- Должно хватить, - со смешливой улыбкой, заметил старик, встретившись взглядом с Виктором. - Осталось только иголку с нитками найти... и обезболивающее дать. Мы ведь не варвары чтобы всё лечить так, на живую!

  Виктор не понял, что хотел сказать старик. Только медленно кивнул, продолжая стоять рядом с дверью в нерешительности. И простоял так, пока доктор, порывшись в ящиках стола, не обратился к нему вновь.

  - Конечно, у меня могут быть после этого проблемы... но мы ведь никому не скажем, а?

  Виктор вновь кивнул.

  - И не стой ты в дверях! Давай, садись скорее! - старик вновь указал на диван, в угол свободный от рассыпавшихся упаковок с лекарствами.

  Психиатр дал пациенту таблетку и сказал:

  - Просто разжуй. Она сама собой раствориться. - отойдя от мужчины, старик вновь начал что-то с усердием искать, время от времени бубня под нос: - Ведь было... точно помню, было!

  Виктор послушно разжёвывал таблетку, а после, со всем возможным вниманием начал прислушиваться к себе. За всей суетой он и не успел обрадоваться или испытать облегчения. Старик явно переживал за него. И сидя, ожидая, когда же подействует таблетка, он испытал детскую радость, - яркую и самозабвенную. Всё же он не был один, брошенный и никому не нужный.

  Вскоре старик, добродушно улыбаясь, вернулся к мужчине и спросил:

  - Как самочувствие?

  Виктор, преодолевая ранее не заметную, но властную вялость, с трудом пробубнил:

  - Не знаю даже... а что это с моим голосом? - слова оказались такими медленными и тягучими, что отчего-то мужчине стало смешно.

  - Отлично, значит всё в порядке. - проговорил старик и отошёл к столу. Там он, что-то не разборчиво шептал и нагревал иголку на огне зажигалки. - Сейчас начнём! - с излишней бодростью, сказал психиатр.

  Виктор словно был простым наблюдателем, - он не чувствовал боли, но и ясно видел, как старик промывает перекисью раны. Наблюдал, как старик чистил раны уже при помощи смазанной мазью ватки. Виктор даже бровью не повёл, когда старик принялся вырезать отмирающую плоть. Но, во время, когда ему, уже основательно обработав антисептиком раны, старик начал их зашивать, тогда случилось нечто страшное!

  На несколько минут всё окружение изменило свой облик. Кабинет психиатра стал давно брошенным помещением с редкой, почти полностью истлевшей мебелью, хламом и всяческим мусором. Он сидел на полу и чувствовал холод покрытого пылью паркета. Рядом горел костерок, а в нём была некая железяка. Виктор не мог пошевелиться, лишь взгляд ему принадлежал. Скосив глаза на руку, увидел как крепко его пальцы, пользуясь грязной тряпкой-рубашкой сжимают железяку. После он скосил взгляд на раны, которые ещё недавно были полны гноя, - они оказались на первый взгляд чисты, но очень сильно кровоточили.

  Рука, как по команде, подняла железку. Виктор пытался хоть что-нибудь сделать, ведь в мыслях со всей ясностью возникло понимание, что вскоре случится. Он пытался... но ничегошеньки не мог сделать. И со всей неумолимостью, ни разу не дрогнув, рука поднесла к ране до красна раскалившийся металл. Виктор попытался закричать, но и этого не мог сделать. Только и получилось, что в полной мере ощутить ужасную боль. И такой отвратительный запах горелой плоти терзал обоняние. А рука, сжимавшая железяку, так и не дрогнула, словно прижигала раны другому созданию, а не своему собственному телу.

  Но на этом терзания и мучения не окончились. Закончив прижигание сталью, кукловод явно не счёл это достаточным. Отбросив железяку, правая рука, не опасаясь огня, смахнула горевшие деревяшки в сторону. А боль от этого полностью досталась Виктору. Вслед за этим рука собрала горсть горячего, ещё с красными угольками, пепла... и одним, крепким ударом, впечатала пепел в раны. Виктор мысленно орал, но и на этом страдания не окончились. Опалённая правая рука растирала пепел, вдавливала его в раны.

  Видение растаяло в тот же миг, когда рука обессиленно свалилась плетью. Виктор вновь оказался в кабинете психиатра. Всё вокруг было привычно, и яркий свет наполнял комнату, а не дрожащий огонь. И тени прятались по углам и под мебелью, а не хороводы кружили вокруг него.

  Виктор вновь был властен над своим телом, - оно плохо отзывалось и не желало слушаться, но уже что-то! Правая рука, здоровая и целая, без единого ожога, болела той же жгучей болью, что и заштопанные умелой рукой раны.

  - Ну вот, всё и готово! - бодро заявил старик. - Больше переживал!

  В тот момент мужчина мог бы многое наговорить о подобных методах лечения, но вместо слов и ругани он изрыгал только сдавленный хрип. И с недоверием смотрел то на правую руку, ища ожоги, то на заштопанные раны.

  - Ты чего это, милый друг, так взволновался? - старик внимательно вгляделся в обезумившие глаза Виктора. - Что слу... - старик замолчал, продолжая вглядываться в лицо мужчины.

  Изо рта Виктора стекали слюни, а сам он напоминал живое воплощение злобы. Грозно глядел на старика и протягивал распростёртую правую руку в его сторону.