Никто не решился поднять головы или просто что-то сказать. Виктор мельком углядел Славу, который боялся, как и прочие, пошевелиться.

  - Мне что, нужно повторить свой вопрос?

  - Ясно, босс! - в разнобой, слабыми голосами, сказали коллеги.

  Картинка на стене поплыла и меньше чем в пару ударов сердца стена стала полностью тёмным квадратом. Мгновение, и до слуха Виктора донесся голос одного из старших школьников:

  - О, а они тебя бросили одного? Знали, что мы придём и убежали?

  Виктор видел правую руку, замотанную в какое-то тряпьё. Она показывала на старшеклассника, заговорившего с кем-то, кто был явно не в настроении, и от кого не доносилось больше холода, - абсолютно пропали чувства.

  - И что это у тебя за тряпка на руке? Что, на нормальную повязку не хватило денег?

  Виктор услышал заливистый детский смех, от которого вздрогнул.

  - Не тебе об этом спрашивать, трусливая шавка! - со смехом в голосе заговорил некто. - Ты, пёс никчёмный, с толпой детишек или без них!

  Школьники, и старшие, и младшие, начали окружать кого-то одного, кто явно их провоцировал. Их было, чуть ли ни полсотни, а провоцировал их один единственный...

  - Суицидник! - рявкнул старшеклассник. Все прочие школьники повторили вслед за ним. - Суицидник! Суицидник!

  - Да убейте вы его! - рявкнул другой старшеклассник, что в прошлый раз и отдал команду, чтобы школьники избили Виктора и его приятеля по работе Славу.

  - Стоять, - сухо приказал некто, срывая с руки грязную повязку. Подняв голову, не повышая голоса, но с явственной злобой и холодом в голосе, вновь скомандовал. - Убить их!

  Происходившее после невероятно пугало Виктора. Он настолько испугался, что неотрывно и жадно смотрел на события, записанные кем-то, кто не принял участия в побоище. Виктор чувствовал ужасный, январский холод. Видел, как из-под груд мусора восставали уродцы вооружённые различным тяжёлым, добротным хламом. Взгляд скользил со стены на стену, - все четыре стены создавали круговой обзор происходившего.

  Взрослые убивали мелких детей, а те, даже самые неразумные, не решались убегать. Школьники боролись за свои жизни как могли; накидывались стайками на мужчин, кусались, царапались, пинались. Старшеклассники не стояли в стороне и тоже принимали участие в побоище, - у каждого из них нашёлся как минимум один ножик.

  Виктор наблюдал за смертями. За одной, другой, третьей... он не знал, что и думать на этот счёт. Это его угнетало, но деваться было не куда. И он надеялся, что это всё поскорее окончится. Переживал за единственного знакомого, который не вёл себя с Виктором по-свински. И, в конечном счёте, Слава, свирепый горбун, оказался единственным, кто выжил. Конечно, не считая того неизвестного, кто за всем этим наблюдал и у кого, как помнил Виктор, чешуёй покрыта правая рука.

  Когда запись окончилась, у Виктора перед глазами ещё стоял образ окровавленного, с порезами по всему телу, но широко улыбавшегося горбуна.

  - Надеюсь, тебе понравилось.

  Виктор молчал, он и не знал, что ответить возникшему в комнате, смазанному силуэту. Тьма, клубившаяся рядом с силуэтом, не позволяла его разглядеть.

  - Можешь больше о тех не беспокоиться, я и там прибрался.

  Виктор по-прежнему ничего не мог сказать. Увиденное так крепко на него повлияло, что сложно было даже с мыслями собраться. А тут ещё и этот силуэт, говорящий с ним... от которого так и веяло жутью.

  - Можно... домой? - робко и неуверенно, справившись с собой, спросил Виктор.

  Щелчок. И в одно мгновение Виктор оказался у себя дома. Там же, в прихожей. Полицейских не было видно, а дверь была закрыта. Включив свет, обойдя все комнаты и заглянув под всё, подо что только можно, мужчина убедился, что один в доме. Не было никаких следов того, что что-то могло случиться, пока он был в той комнате и смотрел видео вначале с одной, а после и со всех стен.

  Когда Виктор уж собрался вздохнуть с облегчением, голос в голове буднично так спросил: "Что, желаешь увидеть, что я с ними сделал? Или тебя только результат моей работы интересует?"

  Виктор аж вздрогнул всем телом. У него перед глазами вновь возник памятный образ, где окровавленный, улыбающийся горбун стоит рядом с изуродованными телами школьников. Вспомнил, как кровь пропитала их белые рубашки, как блестела их обувь... вспомнил разбитые черепа и убитых коллег.