Но если она все же не чувствует эту связь так же остро, как я, если не ощущает корчащуюся агонию расставания так же глубоко, как я, то, возможно, Ривер не вернется.

«Нет!»

Я отказывался рассматривать подобную вероятность. Ривер обязательно вернется. В ней было достаточно демонических качеств, чтобы постоянно метить меня и использовать огонь. Этого хватит, чтобы в итоге она снова оказалась в моих объятиях. Я не мог думать о последствиях, если все произойдет по-другому. Я бы сошел с ума от потери, если бы допустил такие мысли.

— Ты посадил на кол останки той женщины? — спросил я у Корсона, пытаясь сдержать бурлящие эмоции.

— Это уже лишнее, — ответил Шакс, который всегда был голосом разума. — Люди видели, что ты сделал. Слухи распространились по всему лагерю. Если мы посадим ее на кол, то только расстроим людей и заставим поверить, что мы чудовища.

И вот опять это слово. Ривер заявила, что я веду себя как чудовище, и, возможно, так оно и было. Пришло время собраться и отреагировать на ситуацию так, как если бы это произошло до того, как Ривер стала центром моей жизни. Как бы сильно я не хотел, чтобы тело этой женщины было распростерто на виду у всех людей, мне стоило признать, что Шакс был прав.

— Я уже отдал приказ и не могу отступить, — пробормотал я.

— Тогда пусть ее останки унесут туда, где их практически никто не увидит, — посоветовал Шакс.

Я потер подбородок, обдумывая предложение.

— Пусть ее разместят в поле над сожженным городом, где напали ревениры. Мало кто увидит ее, но этого будет достаточно, чтобы подтвердить выполнение приказа.

Плечи Шакса поникли, демон тяжело вздохнул.

— Осталось лишь убедить пятьдесят человек, которых ты выбрал для этой миссии, что их не убьют.

— Есть большая вероятность, что они погибнут еще в пути, — возразил я.

— Верно, и они это знают, но, думаю, люди предпочли бы верить, что не падут именно от твоих рук. Мы должны убедиться, что они не подожмут хвосты и не сбегут, Кобаль.

Я скрестил руки на груди.

— Ненавижу пресмыкаться перед низшим видом.

— Но нам придется это сделать, если мы хотим заставить солдат покинуть лагерь. А тебе в следующий раз стоит хорошо подумать, прежде чем угрожать какому-нибудь солдату, учитывая то, что твоя избранница по большей части человек.

Я скривил губы, из-за чего Шакс осторожно попятился.

— Отлично, — прорычал я. — Я собираюсь поговорить с Маком. Ривер нужно принять душ, отведи ее туда, — приказал я Бейл.

— Сделаю, — кивнула она.

— Шакс, Корсон, вы идете со мной. Вы любимцы людей.

— Вот что бывает, когда оставляешь их целыми и невредимыми, — пробормотал Корсон.

Я сердито посмотрел на него, затем повернулась на пятках и зашагал вниз по склону холма к городу. Я даже не попытался привести себя в порядок. Так как устал притворяться более человечным, чем был на самом деле. Если этот вид собирался выжить, то должен был довериться нам и начать сотрудничать. У них не было других вариантов.

Люди поспешно убирались с нашего пути, пока мы шли к главной дороге, ведущей к дому в конце улицы. Мак открыл дверь еще до того, как мы дошли. Его взгляд пробежался по моей окровавленной одежде, затем он отступил в сторону, пропуская меня внутрь.

***

Ривер

Мужчина, который занимался рукопашным боем с долговязой высокой женщиной, сделал шаг назад и случайно ударил меня по ноге, выбив из равновесия.

— Прости! — взвизгнул он и отскочил.

Парень, должно быть, был вылеплен из мускулов и весил около двухсот фунтов, но все же попятился и бросил на Кобаля такой взгляд, словно был не больше пятифунтового чихуахуа. Я хмуро посмотрела на него, а затем окинула Кобаля разъяренным взглядом, но демон в ответ лишь вежливо улыбнулся. Он протянул мне ладонь, предлагая стать моим спарринг-партнером.

Вместо того чтобы наброситься на него и наконец-то выплеснуть часть своего сдерживаемого страдания, разбивая кулаки о его невыносимо соблазнительное тело, я отвернулась от Корсона, заменяющего Кобаля в тренировках, и зашагала через поляну к прохладной воде.

Налив себе чашку, я прислушалась к ворчанию, тяжелому дыханию и ударам плоти о плоть, пока группа из пятидесяти отборных солдат тренировалась. Мы должны были выдвигаться через два дня, поэтому я чувствовала, как песок убегает по песочным часам моей жизни. Никто из солдат не тренировался со мной. Они либо избегали меня, как чумы, либо обращались так, будто я была хрупче стекла.

В любом случае, я официально стала аутсайдером во всех отношениях. Я не вписывалась в толпу людей, они просто каменели, едва коснувшись меня. Демоны по большей части защищали меня, но тоже держались на расстоянии. Бейл и Корсон начали чаще общаться со мной, поскольку им было поручено заменять Кобаля и продолжать развивать мою способность управлять пульсом жизни.

Я не стала комментировать тот факт, что Кобаль велел держать это в секрете. Может, мы и не разговаривали, но я знала, что он ни в коем случае не подвергнул бы меня опасности. Он доверял им, да и я начала доверять им, хоть и продолжала скрывать, насколько хорошо могу управлять своей силой.

Мы с Кобалем продолжали избегать друг друга, как взрослые люди, какими и были. Впрочем, я не была уверена, что возраст старше полутора тысяч лет делал его взрослым, возможно, термин «древний» подходил лучше. Я же овладела искусством не обращать на Кобаля внимание, хотя все, чего я хотела, — броситься в его объятия. Отметины на моей шее постепенно заживали. Меня пугало понимание того, что однажды они исчезнут навсегда.

Это осознание лишало меня дыхания и заставляло мою грудь сжиматься так сильно, что я не могла сделать новый вдох. Мне нужно было вернуть отметины.

Я хотела чувствовать себя любимой и лелеемой, даже в демонических отношениях, которые могли привести к оторванным человеческим головам.

Я вздрогнула при воспоминании о теплой крови Эйлин, брызнувшей в мое лицо. Мне нужно было убедиться, что я никогда не стану похожей на Люцифера и что меня не будут использовать как единственное оружие, которое может сломить Кобаля. Кобаль говорил, что демоны все равно поймут, кому я принадлежу, даже если отметины исчезнут, но, возможно, без этих рубцов меня перестанут воспринимать как оружие. Они увидят во мне простую избранную, которой по сути я уже не являлась. По крайней мере я на это надеялась. Я бы лучше умерла, чем стала той, кто уничтожит Кобаля.

Еще этот подарок от Люцифера. Каждую ночь я лежала и думала об этом, дрожа от страха и тоскуя по безопасности рук Кобаля. Что это за подарок? Ничего хорошего, в этом я была уверена, но насколько ужасно? И когда я об этом узнаю? Почему-то я не сомневалась, что распознаю его в ту же секунду, как увижу.

Я даже не взглянула на Кобаля, когда почувствовала его тепло за своей спиной. Мое тело напряглось, когда его пронзили тоска и страдания, сотрясая мышцы и обжигая глаза.

«Это к лучшему», — в тысячный раз напомнила я себе.

Но это не помогло.

— Ты должна вернуться на поле, — хрипло произнес он.

Допив воду, я поставила чашку и отвернулась. Затем я пересекла поле, вернувшись к Корсону. Он всегда казался самым дружелюбным из демонов благодаря легкой улыбке, красивому лицу и блестящим серьгам, свисающим с кончиков ушей. Он улыбнулся мне, а затем взглянул на Кобаля.

Я не проследила за взглядом Корсона, так ка лицо Кобаля запечатлелось в моем сознании в течение трех дней, прошедших после нашей ссоры. Я не могла без слез взглянуть на него, и не хотела вспоминать, что Бейл осталась в главной палатке прошлой ночью вместо него. Мое сердце разбивалось на осколки при мысли о том, что он, возможно, вернулся к костру, пока я рыдала в беспокойном сне.

«Ты же сама приказала ему уйти. К тому же Кобаль заявил, что ты ведешь себя как истеричка из-за какой-то оторванной головы. Вот только голову оторвали человеку, который пытался тебя убить».