– Я мог оправдаться! Мог доказать, что не крал никакие материалы, что встреча с конкурентом – чистая случайность! – Левандовски закашлялся, у него еще с вечера пересохло во рту. Пришлось побороть себя и встать, чтобы дойти до кулера. – А как оправдаться? Они же обвинили меня бездоказательно. Обыск, допросы, опросы свидетелей… Опросы свидетелей… Все теперь думают… Я же ничего им не сделал, я ничего не крал. Как доказать, что ты не крал, когда ты не крал? Как доказать, что ты просто умнее этого недоумка Липпи?
Кристоф наблюдал, как стакан наполняется прохладной чистой водой. На секунду он представил, как берет Липпи за шею и медленно, со вкусом сжимает пальцы.
Поток бессвязных, болезненных мыслей был прерван звонком в гостиничный номер. Этот звук оказался настолько резким и неожиданным, что Левандовски даже вздрогнул. Он несколько секунд рассеянно смотрел на терминал, прежде чем сообразил, что нужно ответить.
– Кристоф! – на экране появилось тусклое изображение отца, Арчибальда Левандовски. – Ты вообще в своем уме? Что ты делаешь, мальчик?
Кристоф всячески избегал разговора с родителями об увольнении. Три поколения его семьи работали в DAindustries, и сейчас он ощущал себя темным пятном, которое позорно расплылось на семейном древе. Он боялся слез матери, молчания отца, всеобщего невысказанного сочувствия, неловких попыток утешить. Громкий, переходящий на крик голос отца будто пробудил его ото сна. Иллюзорный мир будущего, нарисованный в мельчайших деталях его воображением, рухнул.
– Папа… Не кричи, у меня голова… Тут… – Кристоф потер лицо руками и глянул в правый угол экрана, чтобы хотя бы примерно оценить, как он выглядит со стороны. Зрелище заставило его поморщиться: небритый мужик с темными кругами под глазами, грязными волосами, в неопрятной майке и с отпечатком подушки на лице.
– Не кричать?! Сделай звук тише, не будет бить по ушам. Кнопку регулировки звука еще пока не отменили! Ты правда думаешь, что можешь просто так отсидеться в каком-то дешевом отеле и скрыться от разговора с семьей?
Кристоф отвел взгляд в сторону. В сущности, именно этого он и хотел. Скрыться от всех, особенно от семьи, запереться в отеле, и никому ничего не говорить, никогда.
– Как ты меня нашел, я же нигде не писал о себе?
– Заказываешь доставку еды через семейный аккаунт. Шпион… Живо домой!
– Пап… Я не могу… Мой пропуск аннулировали…
Вид у Кристофа был такой, будто его самого полностью аннулировали.
Арчибальд замер и замолчал, осознавая весь масштаб трагедии. Семья Левандовски жила в корпоративном поселке DAindustries, куда можно было пройти только по пропуску, и то если ты работник компании, остальным там было не место. Арчибальд никогда не задумывался о надобности иметь свою квартиру или дом. Корпорация предоставила его семье трехэтажный коттедж, несколько машин, уборщицу, семья ни в чем не нуждалась. Единственным членом семьи, проживающим за территорией DAindustries, был старший брат Арчибальда, Гарри Левандовски, музыкант и нелицензированный бармен. Некорпоративное звено их почетной семьи.
Отец и дядя были очень разными людьми, а потому не ладили между собой, но Кристоф всегда был вне этих споров.
– Направляйся к дяде Гарри, Кристоф. Я приеду, и мы поговорим нормально. Как бы то ни было, тебе лучше пожить у него, чем в отеле. Хотя… Может быть, я ошибаюсь… – Арчибальд снова принял грозный вид. – Немедленно езжай к дяде, оболтус!
За всю свою жизнь Кристоф так и не научился спорить с отцом. Единственный бунт, который ему удался, – служба в армии, но и ее он в конечном счете оставил, как и все увлечения, неугодные главе семьи. Начальник дома и на работе, Левандовски-старший контролировал каждый шаг своей большой семьи и считал себя вправе высказывать мнение по любому вопросу. Нельзя сказать, что он часто ошибался. Наверное, поэтому его младший брат Гарри предпочел покинуть семейное гнездо и жить от него как можно дальше.
Арчибальд видел достойное будущее только в работе на крупную корпорацию, находя корпоративную культуру и ограничения лишь небольшими неудобствами, которые с лихвой компенсировались социальным пакетом, жильем и карьерным ростом. Спокойное, сытое будущее с большими перспективами. Гарри же видел в таком образе жизни рабство. Доля правды в этом была, конечно. Каждая корпорация вводила для своих сотрудников определенные правила и нормы поведения. Кодекс корпоративной этики должен был исполняться довольно четко. Небольшие компании не имеют своих собственных поселений. Там, выходя с работы, ты оказываешься предоставлен сам себе: живи где хочешь, ходи как хочешь, ешь где вздумается, просто перенаправляй выписки в бухгалтерию для получения компенсации затрат.
Крупные корпорации, такие как DAindustries, строили свои здания и поселения для обеспечения работников всем необходимым: парки, детские площадки, школы, институты, собственные базы отдыха, клиники и спортивные центры. Круглосуточное, круглогодичное нахождение в рамках корпоративной культуры, диктующей стиль, нормы и правила поведения.
В частности, нельзя было отпускать бороду, целоваться в общественных местах, носить юбки выше колена, загорать топлесс. Курение разрешалось только в специально отведенных местах, как и прием пищи: нельзя было просто прихватить из дома сэндвич и съесть его на лавочке перед офисом или прямо на рабочем месте.
Было принято проводить половину отпусков в компании коллег, публично праздновать дни рождения, участвовать в корпоративных мероприятиях, улыбаться и быть открытым и коммуникабельным. Проявление негативных эмоций на людях не одобрялось, и даже могло послужить поводом для вынесения предупреждения. Внешне все работники компании должны быть довольны и счастливы. И если ты недоволен чем-то или кем-то, то ты можешь обсудить это в кругу семьи, со своим куратором или непосредственным руководителем. Говорить о проблемах с «внешними» людьми и вовсе было запрещено.
Кристоф родился в этой культуре и чувствовал себя ее частью. Так называемый «свободный мир», наоборот, казался враждебным.
По дороге к дяде Крис смог еще раз взглянуть на корпоративный мир со стороны. Высокие современные бизнес-центры и жилые конгломераты находились далеко от центральной части, вырастая то тут, то там, отделенные от остального города пустырями, полями и километрами дороги.
Здесь жили и работали те, кого «свободные люди» пренебрежительно прозвали «корпоратами». Кристоф и сам недавно гордо носил эту кличку, чувствуя себя на голову выше тех, кому не было места в упорядоченном пространстве стекла, хрома, ровных газонов и бассейнов на крыше. «Свободные люди» жили за пределами таких секторов в старых постройках конца XX и самого начала XXI веков. Хорошо, если на семью из трех человек приходилось отдельное жилье из двух-трех комнат. Таких называли новым средним классом, конечно, среди свободных. Слишком высокие цены на недвижимость уже несколько поколений не позволяли многим купить себе жилье. Чтобы приобрести хотя бы квартиру-студию, семье нужно было двадцать-тридцать лет выплачивать ипотеку. При этом потеря работы, болезнь или развод становились катастрофой, и жилую площадь приходилось продавать.
Молодое поколение, не желая платить высокую арендную плату, надолго оставалось жить с родителями. Те, кто съезжал, предпочитали ютиться в маленьких комнатах, деля с соседями аренду и санузлы. Кристоф не мог представить себя живущим в подобных условиях. Ради чего? «Человек может все», – так учил его отец, заставляя Криса день за днем становиться лучше, выбирать сложные программы в университете, участвовать в конкурсах и идти вперед шаг за шагом. И вся семья Левандовски свято в это верила.
Человек может все! Но только если захочет. Именно нежеланием и ленью Кристоф объяснял себе такую чудовищную разницу в статусах между «свободными людьми» и «корпоратами». Существовало множество стипендий и грантов на обучение. Казалось бы, посиди несколько лишних часов над книгой, один раз потраться на хорошего карьерного консультанта и коуча, преврати мечту в конкретный план и следуй ему. Но нет, многие люди вне корпораций выбирали совсем иной способ существования.
