- Тогда мне было девяносто. Сильно спину прихватывало.
- Полегчало?
- Ну, да... - Пелагея постаралась не заметить ошарашенного взгляда правнучки.
- А я обороты помню?
- Нет Лёнка, тебя и в проекте не было, - усмехнулась бабуля, - Обороты влияют только с тридцати лет. Один оборот - десять лет долой.
- А если мальчиков много родится, то вечно молодой?
- Только внешне. Ну и внутренне тоже. До двухсот... там оборот не действует.
- Ба, а вам с дедом? - осторожно спросила Лёнка.
- У! Мы с дедом молоды! Нам до рубежа еще полвека коротать. Ой! Лёнка нас зовут! - соврала Пелагея и бодро пошла к двери в избу.
- Молоды... - ошарашено, смотря вслед родственнице и подчитывая в уме годы, прошептала Алёна. Оборотников-мужчин в роду не осталась. Это она знала точно. Оба они погибли. Войны не щадили никого. А значит, что оборот совершать просто некому...
- Р-р-ав! - раздалось рядом. Девушка вздрогнула и пролила на себя морс, красным пятном растекшийся по светлому сарафану.
- Ты кто? - спросила она у пса, замывая холодной водой ткань.
Подол сарафана значительно приподнялся. Пес внимательно рассматривал стройные девичьи ножки.
- Вот, кобель! - весело рассмеялась Алёнка и огрела мокрым полотенцем пса.
Псина фыркнула и обиженно отвернулась, потом засопела, легла на брюхо и поползла к девушке.
- Да, ладно, извинения приняты, - совсем развеселилась девушка. - Все же откуда ты?
- Приблудился по дороге, - из окна выглянул Витёк. - Чё сидишь? Тебя ждут.
Лёнка погладила пса и пошла на грустные посиделки.
Дайен Окиво.
Он вдохнул воздух. Запах приятно будоражил сознание. Почему-то хотелось, чтобы ласковые руки гладили его голову. Он полежал пару минут, прислушался к себе. Жарко. Девушка предлагала деду морс. Он устремил взгляд на стол. Кувшин манил запотевшими стенками. У Дайена побежали слюнки, когда он представил, как он пьёт холодную жидкость, пахнущую ягодами и травами.
В два прыжка он очутился на стуле, потянулся лапами... Лапы? Он внимательно осмотрел конечности. Напрягся. Вместо лап появились руки. Через мгновение за столом сидел молодой человек и жадно пил морс прямо из графина.
- Эк тебя... - дед Иван почувствовал оборот быстрее всех, и из окна наблюдал насыщение сотрудника генной лаборатории морсом. Парень утолил жажду и с интересом оглядывался, явно не до конца понимая, кто он, где и что ему делать дальше. Иван решил просветить несмышленыша:
- Эй, парень, подь сюды!
Дайен повернул голову, встретился взглядом со стариком, медленно встал, поворотом головы откинул в сторону длинные волосы и завыл, неспешно оборачиваясь волком.
- Ой! Пса покормить надо! - засуетилась Лёнка, собрала на тарелку пирогов и выскочила за дверь. Иван так и остался стоять около окна, наблюдая второй оборот.
Синьор Окиво в собачьем облике сидел за столом и ел с рук Алёны пироги. Иначе есть он отказался.
- Ты ему ещё салфетку повяжи, - иронизировал дед, наблюдающий с многочисленной роднёй бесплатный цирк.
- Надо - и повяжу, - излишне агрессивно прокомментировала Лёнка.
- А не поехать ли тебе с нами, внуча? - предложила "между прочим" Пелагея. - Давно у нас не гостила. Чё в избе-то толкаться...
- И верно, поезжай, дочь, - дала разрешение недавно испечённая бабушка, укачивая разревевшийся конверт.
- Езжай, - просигнализировал губами дед Ваня.
- Собраться-то дадите? - ершисто спросила Лёнка.
- Дак тебя никто не гонит, только предлагали, - пошла на попятную сестрица, мысленно продумывая как отвадить от дома огромную псину, ходящую по пятам за Лёнкой.
Оборотники ещё не поняли кто перед ними, дед молчал. У остальных возникло лишь чувство присутствия чужака. Оно будет до момента произнесения брачных клятв. Неужели Лёнка нашла свою половину? Вон как яро защищает, а пёс ластится, в глаза заглядывает. Забирать их от сюда надо!
- Чё, мать, домой пора! - Иван приобнял Пелагею, настойчиво подталкивая к выходу.
- Пора!
Суженый.
Тяжелой духотой придавило вечер. Затянутое на востоке темно-синим пологом грозовых туч небо освещалось лучами садившегося в поле солнца. Шумели зелеными шапками ветвей деревья, выросшие вдоль гравийной дороги. Ветер поднимал клубы пыли, швырял её в уставших путников. У самой земли стремительно носились стрижи, ловя зазевавшихся насекомых.
Наконец, за взгорком показалось селение.
Пастухи гнали мычащее стадо. Хозяйки прытко разбирали живность домой, торопливо снимали сохнущее бельё. Хлопали двери и ставни. Матери звали ребятишек и тут же беззлобно награждали за порванные штаны и чумазые рожи, прогоняя под крышу. Мужики закрепляли то, что может унести ветер. Ждали грозу.
- Успеть бы! - волновалась Алёна, прижимаясь к теплому боку пса. Прохладный ветер пронизывал тонкую ткань платья.
