Раз за разом мыслями он возвращался к тому случаю. Чувствовал ту боль, то унижение, переживал их вновь и вновь, но ничего, совершенно ничего не мог поделать. Как и тогда, как и прежде, когда к нему в дом вломились "блюстители порядка". По рукам пробежалась мелкая дрожь, ум обожгло гневом, а сам он подумал насчёт и первых, и вторых: "Ублюдки! Грёбанные ублюдки!"
Закрыв глаза, он оказался в небольшой и ярко освещённой комнатушке. Виктор был с одной стороны, а его обидчики, школьники и двое взрослых, с другой стороны. Он смотрел им в глаза и чувствовал в себе готовность разорвать их в клочья. Ему хотелось отбросить всякую человечность ради одного, - мести.
"Что я вам всем сделал? - спрашивал Виктор, обращаясь к обидчикам. - За что вы со мной так!"
Ему никто не отвечал. Перед ним были всё равно, что манекены, - похожи снаружи на тех выродков, но пусты внутри. И это его только больше разозлило. Он кричал на них, оскорблял, насмехался, а на глаза наворачивались слёзы. Его душило от досады, горя и злобы. И в какой-то момент он было кинулся на эти манекены, но его остановил голос задавший всего один-единственный вопрос:
- А в жизни хватит духу на них броситься?
Виктор даже не расслышал интонации и не узнал сам голос, но и этого хватило, чтобы образ помутнел, а после, в считанные мгновения, растаял. Виктор вновь уставился на белый потолок. Под спиной он ощущал мягкость привычного дивана, но... как же беспокойно билось сердце!
- Так что же было дальше? - спокойно, даже несколько равнодушно, спросил старик.
Виктор растерялся. Повернувшись на бок, он посмотрел на психиатра, который читал бумаги и делал в них какие-то пометки.
"Послышалось?" - спросил сам себя мужчина.
- Не подскажете, на чём я окончил рассказ?
Старик поправил на носу очки в роговой оправе и, не отрываясь от бумаг, напомнил мужчине о том, как он смолк на добрые полтора часа.
"Неужели так долго?" - удивляясь и даже ужасаясь, подумал Виктор, вспоминая видение.
Он довольно быстро, без лишних переживаний рассказал о случившемся. Избегал рассуждений и описания того, что так крепко его беспокоило. Попросту боялся вновь впасть в то страшное и депрессивное состояние, из которого он вновь чудом выбрался. Но не тут-то было!
Доктор начал расспрашивать мужчину о том, что тот думает о молодом поколении. Задавал разные наводящие вопросы, которые разжигали в уме Виктора костры печали и гнева. Он опять погружался в пучину отчаяния из-за своей слабости, гневался на свою не способность быть решительным и стойким. Тот страх, что сжимал его сердце, когда его избивали, теперь был всё равно, что клеймо раба, на которое он злился, но ничего не мог поделать.
- Считаешь ли ты уклад жизни, который нас окружает, правильным? - заговорил психолог, отложив бумаги и сняв очки. - Дети не имеют и малейшего уважения к старшим. А взрослые живут по принципу человек человеку волк.
- Нет, - твёрдо ответил Виктор.
- И я не считаю. Да только что мы можем сделать с целым миром? Ты, я, может кто-нибудь ещё, да переменить целый мир! Хе-хе, - грустно хохотнул он, - мы с тобой ничего не можем поделать... только примириться и терпеливо идти дорогой страданий и мучений. Ведь что есть наша жизнь, как не простое блуждание по горным тропам босиком, когда самый маленький камешек впивается в твою ногу, доставляет боль, когда вокруг нет ничего, кроме крупных и малых камней. Ты ищешь смысл, блуждая и страдая, а находишь только ещё большие мучения и переживания... и всё это только для того, чтобы однажды стать ничем... пропитанием для других!
Доктор щёлкнул несколько раз пальцами, привлекая внимание пациента.
- Ты когда-нибудь задумывался, для чего мы созданы? Для чего живём? Зачем нам вообще жить?
Виктор промолчал. Старик продолжил рассуждать:
- Вся наша жизнь, с первого её мгновения, - боль. Ты можешь это отрицать, ты можешь этому перечить и пытаться аргументировать всё волей богов... но внутри ты ведь понимаешь, что нет ни богов, ни смысла существования. Так зачем же ты живёшь? Тебе нравится страдать? Нет... не думаю. Тебе нравится быть мальчиком для битья? Нет... не думаю. Так зачем же ты живёшь... зачем?
Виктор вначале ожидал, что старик, помолчав, продолжит рассуждения, подскажет правильный ответ, но... психиатр молчал несколько томительно долгих минут, а после чуть нетерпеливее повторил вопрос:
- Зачем?
Виктор закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Он размышлял о том, что услышал от доктора, вспоминал случившееся и неожиданно для самого себя выпалил ответ, который подсказала ему ещё не смолкшая злоба:
