- Аккуратнее! Ногу не подверни. Нам идти далеко. Если ныть будешь, брошу в лесу. Усек?

  Пашка не знал, что значит "усек", но страх остаться в лесу в одиночестве заставил быстро закивать и даже присесть на корточки.

  - Рюкзак твой где?

  - В лодке.

  - А почему он в лодке, а ты на берегу?

  Пашка вскочил и метнулся к рюкзаку, но тут же вспомнил, что нужно быть осторожнее и стал действовать медленнее. Андрей заметил это и хмыкнул.

  - Детский сад, ели-пали, - тихо шепнул он, но острый детский слух уловил каждое слово.

  - Я уже почти школьник! - возмутился мальчик и вытянулся по стойке "смирно", демонстрируя свой рост.

  - Давай, школьник. Одевайся, мажься от мошкары и рюкзак цепляй. И переобуйся! В кроссовках далеко не уйдешь.

  - Это же зимние ботинки! - возразил было Пашка, но встретив суровый взгляд отца, последовал его совету.

  - И куртку надень, а то мошкара сожрет.

  - А кто такая мошкара? - его глаза округлились.

  - Комары такие. Кусаются больно. Их сейчас уже поменьше, но еще грызут.

  - А-а-а... - облегченно выдохнул Пашка.

  Тоже мне. Нашел чем напугать. Комарами!

  Солнце уже клонилось к закату. Лес щебетал тысячей птичьих голосов. Где-то даже стучал дятел. О них Пашка слышал только из сказок, да по телевизору разок видел. А тут - вот он! Стучит!

  Пахло сосновой смолой и сухими травами. Сквозь шум речной воды различался скрип старых сосен и кедров. Андрей вскинул на плечи понягу, подхватил какие-то узлы и зашагал вверх по склону. Пашка поспешил за ним.

  Папа шел быстро, ловко лавируя между густо растущим кустарником. Мошкара, которую Пашка поначалу не воспринял всерьез, совсем скоро стала не на шутку донимать. Она была повсюду! И грызла похлеще любого комара, оставляя на месте укуса крошечные зудящие точки.

  - А куда мы идем? - осторожно поинтересовался Пашка, перепрыгивая через поваленную сосну.

  - К зимовью.

  - А что такое зимовье?

  - Избушка в лесу.

  - Как у медведя?

  - Ага.

  - А кто ее построил?

  - Я.

  - Сам? - удивился Пашка.

  - Да. Сам. Не болтай. Силы береги. Дыхание собьется - устанешь быстро.

  Пашка кивнул и затих. Но ненадолго. Через сотню метров снова последовали вопросы. Их было так много, что они просто не вмещались в маленьком человеке. Выплескивались наружу, из-за чего Андрей раздражался, а через час уже начал сомневаться в правильности принятого решения идти в тайгу с ребенком. Даже в серьез задумался над тем, чтобы вернуться обратно, но решил, что лучше уж пусть болтает, чем ноет.

  И Пашка не ныл. Хотя очень хотелось. Отмерял шаги по камням, по торчащим из земли кореньям, перебирался через поросшие мхом стволы, карабкался по крутым склонам, лавировал меж сухих ветвей, то и дело норовящих хлестнуть по лицу. Каждый шаг папы был равен двум Пашкиным, рюкзак натер плечи, ноги в зимней обуви распарились, мошкара надоела до одури, но он не отставал. Шел.

  Он и сам не понял, как прозевал момент появления избушки. Маленький бревенчатый домик будто выпорхнул из-за очередного куста и предстал перед пораженным мальчиком во всей красе. Тут уж вопросы стали бить из Пашки фонтаном.

  - А почему в домике окна без стекол? Сюда медведь может залезть? Мы тут спать будем? Да? А когда мы назад поплывем? А лодку нашу не украдут?

  Андрей чувствовал, что закипает. Он готов был отдать все, что угодно, лишь бы просто остаться в тишине. В одиночестве.

  Промысловик распаковывал поклажу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не рявкнуть на мальчишку. Но тот не ощущал бурлящих в отце эмоций и продолжал щебетать.

  - А к нам сюда мама приедет?

  - Нет.

  - А смешная тетя?

  - Нет.

  - А у тебя еще дети есть?

  - Нет.

  - А если бы были, то они были бы моими братиками и сестричками?

  - Да закрой ты рот!

  Голос отца прорубил гул птичьих голосов, будто топор. Пашка запнулся и застыл на месте. Он хотел было сказать, что вовсе не ноет, что не хочет, чтобы папа его бросил в тайге, но сказать не решился, чтобы не напомнить. Вместо этого он густо покраснел и уселся на свой рюкзак.

  Пока папа разбирал вещи, Пашка не проронил ни слова, а когда открыл избушку и пригласил внутрь, страх улетучился. Мальчик вошел и с интересом стал разглядывать нехитрое хозяйство. Андрей нарубил дров, растопил железную, ржавую печку, заколотил окна целлофаном и достал из поняги бумажный сверток. От него вкусно пахло. На бумаге растеклись жирные пятна.

  Внутри оказалось сало, черный хлеб, две луковицы и какая-то зелень. Такого вкусного бутерброда Пашке пробовать еще не доводилось никогда в жизни. Он слопал сразу два, запил свежезаваренным чаем из лесных трав и почувствовал, что сильно хочет спать. Андрей еще долго возился с провизией, загружая принесенные продукты в специальный сарайчик на высоких столбах, вкопанных в землю. А когда вернулся в избушку, нашел сына спящим на нарах. Прикрыл его брезентом, присел рядом и тяжело вздохнул.