Дядюшку Ила Атим обнаружил танцующим у зеркала и облаченным в одну из самых лучших своих рубашек. Завидев отражение Атима, дядюшка засиял и раскинул руки в приветствии.
– Как ты считаешь, эта рубаха не очень шикарная для обычного обеда? – осведомился дядюшка. – Я понимаю, вождь и все такое, но выделяться тоже некрасиво. У меня есть белая жилетка, но на рукаве зияет приметное пятно, я пролил на него черничный соус. Хотя, если немного закатать обшлаг, то и не видно будет…
– Дядя, ты о чем говоришь? – встрял Атим.
– Сядь, а то упадешь, – прищурился дядюшка Ил. – Не далее, как час назад ко мне заявился посланец от вождя Даина и оставил приглашение на званый обед! Удивительно! Не понимаю, чем мы заслужили, но кому какое дело…
– Я знаю, только ты ту при чем?
– Глупенький, приглашение- то на двоих, – счастливо пояснил Ил. – А кого же взять с собой, как не горячо обожаемого дядюшку, а? Я соберу корзинку своих знаменитых томатов и принесу в дар нашему уважаемому вождю.
– А я… я уже Юна пригласил, – выпалил Атим.
Дядюшка Ил так и застыл у зеркала, словно корабельная мачта. С его лица плавно стекла широкая улыбка, руки опустились, а шикарная рубашка в мгновение ока повисла унылой ветошью.
– Уже пригласил? – упавшим голосом переспросил дядюшка. – Юна? Своего друга? Своего лучшего друга? А… как же так?
– Извини, мы буквально пять минут назад обо всем договорились, – честно соврал Атим. – Эх, если бы не это…
– Но… ты же только что услышал, что приглашение на двоих, – огорченно произнес дядюшка Ил.
– Я знал, просто забыл… Понимаешь?
– Понимаю…
Дядюшка сгорбил спину и пошел прочь из гостиной, убито шаркая поношенными тапками по полу. Атим с некоторой жалостью смотрел ему вслед, но понимал, что дядюшке ни в коем случае нельзя идти на этот обед. Хотя бы ради сохранения его шевелюры от обильной седины, которая обязательно проявится, если он узнает обо всех проделках племянника.
ГЛАВА ВТОРАЯ
НАСЛЕДСТВО
– За что ты меня ненавидишь, а? Что я тебе сделал ужасного? – печально гундосил Юн, уставившись на друга своими голубыми глазами.
На Марвиковом острове вовсю жарило солнце, что заставляло его жителей с утроенной энергией браться за лейки и ведра. Юн Барбин стоял на крыльце дома бабушки в безукоризненно отглаженном пиджачке и старательно пытался убить своего соседа взглядом. Узнав о предстоящем обеде в обществе вождя, бабушка Фила пришла в сокрушительный восторг и даже испекла для Атима земляничный пирог. Она все утро тщательно прилизывала внука, в итоге превратив его в какой-то колобок, запихнутый в тесный чехол.
– Брось, надо же мне было как-то отвязаться от дядюшки, – скорбно ответил Атим. – В противном случае, я бы просидел в библиотеке остаток жизни…
– А обо мне ты не подумал, да? – не отставал Юн. – Вот сейчас пойду к твоему дяде и сообщу, что не хочу идти на этот прием, то-то он обрадуется!
– Не болтай ерунду, – отмахнулся Атим. – Делов то, обычный обед, посидишь, покушаешь задарма, с успешными людьми поговоришь. И потом, тебе то чего опасаться? Это же меня ждет порка розгами…
– Да что вы говорите! – всплеснул руками Юн. – Помнишь, как мы влезли в курятник Хадзы?
– Хадза – вредная и вздорная старуха…
– Не спорю, но куры тут явно не при чем, – округлил глаза Юн. – Я их недавно видел, гребешки до сих пор трясутся и ходят бочком. А музей истории? Ох уж этот мне музей! И какого ляда я согласился стеречь окно, пока ты там обнимался с раритетным арбалетом? Может, я просто больной?
– Вот и придерживайся этой версии, – посоветовал Атим.
Потребление пищи в кругу солидного люда было запланировано на полдень. Примерно в это время жители острова могли наблюдать, как по одной из самых больших улиц шагают двое мальчишек. Их престарелые родственники расстарались вовсю, чтобы молодежь не ударила в грязь лицом. Атима дядюшка буквально силой заставил снять удобные штаны с дыркой на коленке и обрядил в чудовищные вельветовые брюки. Всю дорогу они только и занимались тем, что стесняли движение и натирали противные мозоли везде, где только можно. Не смотря на сопротивление, дядя не забыл всучить племяннику корзинку со свежими помидорами и велел непременно преподнести их в дар вождю. Атим попытался отказаться, но стоило дяде Илу посетовать на свою невозможность лично повидаться с любимым правителем, и мальчик благодушно сдался.
Предстоящий прием действовал на Юна Барбина угнетающе. Случайные прохожие печально смотрели на ребят и тяжко вздыхали над их незавидной участью. Но нам то известно, что прохожие даже не знали куда держат путь ребята, просто воображение Юна достигло своего апогея. Например, булочника, громким басом призывающего купить рогалики и плюшки, Юн представлял не иначе как судьей, зачитывающим приговор. А двух маленьких девочек, играющих в прыжки, Юн определил как двух ангелочков, спустившихся с небес, дабы забрать души друзей в рай обетованный.
– Смотрите, Аллер с Барбином намылились на показ мод, – радостно заорал розовощекий мальчишка своим приятелям.
– А давай-ка я тебе лицо поправлю? – предложил Атим, сжимая кулаки.
Задавака открыл рот, чтобы ответить нечто потешное, но смело передумал. Просто он знал, что Атим обидчиков не прощал и частенько мутузил по одиночке в каком-нибудь безлюдном месте.
Жилище вождя стояло в некотором отдалении от центра, на отшибе. Юн тут не стал скромничать и присвоил зданию статус неведомого чудища. Окна на втором этаже, в котором отражались лучи солнца, были широко раскрытыми глазами. Водосточная труба, змеившаяся по стене, напоминала диковинный нос, а гостеприимно распахнутые ворота казались натуральной пастью, поджидающей неосторожную жертву. Флюгер на крыше… Насчет флюгера Юн так и не смог придумать ничего жуткого, поэтому решил, что это обычная железяка, выросшая на голове страшилища.
Путь ребятам преградили два полнотелых гуся, с подозрением оглядывающих чужаков. Мальчики осторожно обошли птиц, которые угрожающе приподняли крылья, и взошли на высокое крыльцо. Там у Юна испарились последние крохи смелости, и он нерешительно замер на месте, ломая себе пальцы. Атим с иронией взглянул на друга, выровнял дыхание и громко постучал.
– Бегу, лечу, несусь! – донеслось изнутри и через миг перед ребятами возникла лохматая тетка с небрежно перекинутой через плечо половой тряпкой. – Вам кого?
– Мы пришли по приглашению, нас вроде как вождь позвал, – ответил Атим.
– Та вы эти… эти самые… то есть, те, которые… тьфу, совсем голова дурная стала к старости, – пожаловалась домработница.
– Если вы ждете «тех», то они просили передать, что задерживаются, а «эти самые» сейчас стоят перед вами, – сказал Атим.
Тетенька склонила голова, перебросила тряпку на левое плечо и заговорщицки прошептала:
– Чем докажете?
От бестолковой беседы с полубезумной женщиной ребят выручил смотритель Салл. Он возник из глубины темного коридора и поманил друзей пальцем.
– Идем со мной.
Торопливо кивнув встрепанной служанке, мальчики пошли вслед за смотрителем. Атим смотрел в спину Салла и прямо таки видел, как тот в душе ликует и потирает ручки. Настолько довольного зада Атим еще никогда не встречал.
Через мгновение ребята входили в просторный зал, который из-за скромного количества окон (одного), был буквально загроможден разнообразными светильниками и бра. Для начала Атим буквально ослеп и с превеликим трудом различал окружающую обстановку. Когда глаза попривыкли, он увидел, что за обеденным столом сидят трое человек, не считая смотрителя. Атим знал их всех.
На левом краю восседал приземистый господин Фисс, директор местного музея искусств. Он с учтивой гримасой смотрел на прибывших гостей, шевеля раскидистыми усами. Чуть поодаль, если хорошенько постараться, можно было разглядеть мадам Олли, владелицу успешной кондитерской под названием « Вкусный крендель». Благодаря некоторым особенностям фигуры, мадам сидела сразу на двух стульях и с жадным блеском в глазах рассматривала аппетитного поросенка, исходящего паром. Ну а во главе стола примостился худощавый старик с нелепо выбритым лицом, потертых очках и странном одеянии, похожем на платье. Это был вождь, так сказать, собственной персоной.
