- Пока нет... Потом посмотрим.
- Есть, капитан!
- Вот говорила мне мама не идти в лётное...
- Не прибедняйтесь, капитан, до озера Вы были лучшим!
- Генетиком или пилотом?
- Два в одном, как шампунь...
- Сейчас главное, чтобы перхоти от нас не оставили...
- "Лилейники"!
- Уходим!
- Пли!
- Цель поражена! - сообщил механический голос.
- Бросай в него "поле"!
В акварианца полетела защитная сеть, запутавшая корабль. Дезориентированные "Лилейники" палили в холостую. "Бравый" ушел в сторону, выиграв несколько мгновений, необходимых для ускорения.
- Роман, где ближайшая нора? - крикнул Муромцев, выстреливая в противника половину боезапаса.
- Цель поражена! - на мониторе засветились алым две дополнительные точки.
- Отлично!
- До норы не успеем! - вражеский корабль выпутался и пустился вдогонку за "Бравым".
- До стабильной, Рома. Ищи любую! - Муромцев метко поразил еще одну цель. Акварианец подотстал. Но через мгновение выпустил целый приветственный букет разрушающих зарядов.
- Да чтоб тебя! - заорал Муромцев, резко тормозя и меняя направление.
- Нашел! - нивяник высветил на карте место, в следующий момент расцвеченное мощным взрывом.
- Туда! - уверенно направил "Бравого" Муромцев, уворачиваясь от очередной смертельной порции приветов и проваливаясь в неопределенное нечто.
Кротовая нора схлопнулась, оставив после себя чуть мерцающую синеватую дымку.
Акварианцы "допрыгались" в поиске идеального генотипа. Их действия привели-таки к гибели разумных существ на чужой территории, что повлекло полную изоляцию планеты.
Безнадёга.
До сознания медленно доходило увиденное. "Бравый" провалился в нору, не стабильную, усиленную взрывами. Фактически, это приравнивалось к гибели корабля и экипажа. Искать затерянный в пространстве-времени звездолёт бессмысленно. Оставалась слабая надежда, что они сами смогут найтись.
Станислав отменил приказ о встрече "Бравого", известил службы о случившемся, отправил родственникам официальную депешу о продолжении полёта по причине продолжении эксперимента. О временном отсутствии связи по техническим причинам сообщать не стал, так как знал, что нет ничего более постоянного, чем временное.
- Так и не смог написать...?
- Нет, Сеня, нет, - Чёрненький покачал головой, опрокидывая в себя очередную рюмку огненной воды.
- Зря ты их хоронишь...
- Я не их хороню, а возможность поиска, Тед, - Станислав не пьянел.
- Расчёты...
- Тед, расчёты показали от года до бесконечности.
- Почему?
- Год, если их вынесло "поблизости", а..., - Чёрненький махнул рукой.
- И как далеко может быть "а"? - уточнил Арсений.
- Параллельная вселенная, - выдохнул Станислав, слегка замутненным взглядом инспектируя пустую бутылку.
- Стас, тебе не поможет, эта третья.
- Знаю. До чего же тошно... - пробормотал Чёрненький, растирая лицо руками, - Ладно, ребята, пошёл я к себе. Просыхать, - невесело пошутил он, абсолютно трезвой походкой направляясь к двери, оставляя Пыжикова и Петровского убирать с лабораторного стола последствия обреченного бездействия.
- М-да, ребят жалко. Столько лет в корабле крутились, уже домой собрались...
- Да не трави душу, Тед!
- Сеня, мне самому то как? Я столько сил на внушение отдал...чтобы без потерь их на "Бравый" отправить. Вся эта легенда о создании мутантов, лекарства от вируса, о всеобщем спасении! Вспомни, что было с Дайеном Окиво.
- Да, жалко мальчишку. Он у них до сих пор в криосне?
- Угу. Роман рапортовал, что в редкие пробуждения не фиксировал улучшения.
- Жаль... - помолчал Арсений перед тем как спросить, - А у ребят твоя легенда долго сохранится?... Или они с ней до конца?... - осёкся Пыжиков, вспоминая каков конец может быть у экипажа "Бравого".
- В норму придут, и само забудется, как странный сон, воспоминание о фильме или прочитанной в детстве книге. Вариантов множество, - потёр глаза Тадеуш. - Ладно, прибрать здесь надо.
Петровский потянулся к испитой стеклотаре, попробовал на вес пустую емкость, многозначительно протянул: "М-да", - с размаху запустил ею в утилизатор, попал, развернулся к стене, на глазах выступила влага. Когда-то давно Тед надеялся сделать предложение Светлане. Симпатичная девушка запала в сердце синестету. И, похоже, однолюб Петровский долго будет уговаривать свой разум о возможности новых отношений.
