Все равно найдется дурак, который выпустит!» и снова заснул.

Я посмотрел на исчезающие в волнах парашюты и спросил:

– А почему они обратно не выскакивают? Бутылки ведь не запечатанные!

– Смотри, – сказал капитан и показал посудину из второго красного ящика заблаговременно приготовленного к броску. На ее горлышке была закреплена защелка с пробкой. При раскрывании парашюта она становилась на боевой взвод, а как только джинн попадал в бутылку, джинноловка захлопывалась, и плавно опускалась вниз, чтобы не дай бог, не разбилась.

Если вернусь обратно живой и в человеческом облике обязательно напишу про это в «Магию – молодежи». Вспомнив о возвращении, я снова взялся рукой за горлышко и скомандовал:

– Теперь белый флаг и к первому русскому кораблю!

И тут нас снова тряхнуло и с такой силой, что я чуть сам не грохнул драгоценное произведение Верхнее-Кундрюпинской фабрики. Кейси, вцепившись в поручни, визжала как МиГ- 35 на взлете, ифриты заткнули уши и рухнули на дно бутылок. Я глянул вниз и тоже заорал. Правый борт, украшенный трехметровой эмблемой журнала «Супермужик», терзала огромная курица с совершенно безумным размахом крыльев. Под громогласное «Ко-ко-ко» она безжалостно уничтожала творение неизвестного художника. Дирижабль накренился на правый борт и начал стремительно терять высоту. Незакрепленный второй красный ящик с мелодичным звоном перевалился через перила и не успев выпустить парашют, разлетелся от удара о голову чудовищной птицы. Сунув бутылку во внутренний карман, я зацепился за одиноко стоящий на палубе пулемет и дал вниз длинную очередь. Пули отскакивали от огромных перьев и, срикошетив, звонко щелкали по обшивке. Зря говорят, что птица Рух вымерла. Особенно сильно стенают по этому поводу экологи. Недопустимое вмешательство в мир Зазеркалья, исчезновение редких видов, спасайте природу – мать их, то есть нашу! Но эту природу не брал даже тяжелый крупнокалиберный пулемет. Кролик птичке быстро надоел, потому что был невкусный, и она заинтересовавшись мясными блюдами в меню, стала карабкаться на палубу. Народ малодушно ломанулся внутрь, оставив корабль практически на произвол судьбы. Лишь я стрелял и стрелял из пулемета, стараясь попасть птице в глаз. Если верить «Натуралисту Зазеркалья» птица Рух питается в основном слонами и бронтозаврами. Причем чтобы наесться, ей нужен один бронтозавр или несколько слонов, но я нигде не читал, чтобы она питалась пиратскими кораблями! С голодухи она что ли, или бронтозавры все закончились?

Раньше необоснованно считали, что этот яркий представитель пернатых похож на огромного орла с размахом крыльев, как у бомбардировщиков дальней авиации. Но российские ученые во главе с известным естествоиспытателем, автором бестселлера переведенного на многие языки мира «Домашний таракан – коричневая чума двадцать первого века», знаменитым зоологом и путешественником, профессором Людоедовым-Тянь-Шанским убедительно развеяли это глубоко ошибочное мнение. Они научно доказали, что легендарная Рух – птица из семейства куриных, в процессе эволюции отрастившая огромные крылья и вынужденная питаться мясом. Теперь я на своей шкуре ощущал правоту отечественной науки.

Глаз размером с колесо от Оки, внимательно уставился на меня, двухметровый клюв хищно приоткрылся. Думаю, курица-переросток задумалась, как меня лучше проглотить. Как назло в пулемете закончились патроны. (Согласитесь, они всегда заканчиваются очень некстати). Я вытащил из-за пазухи бутылку с джинном, надеясь напоследок испортить птичке, пищеварение и тут, в редкий экземпляр вымирающей курицы из ходовой рубки ударил луч призрачно зеленого света. Чистая магическая энергия. Пятьсот мегамерлинов, не меньше. Рух закрыла глаза, снесла огромное яйцо величиной с микроавтобус, обгадила пол палубы и рухнула вниз. В падении она раскрыла огромные тридцатиметровые крылья и паря в восходящих потоках, как самолет-гигант «Максим Горький», скрылась за горизонтом.

– Вот блин, какая живучая, и во сне летает! Автопилот у нее что ли? – сказал Барм, вылезая на палубу.

– Во сне? – не понял я.

– Во сне, во сне, – сказал капитан, – нет у меня кристалла такой мощности, чтобы эту зверюгу убить.

– А чем же тогда ты «Неспешного»… Гад!

– Как чем? Этим и усыпил. – ответил Барм.

– Усыпил?

– Усыпил, усыпил. На пол часика, чтобы смыться успеть. А ля гер, сам понимаешь, ком аля гер.

У меня подкосились ноги. Усыпил, усыпил. А что же было со мной? И почему я стал лягушкой и попал в клетку? На эти вопросы ответов у меня пока не было.

Джинны всегда отличались буйным нравом и высокой трудоспособностью, но ко всему прочему слыли отличными строителями. Именно с их помощью построены египетские пирамиды, терраса в Баальбеке, Стоунхендж, Вавилонская башня, висячие сады Семирамиды и Колосс Родосский. Кроме того, множество различных замков, крепостей и дворцов по всему миру. В конце концов, оставшиеся без работы вольные каменщики и другие профсоюзы строителей возмутились, и провели через Святую Инквизицию закон «О запрете на использование иностранной рабочей силы». Часть джинов успела эмигрировать в Зазеркалье, а часть была запечатана в бутылки и сброшена в жерла вулканов. Кое-где это привело к катастрофическим последствиям, таким как извержение Везувия и взрыв вулкана Санторин.

Джинны, это души Темных Магов скончавшихся от хронического пьянства и отправленные Великим Зеленым Змеем на перевоспитание. Сами джинны не помнят, кем они были. От прошлой жизни у них осталась лишь неуемная тяга залезть в бутылку, и не только конечно в нее. В свободное от работы время они проникают в амфоры, бочонки с ромом, жбаны с брагой. Известен случай, когда пятеро матерых джиннов умудрились поместиться в перегонном кубе местного алхимика. Некоторые даже селятся в лампах, если те заправлены спиртосодержащей жидкостью. Главная цель этого наказания, отучить Темных Магов от беспробудного алкоголизма, которым бедолаги страдают пожизненно, практически до самой смерти. Ведь только в пьяном виде, они могут совершать свои ужасные злодейства и строить далеко идущие кошмарные планы. Так заведено с начала времен. Великий Зеленый Змей, свернувшись кольцом вокруг горы Кайлас на Тибете, внимательно наблюдает недремлющим внутренним третьим оком за перевоспитанием своих подопечных, или просто делает вид. Обычно на полное излечение уходит тысяча, другая лет. А некоторые индивидуумы так привыкают быть джиннами, что не хотят возвращаться в человеческий облик.