Зайдя в подземку, где был только искусственный, всегда приглушённый свет, Виктор уж было обрадовался. Подумал: "Ну, наконец-то!". Да только вначале он остолбенел и удивлённо и опасливо поглядывал кругом. После испытал тихий страх, а уж на смену ему пришла яркая и жгучая паника.

  "Да что за день-то сегодня такой!" - со сжимающимся от ужаса сердцем, сглатывая комок, застрявший в горле, думал он.

  Кругом было полно различных созданий. В обычной жизни они явно виделись Виктору простыми людьми. Но теперь это были вырванные из кошмарных снов порождения.

  "Это ведь те, бледные люди?" - думал Виктор, вспоминая один из своих снов. - "Те, трусливые, всего боящиеся люди, которыми питаются все хищники. Люди, которые не способны дать никому отпор, даже одиночным хищникам, хотя и обитают стайками!"

  Виктора посетила одна догадка. Он думал: "Возможно, это просто моё отношение к простым людям так сказывается? Возможно... возможно всё это не на самом деле!"

  Только один момент, прежде остававшийся незамеченным, привлёк внимание мужчины. Он оглянулся и... порядочно так удивился. Кругом него, точно вокруг скалы, поток людей расступался. Никто не приближался к нему. Все эти бледные порождения из мира вечной ночи сторонились Виктора.

  "Да что же происходит?" - думал он, оглядываясь через плечо. Он стоял рядом с центральным выходом. И под его взглядом бледные люди, точно рыба, выскальзывающая из рук в воду, быстро и со всей возможной осторожностью, выбегали из подземки. - "Чего они боятся? Не меня ведь!"

  И тут у Виктора в уме появилась неприятная мысль. Мысль, от которой он не мог отделаться. Мысленно говорил себе: "Нет, нет, не может быть!" но всё же, не глядя, засучил рукава рубашки, а после, закрыв глаза, поднял руки перед собой. Открыв глаза, он невольно выкрикнул:

  - А-а-а! - и отшатнулся назад, от своих собственных рук... словно это могло ему помочь и избавить от ожившего страха. - А-а-а! - вновь закричал он.

  Он оказался посреди выхода из подземки. Закрыв глаза, стоял и обдумывал увиденное. Не такое уж сложно было понять, что всё совсем, совсем плохо. Но... до последнего Виктор надеялся, что его беда не окажется столь сложной и не предвещающей ничего хорошего, даже самого малого шанса на спасение.

  Одна рука была привычной, - тощей и людской. Но другая... другая явно не принадлежала человеку. Пусть и худощавая, но лапа! Лапа, покрытая чёрной чешуей и с длинными, клинообразными когтями.

  Жмурясь, мужчина едва не разрыдался. Он осознавал, что всё, его песенка спета. Что обратного пути, в адекватную жизнь ему не видать. Что он обречён на судьбу изгоя... и в конечном счёте на тесный дом с войлочными стенами.

  "Как же всё могло так скверно сложиться?" - сокрушаясь, думал он. - "Когда я успел так оступиться... почему и где я допустил роковую ошибку?"

  На смену страху и печали пришло странное и усталое чувство смиренного принятия.

  "Так ли важно, - думал Виктор, - здоров я или нет... до этого никому нет дела. Даже если я просто исчезну, то ничего не измениться... совершенно! Я не могу никого спасти. Я ничего не могу изменить в своей собственной жизни. Так имеет ли значение, что я лишился ума?"

  Ответ для Виктора был очевиден. Настолько очевиден, что он даже почувствовал некоторое облегчение. Ощутил лёгкий отблеск безразличия.

  Открыв глаза, мужчина увидел нечто удивительное и непонятное. Помимо центрального выхода были ещё боковые, но их пока что не открыли. Или уже закрыли. Виктор этого не знал. Да и это ему было не важно. А вот огромная толпа бледных людей, жавшихся друг к другу и забившихся чуть ли не в саму стену, смотрящие куда угодно, только не ему в глаза, - это было удивительно и по своему важно.

  Виктор поднял правую руку, - когтистую лапу с чёрной чешуёй. Поглядел на неё, после окинул взглядом более сотни бледных людей. Пожал плечами и направился вглубь подземки. Не оборачиваясь и не оглядываясь, бросил:

  - Никого не смею задерживать, - и направился к эскалатору.

  Сотни ног незамедлительно, шумно застучали по плитке подземки. А Виктор изумлялся и вновь глянул на изменившуюся, правую руку. Поднял её и... остолбенел. Она вновь была обычной, человеческой. Ни единого следа метаморфозы или перемен. Никаких ощущений. Ни-че-го.

  "Да что ж такое-то!" - мысленно восклицал мужчина, заходя в тесную железную коробку, переполненную привычными, бледными людьми.

  Он встал так, чтобы никого не касаться. Один вид их, сама кожа, вызывали отвращение, а от мысли о том, что её можно коснуться, Виктор содрогался всем телом.

  "Фу-у-у, мерзость!"