– Добро пожаловать к нашему столу, – приветливо провозгласил вождь Даин, вздымая руки. – Садитесь поближе к свинье, не стесняйтесь.

Госпожа Олли уже успела приступить к трапезе и, смачно причмокивая, уплетала приличную порцию наваристого рагу. Подливка тонкими струйками стекала по ее увесистым подбородкам. Юн, все еще пребывающий в подобии транса, словно зачарованный двинулся в сторону необъятной мадемуазель, но Атим как бы невзначай придержал друга за локоток и еле слышно проговорил:

– Я думаю, он имел в виду поросенка, того, что на столе…

Осознав всю глупость своего поведения, Юн разинул рот и моментально налился краской по самый кадык. К счастью, мадам Олли была всецело увлечена поеданием рагу и не обратила внимания на конфуз, который подразумевал личностное оскорбление. Зато вождь Даин явно потешался и тихонько плакал, уткнувшись лицом в столовую салфетку.

Когда гости в конце концов расселись по местам, вождь торжественно вручил Юну нож и весело прошептал:

– Отрежь себе кусочек порося, только смотри, не перепутай, а то мадам Олли немало поразится, если ты начнешь кромсать ее у всех на виду…

Изнуряющее мероприятие длилось около часа. Высокий стакан свежего вишневого морса, выпитого Юном без всякой закуски, положительно повлияла на его самочувствие. Глаза мальчика заблестели, а движения приобрели уверенность. Поэтому, когда директор музея искусств Фисс завел беседу на культурные темы, Юн не замедлил ввязаться в пламенный спор.

– Да Леок ваш обычный холстомаз, – с самым умным видом заявил Юн, размахивая окороком. – Дилетант до мозга костей! Да если бы давали награды за наибольшее количество испорченных полотен, Леок был бы вне конкуренции!

– Юноша, что вы себе позволяете… как вы смеете произносить такие гнусные слова! – задохнулся от возмущения господин Фисс, подпрыгивая на стуле. – Работы Леока вызывают великое восхищение во всем королевстве, его труды стоят целое состояние! Я много дурости за жизнь слышал, но вы меня просто уничтожили на месте своим хамским взглядом на искусство!

– Да это же сплошной кошмар, не пойми чего накалякал этот ваш Леок, – пыхтел Юн. – Какие-то закорючки с глазастыми треугольниками, моя бабуленька и то лучше нарисует. А Улиса в углы затолкали, вот где невежество, такой талант от народа прятать…

Юн являлся непременным завсегдатаем в местных учреждениях культурного просвещения, где мог часами глазеть на портреты и натюрморты известных художников. К тому же графин с его любимым вишневым морсом опустел почти наполовину, и Атим как никто знал, что вишня действует на друга лучше всякого рома, превращая последнего в ярого борца за справедливость.

– Улис? – кисло поморщился Фисс. – Да Улис ваш давно вышел в тираж, никого больше не интересуют лесные пейзажи и умильные медвежата, купающиеся в речке. Абстракционизм – вот наше будущее!

– Ужасное будущее, – икнул Юн.

Тем временем госпожа Олли вроде как удовлетворила свой непомерный аппетит и мирно переговаривалась с вождем. Для Атима собеседника не нашлось, и он занимался тем, что сооружал из листов салата всякие фигурки. Впрочем, за столом маячил еще и смотритель Салл, но ему ни до кого не было никакого интереса. С карандашом наперевес он устроился в укромном месте и что-то быстро строчил на широком листе бумаги. Время от времени он отрывался от бумагомарательства и, приоткрыв рот, сверлил Атима взглядом. В какой-то миг он будто что-то вспоминал и, возбужденно похрюкивая, с новыми силами брался за писанину. Для Атима поведение Салла не считалось уж очень странным. Гадалок не тревожь, чтобы понять, что в этот самый момент смотритель составляет настоящую кляузу. Похоже, сегодня Атима ждет нешуточный разбор полетов и листанием книг в библиотеке он вряд ли отделается.

Постепенно гости стали расходиться. Первым заторопился господин Фисс, который основательно одурел, пытаясь разъяснить Юну разницу между искусством и примитивным рисованием. Госпожа Олли сорвалась на несколько минут позже, вдруг вспомнив, что ее тушу ожидают на фуршете, устроенном в одной из кондитерских «Сладкий крендель». Атим логично подозревал, что она лично позаботилась о нем на тот случай, если вдруг не насытится на приеме.

Вождь Даин со всеми почестями проводил гостей до выхода и вернулся в трапезный зал, где уже ужом сновала горничная, собирая со стола посуду и остатки еды.

Атим аккуратно допил морс из стакана, передернул плечами и смело заявил:

– Господин вождь, благодарим вас за приглашение, это великая честь для нас и все такое, но нам тоже пора…

– Куда же вы торопитесь? – с усмешкой осведомился Даин.

Салл что-то размашисто вывел на бумаге, подскочил и замахал цидулькой над головой.

– Ваше милосердие, я закончил, вот, можете полюбоваться, – восторженно закудахтал смотритель, от нетерпения суча костлявыми ногами.

– Замечательно, Салл, – вздохнул достопочтимый вождь. – Давайте ее сюда, я ознакомлюсь с содержимым попозже.

Но смотритель словно и слышать ничего не хотел и норовил бесцеремонно запихать донос в руку высокого начальства.

– Вот, смотрите, все подробненько описано, как, где и при каких условиях, – стенал Салл. – Обратите внимание на пункты четыре и семнадцать, пожалуйста… Это не я дважды написал одно и то же, это у мальчишки совести не ну ни грамма! А от одинадцатого пункта у меня до сих пор мурашки по спине, это же надо такое удумать…

– Салл! – повысил голос Даин, забирая у того бумажку и пряча ее в карман. – Я непременно во всем разберусь, нет нужды меня доставать!

– Уж разберитесь, будьте так любезны, – плаксиво протянул смотритель, выкручивая себе пальцы. – Ведь житья всему острову не дает, шалопай, там накуролесит, здесь нагадит… А мне убирать!

– Я привык понимать собеседника с первого раза, – металлическим голосом произнес вождь. – Вы можете с легкой душой отправляться домой, ваша работа – несомненно ценная – на данном этапе завершена. И прекратите дергать меня за рукав! Ради всего святого, Салл!

– Там еще пунктик… – забубнил смотритель.

– Шагайте уже!

Когда Салл покинул помещение, вождь повернулся к притихшим мальчикам и повторил вопрос:

– И все-таки, куда вы торопитесь?

– Делов много накопилось… там… – самым честным тоном соврал Атим. После ухода господина Фисса Юн потерял всю свою уверенность и только мерно кивал, подтверждая слова друга.

– К сожалению, я вынужден просить вас остаться, – развел руками Даин. – Собственно, что касается Юна Барбина, он вполне может идти по делам, или куда ему еще не терпится. В данный момент меня интересуете лишь вы, Атим Аллер.

Атим и моргнуть не успел, как Юн все решил за него и бойко посеменил к двери. На пороге он все же обернулся и виновато взглянул на Атима. Тот сокрушенно дернул плечом, прекрасно осознавая, что Юн тут не при чем.

Атим еще никогда не оставался с лидером Марвикового острова с глазу на глаз. Даин был избран вождем в незапамятные времена, даже дядюшка Ил признавался, что не помнит сего замечательного события в силу юного возраста, позволяющего ему ходить под столом не сгибаясь. Подавляющее большинство островитян почти ничего не знали о личной жизни властителя, поэтому компенсировали эти пробелы при помощи собственной фантазии. Например, один пчеловод под большим секретом говорил, что вождь души не чает в курицах и они маршируют по всему его дому. Пастух с запада в ответ утверждал, что все это враки бесстыжие, вождь куриц терпеть не может, зато строго относится к провинившимся и подвешивает их за уши в личном погребе. Атим не считал себя дураком и замечательно понимал, что вся эта болтовня – сущие небылицы, но сейчас, стоя в непосредственной близости от объекта пересудов, ощущал противную дрожь в коленках.

– Как поживает господин Аллер? – вежливо осведомился вождь Даин. – Как его здоровье?

Сначала Атим даже не сообразил кого Даин имеет в виду. Тот факт, что вождь знаком с дядюшкой Илом, стал для него невероятным открытием.

– Гм… умм… хорошо, спасибо, – вытянул Атим.