- Представил?
- Да, - ответил Виктор.
- Теперь представь, что тебе на встречу идёт... какой-нибудь человек. Не принципиально. Можешь представить и девушку.
Виктору на ум пришла сама собой женщина лет сорока. Длинная юбка, аккуратно уложенные волосы и плотная, кремовая водолазка. В принципе, на улице он от такой женщины отвёл бы взгляд, но в воображении... ему было попросту приятно посмотреть на неё и то, как она быстро шагала, цокая в меру высокими каблуками.
- Представь, что ты находишься в полусне... и тебе снится кошмар. Представь, что человек, которого ты себе вообразил, одномоментно становится страшным монстром!
И Виктор, против своего желания, представил. Если девушке, даже в его воображении, не было до него какого-либо дела, то вот монстр... он заинтересовался Виктором.
Уродливое зелёношкурое отродье с отвислой челюстью, капая густую и шипящую на тротуаре слизь, влачило свои вялые ноги к нему, в его же собственном воображении, тянуло длинные лапы с шипастыми отростками.
Виктор вскричал, подскочил на месте и быстро открыл глаза. Вид знакомого кабинета его несколько успокоил и сердце теперь, казалось, звучит настолько громко, что прокатывается эхом по помещению.
- Страшно, согласен... но именно это с тобой и происходит. - продолжал психиатр. - Мой милый друг, не стоит переживать обо всём, что тебе привиделось, это всего лишь плод твоего воображения! - немного помолчав, с печалью в голосе добавил. - Однако то, что у тебя расслоение личности... это меня несколько пугает.
- Вы думаете... что я... могу... Вас?
- О нет, мой милый друг, конечно же нет! - горячо возразил врач. - Нет, ты не таков, уж будь уверен! И всё-таки нам предстоит основательно с тобой поработать... это будет не так просто, как хотелось бы... но ничего, справимся!
Доктор вытащил из другого ящика гранёный стакан и пол-литровую бутылку воды, - Виктор не мог детально разглядеть этикетку, в последнее время глаза его начали подводить.
- Тебе предстоит тяжёлое испытание. Долгая, затяжная борьба за единство личности. Это не быстрый процесс, сложный... но не беспокойся, я буду рядом. И всё у тебя будет хорошо. Слышишь? Всё будет хо-ро-шо!
Старик пододвинул к краю стола таблетки, стакан и бутылку. Он сказал, что необходимо выпить повышенную дозу уже привычных лекарств, а также все те, что были в бумажной упаковке.
- Доктор, вы уверенны... вы точно знаете, что ничего не случится и что... что выключатель не щёлкнет опять?
- Любопытное сравнение... довольно-таки точное... и да, я уверен. Не беспокойся, пей. И помни, я буду рядом!
Доктору потребовалось не так уж и много времени, чтобы убедить пациента в том, что тому следует принять лекарства прямо в кабинете.
- А после ложись и вздремни на диване... и не беспокойся! Всё будет отлично! Нет, нет... никаких неудобств, всё хорошо! Я уже столь стар, что могу себе позволить потратить своё свободное время ради спасения славного человека.
Виктор сомневался, но сомневался только в самом себе, не в психиатре. Он ему доверял значительно больше, чем самому себе. У него не было в целом мире никого ближе этого добродушно улыбавшегося старичка... человека, который умудрялся развеять его самые страшные и мучительные опасения и страхи. Этот мягко говоривший человек смог успокоить Виктора настолько, что тот перестал беспокоиться о том, как же сам старик будет... смело поверил, что тот с лёгкостью проведёт целую ночь, сидя за столом и наблюдая за ним.
Мужчина сделал всё в точности, как сказал ему старик. Послушно выпил таблетки, почти полностью осушил бутылку. Чувствуя лёгкую слабость, лёг на знакомый и такой мягкий диван. Укутался в пушистый, тёплый плед. И старик, точно угадывая настроение пациента, включил какую-то успокаивающую, нежную мелодию.
Виктору начинало казаться, что он попал в сказку. Что мир стал к нему благосклонным. Так было приятно... так мягко растекалось тепло внутри... И сон, как вечерний туман, окутывал его. Постепенно, не спеша, он проваливался вначале в полудрёму, а после и вовсе в глубокий сон. Такая уютная темнота наполнила его разум... И словно молния, сверкнувшая в ночи, возник ярчайший всполох холодного гнева, сжавшего сердце. Темнота озарилась таким необозримым, светлым всполохом, что заболели глаза, а в животе ощутимо заболело.
Он вновь оказался в небольшой комнатушке. И такой страх переполнил сердце Виктора, что он застонал:
- Нет, нет, нет, только не сейчас!
Стены комнатушки покрывала лёгкая изморозь, дыхание вырывалось пышными клубами пара, а тело прикрытое лёгкими одеждами прихватывало прохладой, - но мужчина думал только об одном: "Старик! Как же ты теперь будешь! - и мучительно стоная, прибавлял. - Дерьмо. Грёбанное дерьмо!"
