Откашлявшись, полковник снова привлек наше внимание.

— Волонтерство — это великий шаг, но лишь немногие отваживаются на него. Все добровольцы оставят свои дома и семьи навсегда. Они посвятят свою жизнь защите стены и тех, кто проживает за ее пределами.

Лиза бросила недоумевающий взгляд в мою сторону.

— От чего их нужно защищать? — спросила она.

Мы все слышали эту речь раньше, но не переставали задаваться вопросом о том, что было по ту сторону стены. Слухов ходило множество: о людях и животных, мутировавших после воздействия радиации; о неведомых существах, которые появились вследствие ядерной атаки; о русских, северокорейских и китайских солдатах, которые не были полностью ликвидированы и продолжали войну за стеной. Это был тот вопрос, на который я страстно желала знать ответ, но это было невозможно, потому что мы находились далеко от стены. Ближайший участок стены находится в пятистах километрах от нас, и я на своих двоих не собиралась туда идти.

Мы слышали массу историй о том, что в городах, которые находятся близко к стене, часто слышны вои, жуткие крики и другие настораживающие звуки. Иногда те люди, кому разрешалось перейти мосты на мыс или войти в наш порт для осуществления торговли, рассказывали, что ближайшие к стене города живут в вечном страхе перед тем, что находится за стеной. Все перешептывались о том, что жители хотели бы сбежать подальше от стены и сделали бы это, если бы были уверены, что смогут найти новое жилье.

Я хотела бы верить, что все это просто страшилки, чтобы отпугнуть любопытных от стены, но что-то подсказывало мне, что часть из этих историй — правда.

— Добровольцев достойно вознаградят за проявленную храбрость, обеспечив их жильем, одеждой и едой по ту сторону стены, — продолжал свою речь полковник, — им больше никогда не придется думать о том, где найти себе пропитание. Но даже это не все, потому что их родители или опекуны будут получать стипендию от охранников на протяжении всей своей жизни, чтобы они ни в чем не нуждались и могли удовлетворять свои потребности.

Это было главной причиной того, почему многие решались вступить в ряды добровольцев. Не столько обещание чего-то нового, лучшей одежды и надежного убежища заставляло их сделать этот шаг, сколько возможность помочь и позаботиться о будущем своих родных.

— Все добровольцы пройдут обучение, по результатам которого они научаться заботиться о себе и защищать других.

Опять же, для нас это были только слова, потому что у нас не было возможности достоверно узнать, что произошло с добровольцами после того, как их увозили за стену. Добровольцы могли писать письма домой, а их родные им на фронт, но приходившие из-за стены телеграммы не содержали никакой информации о том, что именно происходит по ту сторону.

— Все добровольцы могут гордиться тем, что они делают для спасения и восстановления нашей великой нации. Они являются одними из многих знаменитых героев нашей большой страны. Как вы все знаете, всем первокурсникам должно быть шестнадцать лет. Если вы не данного возраста, то прошу вас вернуться на те места, где вы сидели. У вас тоже скоро будет шанс проявить себя.

Никто не сдвинулся с места, все продолжали стоять в ряд недалеко от полковника.

— Если вы еще не сделали шаг вперед, то пришло время для этого, — продолжил мужчина.

Шестнадцатилетние были единственными, кто должен был появиться на Дне Добровольцев в обязательном порядке. Я не особо понимала, для чего они все должны были стоять там, если большинство из них не собиралось вступать в добровольческие ряды. Возможно, правительство считало, что подобное должно смутить тех, кто в свое время не вызвался стать волонтером, или, по крайней мере, вызовет волну осуждения и взгляды свысока в сторону тех, кто не сделал этого шага. Как не крути, оно ошибалось. Стоя там, я не ощущала стыда или смущения и не опускала виновато глаза в землю, когда я не сделала шаг вперед. Я просто хотела поскорее вернуться к своему брату, который ждал меня в толпе.

— Ну что ж, — полковник сделал шаг вперед и повернулся лицом к детям, — кто из вас достаточно смел, чтобы противостоять трудностям нового мира, служить во благо своей великой нации и защищать ее?

— Должно быть, волонтеров собирают в этом году по всем городам. Уж слишком красивые речи он говорит, — прошептала Лиза, наклонившись ко мне.

Я согласно кивнула, когда мужчина медленным шагом двигался вдоль подростков.

— Пожалуйста, сделайте шаг вперед, если вы хотите стать одним из многих, кто сохраняет жизнь гражданам нашей страны.

В рядах подростков началось шевеление, затем пять мальчиков и две девочки сделали шаг вперед. Мой взгляд остановился на девочке, которая стояла в конце. Ее руки были сложены на груди, а голова опущена вниз. Позади нее стояла женщина с двумя братьями-близнецами, по одному с каждой стороны. Я не могла оторвать своих глаз от девочки, которая собиралась сделать шаг. И я знала, что она сделает это. Бросив печальный взгляд на мать, она шагнула вперед. Женщина неловко дернулась вперед, чтоб остановить свою дочь, но та только отмахнулась от ее руки. По щекам матери покатились слезы, она грустно смотрела на свою дочь и других добровольцев. Все дети старались выглядеть гордыми с высоко поднятыми подбородками, расправленными плечами и глазами, устремленными куда-то вдаль. Но у большинства из них тряслись руки, дрожали губы, а в глазах блестели слезы, что никак не соответствовало храбрости.

— Восемь человек, — констатировала Лиза, — и Ривер снова права.

— Я не понимаю, зачем мы вообще делаем предположения и ставки, которые не сходятся с мнением моей сестры, — сказал Гейдж.

Я просто улыбнулась ему и прижала к груди Бейли.

— Давайте одарим аплодисментами этих храбрых парней и девушек, — воскликнул полковник.

Аплодисменты пронеслись по толпе, но сейчас все семьи стояли вместе, крепко обнявшись и смахивая слезы с лица.

— Есть ли среди вас молодые люди до двадцати лет, которые тоже хотят пополнить ряды добровольцев? Вы можете сделать это сейчас! — громко объявил мужчина.

Среди тех, кто был старше шестнадцати, редко встречались желающие стать волонтером. В основном, это делали либо из-за непредвиденных обстоятельств, либо когда хотели сбежать с мыса. Я видела, как это сделали только двое, и никто больше не шевельнулся в толпе, чтобы присоединиться к подросткам, ставшими добровольцами.

После того как новоиспеченные волонтеры были известны, задняя часть грузовика была открыта, чтобы показать людям мешки с письмами, одежду и другие припасы, которые были там спрятаны. Без отлаженной почтовой службы и невозможности отправлять письма на дальние расстояния, такое происходило раз в год и именно в этот день. Семьи, чьи дети стали добровольцами ранее, ринулись к мешкам с письмами, неся в руках сумки с новыми, которые они написали за год. Все остальные жители ждали, пока все письма не будут розданы, чтобы распределить другие припасы из грузовика.

Радостные возгласы и смех раздавались в толпе, когда счастливые семьи получали весточки от тех, кто стал добровольцами. Но иногда вместе с хорошими вестями, приходили и известия, что кто-то пропал. Наблюдая за происходящим, я отметила, что десять семей женщина-военный уводит из толпы в здание школы.

— Это очень плохо, — пробормотал Гейдж.

— Явно, что-то не так, — промолвила я.

— Это в пять раз больше, чем в прошлом году, — сказала Лиза.

— Больше, чем в любом году, — ответила я.

— Некоторые из слухов, о происходящем у стены, точно должны быть правдой, — сделал вывод Гейдж.

Он посмотрел на скомканные листовки у себя под рукой и оттолкнул их в сторону, а затем поднялся с газона на ноги.

— Пойдемте потанцуем или еще чего-нибудь, — предложил он.

Я поставила Бейли на землю и тоже встала. Затем взяла братика за руку, и мы последовали в толпу, где люди в очередной раз праздновали День Волонтера. Оглянувшись, я еще раз посмотрела на девочку, которая вызвалась стать добровольцем последней. У меня было видение несколько дней назад, что она это сделает, и каким-то образом я знала, что ее зовут Кэрри, но самым удивительным было то, что я чувствовала, что мне суждено еще встретиться с ней.