Сэм над этим рассмеялся, а потом еще раз, когда мы повернули влево, потому что он крутил педали сильнее меня.

— Одолжи мне одну ногу, — попросила я.

Сэм склонился, пощекотал мой бок и закинул руку мне на плечи.

— Так хорошо?

Пришлось задавить подступающее громкое «ДА» и вместо этого проговорить:

— Конечно.

— Прости, что рано ушли с завтрака.

В этот раз Сэм и Лютер спустились вниз раньше нас, а ушли через пару минут после того, как мы вернулись с полными тарелками.

— Лютер в порядке?

— Не знаю. Он мало ест.

Теперь, когда Сэм обратил на это внимание, я заметила.

Сэм прижал теплую уверенную ладонь к моей шее. Он сменил тему и спросил:

— Странно быть одной в большом городе?

— Немного. Мама с бабушкой редко меня куда-то одну отпускали.

— Они переживали, что случится что-то связанное с отцом? – Сэм нежно сжал мою шею. – Или просто усиленно тебя опекают?

— Вряд ли они переживают из-за папы. Скорее из-за прессы. Или… просто переживают по привычке. Каждый день до выпускного кто-то из них подвозил меня до школы и забирал.

Сэм был потрясен.

— Серьезно?

Я кивнула.

— У меня есть права, но сама я ездила лишь пару раз и то только по городу. Я ходила в кино с друзьями без бабушки или мамы, но нужно было позвонить сразу после сеанса.

— Но сейчас они разрешили тебе уехать в Соному? Это далеко?

— Пятьдесят миль. Ближе вариантов не было, — сожаление билось во мне вторым сердцем. – Меня приняли в Санта-Круз, и в Орегонский университет, и в Калифорнийский университет в Санта-Барбаре, но это было слишком далеко.

Сэм хмыкнул и провел пальцами вдоль линии волос на моей шее, посылая электрические импульсы по всей коже головы и спины. Я ощущала кончики его пальцев, и как сжалась его ладонь. Сэм выводил круги указательным пальцем, реакция от этого растекалось по моему телу; предвкушение скапливалось внизу живота.

— Когда мне было двенадцать, — начал Сэм, — я с рассветом приходил в амбары, чтобы заработать денег: косил луга, таскал сено и все такое. Лютер и Роберта почти не знали, где я пропадал после уроков и совместного ужина. Думаю, такой контроль меня бы свел с ума.

— Наверное. Это сводит и меня с ума, но я привыкла.

— Я могу приехать к тебе в Соному?

Ноги вдруг напряглись, и мы накренились влево. Сэм опустил ладонь поверх моей руки на рычаге, осторожно направил нас в сторону от плывущей навстречу лодки. Как только мы оказались одни, Сэм изумленно на меня посмотрел.

— Я тебя напугал?

Я покачала головой, но не смогла произнести простое «нет». Я думала о том же – надеялась, что снова его увижу после отъезда из Лондона – но это оставалось лишь фантазиями. Теперь я не только представляла общежитие, соседку, занятия и пятьдесят миль между мной и мамой с бабушкой, но и Сэма. Все это казалось бездной неизвестности.

— Просто я внезапно осознала, что уеду из дома, — призналась я. – И буду сама по себе. Я даже не могу представить жизнь на новом месте, так что и тебя за пределами Лондона представить сложно.

— Ты такая смелая, Тейт, — он пару секунд помолчал, а потом заговорил снова. – Но я ошибаюсь, думая, что между нами что-то происходит?

Я смотрела на него и подбирала верные слова. Я встречалась только с одним парнем. Джесс поцеловал меня на вечеринке в десятом классе и все. Никакого обсуждения, вроде «хотела ли я этого» или «стоило ли пробовать». На самом деле, нам с трудом давались какие-то разговоры, мы знали друг друга с младших классов, так что о романтике мне было мало известно. Но я понимала, что имел в виду Сэм. Именно поэтому, несмотря на то, что везде ходила с бабушкой, я постоянно следила за макияжем. Поэтому каждое утро мучилась с выбором наряда. Поэтому любимой частью дня было время, когда я встречалась с Сэмом.

— Тейт? – позвал он, когда молчание затянулось.

— Нет, ты не ошибаешься, — ответила я.

— Ты тоже это чувствуешь?

Интересно, он слышал биение моего сердца?

— Да. Прости. Я плохо выражаю…

Сэм закрутил педали медленнее.

— Слишком рано об этом говорить?

— В смысле, я не знаю, как с этим обстоит у студентов/писателей/фермеров из Вермонта, но для меня не рано. Просто в новинку.

Но Сэм не рассмеялся. Он склонился и легонько поцеловал меня в шею, под челюстью.

Все напряглось от груди до низа живота. От Сэма пахло клубникой.

— От тебя пахнет клубникой.

Он гулко рассмеялся и чуть отклонился.

— Я съел блинчик с клубникой, пока тебя ждал. Хочешь попробовать?

* * *

Я не чувствовала ног, после того как мы вернулись к пристани против течения. Но большую часть работу выполнял Сэм. Он забрал залог в киоске и даже не запыхался, наверное, смог бы еще пробежать двадцать миль, если бы я попросила.

Мы купили два блинчика и нашли место в тени клена. Мне казалось, что я парила над каньоном, очень похоже на ощущения во сне, когда я летала, опускала взгляд и понимала, что падала. Это казалось началом чего-то нового, пугающего, но чудесного. Словно я не только решала, стоит ли его целовать или нет, но и дать ли волю грязным мыслям.

Сэм доел и довольно застонал, растянувшись на траве и улыбнувшись небу.

— Ох, я мог бы тут уснуть.

Я по привычке вытащила телефон из сумочки и отправила бабушке сообщение, что со мной все в порядке. Она взяла телефон мамы. Бабушка презирала сотовые, но мама настояла.

Бабушка ответила кратко: «Еще пару часов пробуду у Либби. Встреть меня, пожалуйста, в фойе в пять часов».

Я смотрела на телефон и чувствовала, как нечто невесомое распирало меня изнутри. Было всего одиннадцать утра, и впереди целый день свободы.

Я повернулась, Сэм уже смотрел на меня.

— Что?

Он улыбнулся и повернулся на бок, подпер голову рукой.

— Мы постоянно лежим на траве.

Я выпалила:

— В горизонтальном положении.

— Точно, — улыбнулся он.

— Но на этот раз днем, — и смотреть на него при свете дня – чего я не могла себе позволить, когда мы гуляли с бабушкой и Лютером – было, как выпить залпом стакан холодной воды. Его кожа была гладкой и чистой, глаза – как стекло, обрамленные густыми ресницами. Сэм не унаследовал от Лютера ничего генетически, но у него была та же широкая улыбка.

Он смотрел на меня так же внимательно. Скользил взглядом по длинным локонам волос, по щекам, губам – там взгляд задерживался. А потом он посмотрел мне в глаза и улыбнулся, на левой щеке появилась ямочка.

— У тебя поразительные глаза.

Ощущая в животе трепет, я тоже повернулась на бок, сложила наши пустые тарелки стопкой и отодвинула.

— Чем хочешь сегодня заняться?

Его зрачки расширились, глаза стали почти черными, и на миг я прочла в них запретные мысли. Я гадала, думал ли он о том же, о чем и я: рот Сэма на моем, жар его ладони под моей футболкой, и то, как он закрывал бы солнце, нависнув надо мной.

— Я не о том, — уточнила я, подавляя смущение, — чем, скорее всего, нам бы не следовало заниматься в парке.

Сэм вскинул брови и рассмеялся.

— Тейт, блин.

— Не ври, что о таком не думал. У тебя все на лице написано.

Сэм снова посмотрел на мои губы, лениво улыбаясь.

— Ты всегда такая честная?

Я уже качала головой.

— Нет.

Сэм сдвинул брови.

— Почему со мной?

— Не знаю, — просто он из меня все вытягивал, словно магнитом правды. Может, потому что он уже знал мой секрет, и я больше ничего не скрывала. – Просто с тобой я чувствую себя в безопасности.

— Я могу спросить что угодно, и ты ответишь? – поинтересовался Сэм.

Он был так близко, в шести дюймах от меня, мое сердце бешено колотилось. Я могла склониться и прижаться к его губам. Я была на 99.8 процента уверена, что он позволит.

— Можешь попробовать, — сказала я.

Я проследила, как заскользил язык по его губам.

— Хм.