– В общем, да, – неохотно признался Дугоев. – Спросили, готов ли я к встрече с Аллахом. И напомнили, что упасть с шинвата – значит изжариться. Какая просвещенная сволочь, слушай! Знает, что такое шинват!

– Это даже я в общих чертах знаю, – заявил Ник-Ник. Дугоев с лязгом захлопнул и запер шкафчик, и тренер легко, как молодой, поднялся с низкой гимнастической скамейки. – Это такой мост, верно? Когда правоверный умирает, его душа идет в рай по этому мосту. Грешник непременно сорвется и упадет вниз, в пропасть, на дне которой находится ад… Правильно?

– Более или менее, – подхватывая с пола сумку, признал Дугоев. – Как ты сам сказал, в общих чертах. Откуда знаешь, э?

– Рассказывал один начитанный человек, – сказал тренер. – Это я к тому говорю, что совсем необязательно быть знатоком Корана, чтобы нахвататься разных словечек и поговорок. Упасть с шинвата… Интересно, на что это он намекал? На какие такие грехи?

– Знал бы – сказал, – буркнул Марат. Он забросил ремень сумки на плечо и бок о бок с тренером двинулся к выходу. В коридоре гремел ведром уборщик, из душевой все еще слышался редкий стук капель. Снаружи донесся приглушенный мяукающий вой сирены «скорой помощи». – Да и кто из смертных может похвастать тем, что ни разу не согрешил?

– Ты все-таки подумай, – настойчиво произнес Ник-Ник. – Мне твоя исповедь нужна, как белке калькулятор, но дыма без огня не бывает. Так настойчиво донимать человека угрозами может либо враг, либо какой-нибудь псих. Враги сами собой, ниоткуда, не появляются, для ненависти должна быть причина, и, если это враг, ты можешь его вычислить, просто подробно припомнив, кому, когда и чем насолил.

– А если это псих?

– С психом сложнее, – признал тренер, – его просто так, на пальцах, не вычислишь. Но и психа можно отловить. Тебе сейчас надо думать только о тренировках… ну и быть осторожным, конечно. А после прохождения паспортного контроля в аэропорту об этих звонках можно будет хотя бы на время забыть: редкий враг, не говоря уже о чокнутом охотнике на знаменитостей, может позволить себе поехать за тобой в Америку. А когда вернешься оттуда чемпионом, все будет уже по-другому. В первую очередь это касается размеров твоего банковского счета. С чемпионскими гонорарами ты сможешь позволить себе нанять хоть роту охранников, и никакой псих тебя не достанет – руки коротки.

Оснащенные фотоэлементами стеклянные двери вестибюля почти беззвучно разъехались в стороны, выпустив их на ярко освещенное крыльцо спортивно-развлекательного центра. Вокруг стеной стояла рано сгустившаяся темнота, по контрасту с сиянием мощных ламп казавшаяся непроницаемо-плотной, как тяжелый бархатный занавес, расшитый множеством блесток: неровными цепочками освещенных окон, яркими точками фонарей и слепящими, движущимися пятнами света автомобильных фар.

– Я не привык бегать от врага, – продолжая начатый разговор, упрямо произнес Дугоев. – Врага надо встречать лицом к лицу, с гордо поднятой головой!

– Это если враг такой же чудило, как ты, – слегка остудил воинственный пыл гордого кавказца повидавший виды тренер, – и захочет встретиться с тобой лицом к лицу. Если б было так, вы бы уже давным-давно разобрались, кто из вас круче: он не стал бы доставать тебя звонками и электронными посланиями, а просто подошел бы и дал в табло. Он тебе, ты ему, и разошлись бы полюбовно: один на больничную койку, другой на нары… Ладно, тут ничего не попишешь, придется разбираться. Я поговорю с нужными людьми, а ты перестань забивать себе голову ерундой и сосредоточься на тренировках. У тебя квалификационные бои на носу, тебе некогда на телефонных хулиганов злиться. Ты меня понял? Услышал?

– Конечно, Ник-Ник, уважаемый, – рассеянно, не то думая о чем-то своем, не то к чему-то прислушиваясь, откликнулся кавказец. – Все слышал, все понял, не буду злиться, буду работать, клянусь! Мы этого техасца сделаем, отвечаю! Вылечится – поедет обратно в свои прерии коров пасти. Что еще делать инвалиду на пенсии?

– Ну-ну, – одобрительно, но с легким оттенком сомнения произнес тренер, и в эту секунду из-за угла с ревом выскочила и, пронзительно взвизгнув покрышками, остановилась напротив крыльца белая «шестерка».

– Вот, пожалуйста: самый натуральный псих, – убежденно прокомментировал свойственную водителю данного транспортного средства манеру езды Ник-Ник. – И кто таким права выдает?

Пока он говорил, тонированное заднее окно пожилого «жигуленка» открылось, из погруженного в темноту салона высунулась рука, в которой блеснул вороненым металлом какой-то продолговатый предмет. Сверкнула короткая оранжевая вспышка, хлестко ударил выстрел, и поляризованное дверное стекло за их спинами с ужасающим грохотом и звоном разлетелось на куски.

Стоявшие на крыльце инстинктивно присели; пистолет выстрелил снова, пуля разбила одну из вмонтированных в бетонный козырек крыльца галогенных ламп, осыпав их головы мелкой стеклянной трухой, и «шестерка», дико взревев слабосильным изношенным двигателем, сорвалась с места.

– Стой! Стой, дурак, куда тебя несет?! – закричал Ник-Ник, хватая за куртку бросившегося в погоню Дугоева.

Марат не ответил – он только рычал, как настоящий хищник, и удерживать его было все равно что пытаться остановить самосвал, вцепившись руками в задний борт. Высвободившись из захвата, он в два прыжка слетел по ступенькам крыльца, на бегу нажал кнопку на брелоке, разблокировав центральный замок своей машины, и рывком распахнул дверцу. Черный Барс ездил на спортивном «ниссане» – автомобиле не самом модном, престижном и дорогом, но достаточно быстром, чтобы догнать кого угодно, если только этот кто-то не является профессиональным автогонщиком.

О том, что будет, когда погоня завершится, оставалось только гадать; приходившие в голову догадки все, как одна, носили самый мрачный характер. Старый тренер тихо взялся руками за голову и зажмурился изо всех сил: то, что еще минуту назад обещало стать наивысшим пиком его профессиональной карьеры, прямо на глазах превращалась в глубоченную яму с дерьмом. Когда стремительный, как управляемый ракетный снаряд, «ниссан» настигнет вазовскую телегу (а он настигнет, потому что тонированные стекла и титановые колесные диски, установленные на упомянутый инженерно-технический раритет, никоим образом не влияют на скорость движения), без пяти минут чемпион мира превратится либо в труп, либо в калеку, либо в фигуранта уголовного дела о нанесении тяжких телесных повреждений, а может быть, и об убийстве.

– А, чтоб вы сдохли, шакалы! – донесся с автомобильной стоянки полный бессильной ярости вопль Дугоева. – Я вас найду, клянусь!

Ник-Ник осторожно открыл глаза и отыскал взглядом своего подопечного. Марат Дугоев стоял около открытой дверцы «ниссана», грозя кулаком вслед уехавшей «шестерке». Приземистый спортивный автомобиль показался тренеру каким-то уж чересчур приземистым, и, приглядевшись, он понял, в чем дело: низкопрофильные бескамерные покрышки колес были проколоты все до единой, и машина почти касалась днищем асфальта. Погоня, таким образом, отменилась сама собой, и у Ник-Ника немного отлегло от сердца.

Переведя дух, он вытряхнул из заменяющей прическу коротенькой седой стерни стеклянный мусор, закурил новую сигарету и стал спускаться с крыльца, слыша, как позади, в вестибюле, орет в телефонную трубку, вызывая полицию, перепуганный до полусмерти охранник.

Ведя машину по полупустому в этот час Кутузовскому проспекту, пожилой генерал вдруг ощутил мальчишеское, давно забытое желание вдавить педаль газа в пол и посмотреть, что будет. Он без особого труда справился с собой, потому что точно знал: ничего хорошего из этого не выйдет. Рефлексы у него уже не те, что прежде, зрение потеряло остроту, сердчишко пошаливает, да и к чему эти детские игры в ночных гонщиков, если адреналина ему хватает и без них? При своей работе он может, даже не вставая из-за письменного стола, испытать ощущения, острота которых даже не снилась любителям экстремальных видов спорта. Да и сейчас он, прямо скажем, не в бирюльки играет и не вышивает крестиком картину Шишкина «Утро в сосновом лесу», и какой-нибудь покоритель горных вершин или попрыгун с парашютом на его месте давно навалил бы полные штаны и запросился домой, к маме. А он – ничего, едет себе как ни в чем не бывало и даже, видите ли, испытывает желание ехать чуточку быстрее. Как будто и впрямь боится опоздать…