— Зеленая лампочка, сэр. Шасси выпущены, — доложил Дик, — отключаю автопилот. Буду садиться на ручном управлении.

— ОК, — бросил Стив и ободряюще кивнул младшему члену экипажа.

— Закрылки 30. 165 метров, идем точно по курсу.

— Когда я скажу, все начинайте тянуть руль высоты. Скорость 66. Тяните!

Самолет потихоньку замедлял ход. Пазл сложился.

Пожарные, врачи и спасатели работали исключительно слаженно. С момента очень жесткой посадки прошло всего несколько минут, а пожар уже был, практически, потушен и началась эвакуация пассажиров: тяжелых — в больницу, операционный зал был уже готов. Тем, кто пострадал меньше, оказывали помощь прямо в аэропорту. Те, кому уже ничем нельзя было помочь, обрели временное пристанище тут же, в местном морге. Посадочную полосу временно закрыли, место обтянули лентой и сделавшие свое дело пожарные уступили полицейским. Предстояла самая, пожалуй, трудная часть работы — установить, отчего произошла катастрофа.

Зябко кутаясь в плед (температура здесь была, примерно, + 10 градусов), агент Колибри, как суслик, стояла «столбиком», устремив пустой взгляд на изуродованную громаду прекрасного самолета. В ее жизни бывало всякое, но в авиакатастрофы девушка еще не попадала.

— Мэм, вы можете идти? — обратился к ней немолодой полицейский, судя по форме, «приписанный» к аэропорту, — вам следует пройти в зал, там уже оказывают помощь пассажирам.

Девушка повернулась к нему всем корпусом, двигать головой было немного больно, и неуверенно произнесла.

— Мне бы хотелось узнать о судьбе моего багажа…

Полицейский терпеливо покивал.

— Да, мэм, безусловно. В здание аэропорта вы сможете навести все справки, в том числе и о багаже.

— Но ведь мой багаж прямо здесь. Еще ничего не выносили, — девушка выпростала из пледа тонкую руку и указала на покореженный хвост самолета, — я ведь могу просто заглянуть туда и посмотреть?

— К сожалению, нет, мэм, — полицейский строго покачал головой, — это опасно. Пока существует возможность взрыва, гражданских лиц туда не пустят.

— Но ведь пожар потушили, — Колибри широко распахнула огромные глаза, в которых светилась детская непосредственность, — значит, опасности нет.

— Послушайте, — полицейский еще не сердился, но уже потихоньку начинал раздражаться, — вы же видели, что произошло! Люди погибли. Много тяжелораненых и неизвестно, выживут ли они. Третья полоса до сих пор закрыта, и аэропорт был вынужден отказать в посадке лайнеру из Сан-Франциско, а у них горючее на пределе.

— Да, я понимаю, сэр, но…

— Никто, — полицейский надавил голосом, — никто сейчас не будет заниматься вашими чемоданами. Вы их получите. Позже. Пройдите в здание аэропорта и не мешайте людям работать.

Полицейский ушел, а она снова застыла столбиком. В ее голове щелкал калькулятор. Снотворное, которое вкололи Крысе, было рассчитано на перелет до Амстердама с небольшим запасом. Запас вышел еще в Дубае, когда задержали рейс. Потом они кружили над аэропортом, пытаясь «вылетать» лишнее горючее и падали с небес плохо управляемой нелетающей металлокерамической кастрюлей. И вот уже больше получаса торчат здесь. Заряд «шарика» подходит к концу, еще четверть часа и Крыса проснется. Проснется в наглухо закрытом железном ящике, похожем на гроб. Будет стучать… Хорошо, если его сразу услышат и вытащат. На задании можно будет поставить большой и жирный крест. Это плохо, но… пусть. Ничего. Ей не привыкать огребать от начальства и по первое число, и по тридцать первое. А если его не услышат? Рассудком двинется, однозначно. После того, как он уже ощутил себя без пяти минут миллионером, очнуться в каменном мешке, из которого нет выхода…

На соседней полосе 18R совершил посадку рейс «Бритиш Аэро» и как раз выруливал к своему гейту. Сотрудники аэропорта, косясь на «беспорядок», устроенный рухнувшим авиакрылом, быстро и четко готовили телетрап, один из них плоским джойстиком регулировал длину, ширину и закругленность, подгоняя его под тип самолета. Пара минут — и трап плотно «присосался» к передней двери. Она отъехала, и показались первые пассажиры. В то же время с другой стороны борта началась выгрузка багажа.

Силой или лаской? Хм… Сколько у нее наличных? Около сотни. Должно хватить, особенно, если к ласке добавить чуть-чуть, самую капельку — угрозы. Колибри аккуратно бросила плед на бортик и пружинистой походкой направилась к багажному трапу английского самолета.

Еще через четверть часа, облаченная в форменный комбинезон подсобного рабочего аэропорта, пройдя сквозь полицейский кордон как хорошо прогретый нож сквозь кусок сливочного масла, она, наконец, обрела вожделенный контейнер. И застыла в полнейшем недоумении. К которому, однако, примешивалась изрядная доля восхищения.

Крыса не задохнулся, не спятил от страха, не покалечился. Он сделал нечто более радикальное.

Он смылся!!!

— Агент Колибри вышла на связь.

— Она жива? Это отличная новость. А контейнер?

— Пуст.

— Сбежал?!!

— Забавно, что ты сразу предположил именно это. Агент Колибри переживала, что он со страху помрет или рассудком двинется.

— Крыса? Двинется?! Колибри не видела результатов его тестирования на психологическую устойчивость. Это нечто. Скорее барельеф «Слава героям!» двинется. Парень мог бы заниматься пятимерной математикой или торсионными полями — у него абсолютно раскованный мозг и редкое душевное равновесие.

— В таком случае, зачем он нам?

— Хороший вопрос. А чтобы не достался врагу! Шутки в сторону, Леди. Перед нами серьезная задача. Как ловить будем?

— Руками.

— Чужими, конечно?

— Конечно. Из аэропорта ему не уйти, после катастрофы режим безопасности там усилен на порядок. Но мы еще позаботимся о том, чтобы каждый полицейский, каждый служащий: официант или уборщик высматривали именно его.

— Не слишком сурово? Могут ведь и пристрелить при задержании.

— Это Голландия. Там редко стреляют.

— Но случается…

— Я не понимаю, ты хочешь выполнить задание или выиграть пари?

— Ты меня сделала. Командуй. Я буду послушным мальчиком.

Мимо меня прошла пара полицейских с собакой. Собака повела носом и взглянула в мою сторону настороженно, но с пониманием. Видимо, от меня все же потягивало адреналином. Но адреналином сегодня пахло от многих: не каждый день с неба падает большой самолет и превращается в лепешку от удара. Не каждый день небо так отчетливо пахнет смертью.

…Вам когда-нибудь случалось просыпаться в гробу? И не надо! Нет, по поводу самого гроба ничего плохого не скажу. Даже если пообещают заплатить по сотне за всякую мало-мальски обоснованную претензию, хрен я разбогатею. Гроб был довольно просторный, при необходимости я мог бы перевернуться на бок и даже на живот. Под спину мне кто-то (юная Одри Хепберн?) озаботился подсунуть удобный ортопедический матрасик. Естественно, ни о какой нехватке кислорода не могло быть и речи, ящик прекрасно проветривался. Из чего я вывел вполне логичное заключения, что нужен им живым, здоровым и по возможности не сильно рассерженным. Кому «им»? Вот это вопрос, на который дедукция пока ответа не давала.

Пол тихо, почти незаметно вибрировал. Уши немного заложило. Похоже, я в самолете. А судя по температуре воздуха — в отделении для багажа. Без паспорта, без визы, без денег… Несет меня лиса за синие леса, за высокие горы. Котик, братик, помоги! Чебурашка в ящике с апельсинами…

Мне пришлось срочно зажать рот ладонью, чтобы не рассмеяться в голос и не демаскировать себя. Неведомые похитители оказали мне отличную услугу, выдернув из под носа Папы Монсальви. Я мозги вывихнул, пытаясь спланировать побег из Дубая — а тут все на готово, на блюдечке с голубой каемочкой. Спасибо, родненькие вы мои! Век не забуду. Только вот встречаться с вами мне, пожалуй, не хочется. Может быть, как-нибудь в другой раз?

Моя чудесная пилка все еще была при мне, так что замки на ящике я спилил за шесть с половиной минут. Почему так долго? Потому что второй пришлось пилить ногой. Левой. Вы когда-нибудь ногами замок пилили? Уверяю вас, это не так легко, даже если инструмент подходящий и определенный опыт имеется. Ну, жить захочешь, еще не так раскорячишься.