Вот ещё несколько минут назад была преисполнена решимости и вообще злости – сражаться, выживать, любой ценой, чёрт бы меня побрал! Когда тебя в любую минуту убить могут, не до сантиментов! И уж точно не до «чести девичьей». Задницу Катлине её холёную ещё надрать хочется! Так надрать, чтобы мало не показалось! И понятия не имею, как это возможно, а что-то внутри подсказывало: возможно. Выживи сначала. И я выживала! А сейчас, когда вдруг почувствовала себя в безопасности, вдруг растеклась, как подтаявшее мороженое… В голове – «бабочки», в животе – «бабочки», на губах, хорошо ещё, что под маской, идиотская улыбка!.. Чёрт побери, ну нельзя так над людьми издеваться!!!

Нагшас какое-то время вглядывался в мои глаза.

Не знаю, что он там разглядел за прорезями маски…

Но вдруг спросил хрипло:

– Хочешь меня, эйва?

Киваю. Потому что голос, кажется, пропал.

– Пошли.

И… руку он убрал, но мои пальцы в его ладони как-то остались.

Не вырвать. Хотя я и не пробовала.

Шествуя через знакомую анфиладу, я споткнулась, наверное, раз сто. Нагшас отдёрнул уже знакомую занавеску, за которой ниша с кушеткой, и колени внезапно ослабли, и вообще…

– Нагшас…– Мой голос почему-то охрип и вообще еле слышен. – А ты кто?

Резкий поворот головы, и я замираю. Может, эйвы обычно не спрашивают о таком … Но, раз начала…

– Ты новобранцев тренируешь?

– Тренирую, – усмехнулся воин. – Угадала.

– Понятно, – отвечаю, а сама в этот момент лихорадочно соображаю: что делать-то? Нагшас вон, сразу со мной пошёл, наверное, не в первый раз эйва позвала, что и неудивительно, учитывая, какой он. Но почему-то обидно очень…

– Ну, ты же эйва, – снова улыбнулся нагшас, сверкая белоснежной улыбкой. Непонятно, серьёзно это он или подколол?

Я уже думала, что мы прямо тут, на кушетке… и в принципе, меня почти не смущает, что от анфилады нас будет отделять всего лишь занавеска… когда балансируешь между жизнью и смертью, оно вообще, как оказалось, не до стыдливости или моральных принципов, но… нагшас вдруг приложил ладонь к выступу в стене, и та отъехала в сторону. И за проёмом оказалась ещё одна комната, просторная и светлая, только какая-то аскетичная. Циновки, роспись на стенах – очень чёткая, минималистичная, не похожая на ту, что в остальном доме. А кровать здесь тоже была… низкая и не слишком широкая, больше матрац напоминающая. Но всё же была. И даже застеленная не то белоснежной простынёй, не то покрывалом. А больше – это даже я понимаю – нам, вроде, ничего и не надо.

Я проследовала за нагшасом в эту комнату, радуясь про себя, что он не повёл меня к арене, в эти эйвовские ритуальные табернакли. Вот понятия не имею, как они выглядят в этом мире, но на слух что-то крайне неудобное.

Меня по-прежнему держали за руку. Попробовала высвободить её – отпустил. Но в следующий миг горячая ладонь легла мне на талию, стальная мужская рука притянула к себе.

Второй же рукой нагшас проделал тот же трюк с отъезжающей стеной, только в обратном порядке. А потом, проведя меня через комнату, открыл таким же образом ещё одну дверь. Там оказался небольшой мраморный бассейн с фонтаном в форме вставшей на хвост рыбы, что говорило о том, что вода в бассейне проточная.

– Хочешь со мной? – спросил нагшас обыденно, и я поняла, что мне вроде как совместный душ принять предлагают.

Поспешно помотала головой.

Во-первых, меня перед «венчанием» уже отскребли в четыре руки – до сих пор кожа горит (ведь она от этого горит, правда?), а во-вторых, Греста наказала ни в коем случае не снимать маски. И вообще ничего, кроме этой самой верхней шапочки, не снимать. Мол, наряд эйвы за счёт всех этих разрезов на юбке предназначен для того, чтобы… избавить меня, в общем, от досадного недоразумения под названием «девственность». А рукав-«качелька» появившийся анам скроет.

– Ну, как хочешь, – сказал нагшас и наконец-то отпустил меня. – Тогда располагайся, эйва.

Вместо ответа кивнула, а меня добили:

– Раздевайся. Я быстро.

Я, вот, как стояла, так и… осталась стоять, в общем. Потому что мне нагшас явно какой-то неправильный попался! Эйвы не раздеваются для этого их… благословления понравившегося мужчины – он что, не в курсе?!

Но… я видела его тренировку. У меня против такого, вздумай он настоять на своём, шансов нет! Совсем!

Я перевела дыхание и бросила взгляд ему вслед: нагшас был уже в бассейне, по пояс. Мгновение – и под водой скрылась мужская, с красивой прорисовкой мышц, смуглая спина, плечи… Я часто заморгала, отчего-то снова бросило в жар. С усилием отвернулась. А он и вправду быстрый. А может, краску смывает.

Молнией метнулась через всю комнату, попробовала повторить трюк с отъезжающей в сторону дверью. Тщетно. Моей ладони стена ожидаемо не послушалась, что и неудивительно, впрочем. А вот я, кажется, допрыгалась. И… да, всё-таки секс у меня явно будет. Этот нагшас, кажется, слов на ветер не бросает. И если уж он меня сюда привёл и эту стену забаррикадировал…

– Что-то не так?

Оглядываюсь и сглатываю. И не смотрю ниже ровных, аккуратных, до безобразия симметричных кубиков, по которым стекают водные дорожки, нет. И на капли на смуглой, очень гладкой на вид и правильно мускулистой, прямо как мне нравится, груди не смотрю, от слова «совсем». И вообще я в глаза ему смотрю. И пусть будет стыдно тому, кто плохо обо мне подумал.

Мотаю головой, вспомнив, что мне вообще-то вопрос задали, заодно подмечаю, что краска на нагшасе так и не смылась. Водонепроницаемая, значит, ага.

А пучок на голове он свой распустил, и теперь жёсткие, пружинками волосы смешно топорщатся в разные стороны, и с них тоже вода капает.

– Тогда почему всё ещё одета?

И он снова приближается ко мне, мягко пружиня, со своей этой хищной, звериной грацией.

– Эйвы не раздеваются! – пищу в ответ, что вызывает у него улыбку. Такую тёплую и открытую, что хоть и понимаю, мне тут самое время бояться начинать и вообще психовать, а не могу. Вот не могу, и всё тут! Тоже по-дурацки лыблюсь в ответ, чувствуя себя глупо.

– Так, значит, ты в курсе? – Нагшас приподнял брови.

И в следующий миг оказываюсь у него на руках, прижатой к влажной груди. По кудрявым распущенным волосам стекают струйки воды, прямо мне на грудь. И на живот. И не только на живот, в общем.

И тут до меня доходит смысл его вопроса.

– Конечно, в курсе, – изображаю кровную обиду и даже ресницами под маской уязвлённо хлопаю.

Нагшас же не повёлся. Наоборот, этот гад засмеялся, запрокинув голову. Заразительно так… Я бы тоже рассмеялась, просто за компанию, если бы не злилась. Совсем немножко…

– А почему я должна быть не в курсе?

– Потому что ты не эйва, – уверенно ответил он, неся меня через всю комнату.

– Это ещё почему?! – возмущённо пискнула я, когда меня резким, но каким-то очень бережным движением уложили на матрац на полу.

– Знаешь, у эйв своеобразное чувство юмора, – задумчиво проговорил он, в то время, как его чуть шершавая ладонь легла на колено, выглядывающее из разреза юбки.

Прикосновение воина оказалось приятным и каким-то невероятно острым.

– Именно поэтому они случайно «забывают» свои одеяния в самых неожиданных местах.

Ладонь скользнула вверх, подбираясь к постыдно беззащитному, но стратегически необходимому для лишения девственности месту, и я, накрыв его руку своей, выдохнула:

– К чему ты клонишь?

– К тому, что многие девушки этим пользуются. – Он улыбнулся, склоняясь к моей маске так низко, что я невольно отпрянула… бы… но некуда было! – В своих корыстных целях.

– Никакой корысти у меня и в мыслях не было! – выпалила я.

Нагшас убрал руку с бедра, аккуратным движением вынул из-под моей головы смятую шапочку и отбросил её в сторону.

– А мне просто интересно, кто оказался таким смелым и таким прытким, чтобы выдать себя за эйву? – И в его голосе совсем никакой злости, только интерес. Ну, и снисхождение какое-то, что ли. Не обидное.