Ну, то, что он соврал — это банально. А вот то, что я так безумно обрадовался этой собачьей работе!.. Я ведь думал — мобильник дадут. Типа, для связи слов в предложения. Ага! Дадут… во что кладут.

Для связи мне воткнули в ухо горошину примитивной рации, работающей на расстоянии до 800 метров. Где-то рядом, но за периметром дачи, приткнулась машина или микроавтобус, обеспечивающий бесперебойную связь. Ну и, понятно, пара десятков «обезьян» с быстрыми пистолетами, обеспечивающих все остальное, в том числе и своевременный закат солнца в светлые воды Средиземного моря.

За время, пока я торчал на этом клятом дереве, парочка ворон свила бы вполне приличное трехкомнатное гнездо с душевой кабиной и гаражом. А у меня со скуки отщелкано пятнадцать кадров: в основном болтающаяся без дела охрана виллы, парочка симпатичных девчонок в форменных платьях, типа, горничные, да рыжий беспородный кот, разоряющий гнездо канарейки. Кот получился классно, выберусь отсюда живым и с картой памяти, можно послать в какой-нибудь журнал о природе… Только, блин, пристрелят меня после этого. Или, как минимум, посадят. На фоновом плане очень отчетливо просматривался флигель виллы, часть забора и задние ворота, где как раз принимали небольшой крытый фургончик. Фото неопровержимо доказывало, что снял я его, находясь внутри периметра, где болтаться не имел никакого права. Так что, прощай слава великого фотографа.

Прямо подо мной, уже в который раз, прошла пара охранников, вооруженных пистолетами, и, похоже, не травматикой. На мое счастье начинающего папарацци, премьер не любил, просто не терпел собак. Всего одна жучка рассекретила бы меня на раз. А на хитрую электронику всегда есть этот… с винтом.

— Крыса, — вдруг трескануло прямо в ухо, — ты там как, не заскучал?

— А то, может, тебе музычку включить? — добавил второй голос и хихикнул, — ты что любишь: оперу или джаз?

Мысленно я пожал плечами. Пьетро и Пабло — ребята не злые, просто шутки у них дурацкие. Обижаться на них — как на погоду.

— А русский рок нельзя? — улыбаясь, спросил я, предвкушая, как вытянулись озадаченные лица Папиных бодигардов.

— А там у вас есть рок? — по-настоящему удивился кто-то из парней, — его придумал Достоевский?

Я помалкивал, разглядывая сквозь оптику роскошные виды большого пруда с золотыми рыбками.

Рация молчала.

— Ну, так что? — тихонько спросил я, — Братья-апостолы? Озадачил?

— Озадачил, — признал кто-то из них, похоже, Пабло.

— В сети посмотри, — посоветовал я.

— Уже, — лаконично отозвался второй, — а-а, вот… Слушай, группа «Стальная Крыса», это у вас как, рок?

— Не знаю, никогда не слышал, — озадачился и я, — наверное, новая команда. Ну, давай. На чужой стороне и свой пес — земляк.

Первые аккорды удивили. Профессиональная работа, прекрасные инструменты, но что-то в них было такое, неуловимо знакомое… Словно слышанное раньше, да не раз, а раз этак сто пятьдесят. А потом вступил вокал… и я чуть не свалился с дерева:

Я от стука твоих каблуков забываю смотреть на звезды.

Я дурак, я король дураков… Поумнеть — или рухнуть в бездну?

Разорвать этот круг… Но зачем? Я ведь сам эту тему создал.

Этот стук, этот звук прекратится — и я навсегда исчезну.

Закажу панихиду по дню, что уже не случится.

Я не буду сердиться, ведь я никогда не сердился.

Просто ты не моя,

Просто ты не моя в этот вечер.

Просто ты не моя — и это не лечат.

Сказать, что я обалдел — не сказать ничего. Это была моя собственная песня, не удивительно, что ритмический строй показался мне таким знакомым. Я написал ее еще до той дурацкой истории с землей: написал, наиграл на акустической гитаре и выложил в сеть, на свою страничку. Еще не любовь, не Леди… просто мечта о ней.

Этой ночью промокнет насквозь весь огромный и шумный город

Будут сыпаться звезды с небес, с фонарями целуясь в лужах.

Но твои каблуки простучат, значит, кто-то тебе так дорог…

Но твои каблуки не смолчат — значит, он тебе очень нужен.

Закажу панихиду по дню, что уже не случится.

Я не буду сердиться, ведь я никогда не сердился.

Просто ты не моя,

Просто ты не моя этой ночью.

Просто ты не моя… Многоточие.

Я хотел бы присвоить себе полномочия Господа Бога

Чтобы небо скорее зажглось над высотками злым рассветом.

Я хотел бы отнять эту ночь у того, с кем тебя так много,

Но отнять эту ночь у тебя? Что угодно -

НО ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!!

Закажу панихиду по дню, что уже не случится.

Я не буду сердиться, ведь я никогда не сердился.

Просто ты не моя,

Просто ты не моя этим утром.

Просто ты не моя. Почему?

Почему-то…

Моя песня! Но я никогда не пытался предлагать ее никаким профессиональным командам, это точно. Может, конечно, кто и сам пошуровал, у меня не стоял запрет на скачивание.

— Откуда? — Боюсь, голос меня выдал, слегка дрогнув. Ничего. Авось сойдет за восторг меломана.

— А это у вас считается хорошо? — спросил Пьетро.

— А что? — ревниво вскинулся я.

— Мне нравится, — признался итальянец, — Мелодия красивая. Ротто, о чем это?

— О неземной любви, — произнес я с непонятной самому откровенностью, — о любви — мечте, любви — иллюзии, призраке…

— Ротто, а в каком месте тут нужно собирать сопли в розовый платочек? — встрял Пабло.

— После слова «лопата», — огрызнулся я, — где откопали музычку — то?

— Поисковик откопал. Мы прошли по первой ссылке…

Ну и какие тебе еще нужны доказательство, глупый серый грызун, что вселенная играет на твоей стороне?! Во-первых, твоя неземная любовь — гений. Во-вторых, она и впрямь тобой дорожит, а в-третьих, и это главное — все будет хорошо.

— Грациа, сеньоро, — поблагодарил я и от полноты чувств щелкнул пальцами по пластиковой горошине в ухе.

Раздался треск, такой оглушительный, что я невольно поморщился, в ухо будто дрель сунули. Голоса апостолов пропали. И вдруг…

— Первый, я шестой. Занял позицию.

— Первый, я пятый, на месте.

— Четвертый, на месте.

— Третий, выхожу на позицию.

— Второй, выхожу на позицию.

Голоса звучали очень отчетливо, словно я сам был этим «первым» и сидел на каком-нибудь КП.

Нормальная перекличка охранников перед важным мероприятием… Если б не одно «но». Почему-то охранники на вилле премьера перекликались по-арабски.

Я упоминал, что знаю два восточных языка? Знаю — не совсем точно. Вариаций арабского до дуры, в каждом селении своя версия. Но тут, видно, собрались во славу Аллаха парни из разных селений, и переговаривались они на «государственном» варианте, который я понимал без труда. Интересно, может в том бреде, который нес Северов в туалете, и в самом деле что-то было?

— Все спокойно?

— Да. Шлюха спит, очнется часов через шесть.

— Где спит? Шестой, где спит?

— В кладовке. Мы замок закрыли.

— Это рискованно.

— Первый, это безопасно. Обед уже приготовили, в кладовки никто не полезет.

— Хорошо. Ашад может занять ее место?

Я замер, куда там кошке перед мышиной норой. Я превратился в кусок дерева, боясь не то, что движением, слишком взволнованным дыханием сбить настройку.

— Первый, Ашад туда не влезет. Шлюха была слишком маленькой. Переходим к резервному плану.

— Пятый, подарок готов?

— Да, мы справились за расчетное время.

— Отходите, — приказал «первый»

Голоса смолкли. Я сидел, ошеломленный, прижимая к груди камеру, и пытался осознать то, что я только что услышал. Куда не влез Ашад? «Шлюха была слишком маленькой…» Господи, да в торт же! В торт, вместо мисс Лазурный Берег. А когда торт поставят перед премьером, и заиграет музыка, оттуда, вместо хорошенькой танцовщицы, вылезет воин Аллаха и автоматной очередью положит половину кабинета министров. Дешево и сердито!

Но Ашад не поместился в капсуле, и вместо него сунули «подарок». Что за «подарок»? Понятно, что не новые ботинки. Сдается мне… Да тут и думать нечего, задачка не то что на три трубки, вообще для некурящих. Бомба там. Датчик, наверное, поставлен на музыку. Заиграет — и кирдык. Всем. Включая одного невезучего папарацци. Стекло взрывной волной прямо на меня выбросит, и нашпигует мою тушку осколками, как «докторскую» колбасу шпиком.