При геометрическом представлении категории-факторы выступают осями некоторого «-мерного семантического (как правило, декартового) пространства, а личностные смыслы субъекта, связанные с анализируемыми объектами, задаются как координатные точки внутри этого пространства, создавая своеобразную «ориентировочную основу действия» (термин П. Я. Гальперина) – в нашем случае эмпатического встраивания, вчувствования в сознание другого или других. В этом смысле психосемантический подход близок к проективным методам и, подобно им, чувствителен к проблемам интерпретации, но, в отличие от них, предполагает работу с компактно представленными данными, позволяющими определять такие параметры, как когнитивная сложность (число значимых латентных категорий-факторов), перцептуальная сила признака (выражающаяся во вкладе фактора в общую дисперсию и отражающая субъективную, связанную с мотивационной сферой значимость данного основания категоризации) и т. п.

Рассмотрим ряд типовых задач в области политической психологии, решаемых методами психосемантики.

Для решения этой задачи в качестве пунктов опросника используются суждения текущего политического дискурса: цитаты из выступлений известных политических лидеров, деклараций политических партий по злободневным вопросам, тексты принятых или обсуждаемых законов, актуальные политические слоганы и лозунги, а также устоявшиеся формулировки – выдержки из Конституции, документов ООН, ЮНЕСКО, высказывания политических деятелей прошлого и т. п. (Петренко, 2005; Петренко, Митина, 1991, 1997; Petrenko, Mitina, 1999, 2014; Петренко, Митина, Шевчук, 1992; Petrenko, Mitina, Braun, 1995). Респонденты (испытуемые) из числа руководителей различных партий выражают своё согласие или несогласие с каждым из суждений списка, состоящего обычно из нескольких сотен дескрипторов, или оценивают, насколько то или иное суждение соответствует позиции представляемой партии.

Общая формула, позволяющая вычислять рекомендуемую численность экспериментальной выборки в соответствии с допустимой погрешностью, имеет вид (Митина, 2011):

где N – численность партии; t – значение абсциссы для кривой нормального распределения, определяемое желаемым значением доверительной вероятности оценивания; Δ – допустимая погрешность, которая задаётся исследователем, исходя из требуемого уровня точности оценки параметра; σ² – дисперсия в ответах на вопросы.

Величину, обратную дисперсии, можно интерпретировать как меру идеологического единства. Снижение размерности первичных переменных позволяет выделить основания (категории), определяющие сходство/ различие политических партий, ведущие линии социального напряжения, проинтерпретировав содержание каждой категории, установить размерность политического пространства как показателя дифференцированности политической жизни общества и когнитивной сложности общественного сознания. Позиции каждой партии представлены как координатные точки внутри этого пространства. Через проекцию позиции партии на оси категорий-факторов можно определить, насколько выражен тот или иной политический аспект, соответствующий содержанию фактора. Расстояния между координатами партий в семантическом пространстве обратно пропорциональны сходству их политических установок. Используя кластерный анализ, можно построить дендрограммы, или кластерные структуры, представляющие группировку партий согласно сходствам их политических установок, и таким образом предсказать их возможные политические альянсы.

Результаты по сходству политических установок (рис. 1), полученные в 1991 г. в ходе опроса 299 активистов и лидеров партий, в значительной степени отвечали существовавшим раскладам партнёрства и соперничества политических партий. Наиболее близки по установкам (положению на дендрограмме) оказались объединившиеся в ходе реальной политической деятельности партии, входящие в движение Демократическая Россия. Компактность кластерструктуры, описывающей партии, свидетельствует о близости их политических платформ, разъединённых, скорее, организационно, чем духовно.

Рис. 1. Кластерная структура политических партий 1991 г.

На рисунках 2 а, б даны проекции семантического пространства, построенного нами в 1991 г. по результатам опроса 299 политических активистов и лидеров партий, представляющих 32 политических объединения (Петренко, Митина, 1997). Всего выделено четыре значимых фактора:

Фактор 1: Унитарная государственность ↔ Конфедерация или Союз суверенных государств;

Фактор 2: Отвержение ↔ Принятие коммунистической идеологии;

Фактор 3: Права человека;

Фактор 4: Противники ↔ Сторонники демократических форм правления.

Рис. 2а. Проекция на плоскость первого и второго факторов

Ф1 (+) Конфедерация или союз суверенных государств ↔ Ф1 (-) Унитарная государственность;

Ф2 (+) Отвержение коммунистической идеологии ↔ Ф2 (-) Принятие коммунистической идеологии.

Во всех случаях знак полюса не несет оценочной функции, а является способом формально противопоставить антонимичные смыслы полюсов. Отметим, что время проведения исследования совпало с подготовкой референдума о сохранении СССР. Очевидно, актуальность этой тематики и вывела на первое место фактор, связанный с темой структурной организации государственности (вклад фактора в общую дисперсию отражает субъективную значимость основания категоризации, выражаемого фактором). Если в пилотажном исследовании 1990 г. ведущим являлся фактор «Принятие ↔ отвержение коммунистической идеологии», то к 1991 г. на передний план вышла проблема «Сохранение ↔ дезинтеграция СССР», что после событий ГКЧП и Беловежского соглашения вылилось в распад Союза.

Рис. 2б. Проекция на плоскость третьего и четвертого факторов

Ф3 (+) Признание приоритета прав человека ↔ Ф3 (-) Отвержение приоритета прав человека;

Ф4 (+) Сторонники демократических форм правления ↔ Ф4 (-) Противники демократических форм правления.

Анализ расположения политических партий по фактору 3 позволяет сделать вывод, что неприятие идеи прав человека в 1991 г. проявлялось, прежде всего, в националистических формах.

В отличие от предыдущей задачи, при решении которой респондентами выступают члены (как правило, лидеры) той или иной партии, являющиеся носителями её идеологии, в данном случае в роли респондентов выступают рядовые избиратели, наблюдающие политику партий, так сказать, с «внешних позиций» (Петренко, Митина, 1997). Респондентам (испытуемым) предлагается оценить партию по списку шкал-дескрипторов, например: «партия имеет широкую поддержку у населения», «партия отражает интересы мелкого и среднего бизнеса», «партия пользуется поддержкой президента», «партия – носитель левой идеологии» и т. п. При такой процедуре оценка партий оказывается более субъективной, чем в первом случае, и зависимой от политической пропаганды, средств массовой коммуникации, политической рекламы. В отличие от оценок политически более однородных респондентов – членов партий, оценки «людей с улицы» более разнообразны, их дисперсия выше. Поэтому разумно для ряда специфических задач строить семантические пространства имиджей для однородного контингента респондентов.