– Вообще-то книг о том, как стать успешным и богатым сейчас тьма-тьмущая.

– Пап, я ж не про бизнес-макулатуру.

– Да это я так, к слову. С мыслями собираюсь. Ты бы хоть предупреждала, когда в столь высокие эмпирии возносишься и меня за собой утянуть хочешь.

– Ну пап!

– Что ж, серьёзно, так серьёзно… Знаешь, чем, по моему мнению, человек отличается от собратьев по животному миру? Только не хихикай, это моя собственная теория. Представь, что и мы некогда наряду со всеми рыскали по планете на четырёх лапах. Следовали простым и понятным инстинктам – выжить, а ради этого найти пропитание себе и близким, защититься от чужаков, сбежать, укрыться от угрозы. Но тут вдруг неведомая сила распрямляет человека. Он перестаёт тыкаться носом в землю, вытягивается ввысь во весь рост и – принимает в себя солнце, небо, звёзды. Он начинает стремиться к чему-то действительно высокому. Видит и чувствует уже гораздо больше. И о гораздо большем начинает думать. Эволюционирует до разумного! Но вот парадокс – не всем это по нраву. Одним страшно. Другим лениво. Третьим просто совершенно не понятно – зачем всё это? И они стремятся снова упасть на четвереньки, скрываясь от высокого призыва небес. А разум-то развит, и избавиться от него ох как не просто. В итоге простая формула получается: простые инстинкты, приправленные отравой разума, делают человека рабом инстинктов низменных. Да-да, именно отравой. Ведь для тех, кто не видит в нём смысла, разум превращается из блага в проклятье.

– Ну, пап, ты завернул! Нашу биологичку точно бы кондрашка хватила, услышь она такое. А что, круто! Мне нравится! Если подумать, вокруг действительно полно балбесов, отравленных разумом.

– Даша, ну как ты выражаешься…

– Да нет, пап, правда, шикарная теория. По мне так многое объясняет. Только получается, что траванутых у нас ого как много. Вот и дурдом вокруг. А как ты считаешь, их со временем больше становится или меньше?

– Честно говоря, такое ощущение, что на нас эпидемия обрушилась. И заражённых с каждым днём всё прибывает. Тревожно как-то. Хочется надеяться на лучшее, но такое ощущение, что со дня на день произойдёт нечто совсем уж жуткое. И к новостям пристрастился, наверное, от того, что боюсь пропустить сообщение о чём-то подобном.

– И что ты изменишь?

– Ну да, действительно… Ладно, всё, договорились – включаю телевизор только ради нового мульта про богатырей.

– Ну пап!

– Вы там как, ужинать готовы? У меня почти всё готово. Саш, а ты хлеб не забыл купить? – в беседу отца и дочери бесцеремонно ворвался громкий женский голос со стороны кухни.

– Упс. Дашка, я попал… Совсем из головы вылетело.

– Вы меня там вообще слышите? Вот как всегда. Специально же звонила тебе под конец рабочего дня, чтобы не забыл!

– Мам, я сейчас сбегаю, – Даша срывается с места.

– Саш, дай ей денег!

– Да есть у меня, от обедов остались, на хлеб хватит, – Даша уже щёлкает замком двери и пару секунд спустя вылетает на лестничную клетку.

Лифт ждать неохота. Подъезд прокурен так, что запахом, кажется, пропитались даже выбеленные сверху и от середины к низу прокрашенные бледно-голубой краской стены. Но всё одно лучше нестись по лестнице, чем топтаться на площадке в ожидании задумчиво ползущей и дробно дребезжащей металлической коробки.

Двор, как и всегда, больше напоминает забитую под завязку автостоянку, нежели место для отдыха жильцов. Какой-то чудик умудрился приткнуть свою пошарпанную колымагу едва ли не впритык с дверью в подъезд. «Сантиметров пятнадцать до правой фары дверь не достает, – автоматически фиксирует Даша. – Жаль. Вот что нужно сделать с человеком, чтобы он не только о себе был в состоянии думать?»

Длинный 10-этажный дом стоит вдоль оживленной автострады. Выйдя из-под внутренней арки, Даша автоматически повернула налево и двинулась в сторону перекрёстка – миллион раз пройденный маршрут. Там ещё раз налево и спустя 30 метров двери в магазинчик с мини-пекарней, где продают всегда свежий и аппетитный хлеб. Ну да, не по десять рублей, и даже не по двадцать. Зато вкуснее в городе нет. «Да ради одной этой булочной стоит жить в нашем районе, – Даша уже предвкушает, как будет расправляться с верхушкой ещё теплого, с хрустной корочкой багета. – А ещё сдобу чайную куплю. С маком. Папе все эти сладкие булочки до фонаря. Зато мама обрадуется. Главное, чтобы работали. А то в последнее время взяли моду раньше времени закрываться – раскупают у них всё быстро, видите ли».

Даша поворачивает за угол дома, видит, что двери булочной приоткрыты, обрадованно ускоряет шаг. Один, второй, третий и… Жуткий, на грани разрыва барабанных перепонок свист в ушах, будто вокруг бушует дичайший ветер. Ощущение невероятной, бешеной скорости. Вокруг – сплошная серая мгла, подсвечиваемая сначала редкими, а потом всё более частыми белыми вспышками. И – бах! – какой-то незнакомый дядька от удара распластался на мостовой из синеватого камня, а Дашка кубарем летит через него и застывает на спине примерно в той же позе. Минуту-другую они лежат ошарашенные, голова к голове, только ноги смотрят в противоположных направлениях.

– Вот и прогулялся на сон грядущий, прочистил голову, – первым признаки жизни подаёт поверженный незнакомец.

– Ой, простите. Я Вас не заметила.

– Я тебя тоже, – мужчина встаёт, помогает подняться Даше, задумчиво оглядывая девочку и степенно отряхиваясь, представляется. – Ярослав Владимирович. Можно – дядя Яр. Забавный у тебя гардероб. Как зовут тебя, юный ураган?

– Даша. Дарья Лугина. Я правда Вас не заметила, простите. Я тут рядом живу, в этом доме. В булочную вот шла, задумалась что-то.

– В какую булочную? Это же в обратную сторону кварталов пять.

– Дядя Яр, да вы что? Сильно ударились, да? Ой, простите ещё раз. Вон же булочная наша, – Даша показывает на… сплошную, облицованную гранитом стену. – Как это? А где же двери? Похоже, это я сильно ударилась. Я сейчас домой, мне тут недалеко. – Даша бросается к перекрёстку, поворачивает за угол и цепенеет: на месте знакомой десятиэтажки – в ряд несколько особняков. И никакой не асфальт, а брусчатка под ногами. И неспешно плывущие над ней немногочисленные магнето-ландо (Даша тогда ещё не знала, что именно так называются эти изящные автомобили), а не орды беснующихся зловонных бензиножоров.

– Даша, послушай, с тобой всё в порядке. Просто ты провалилась. Здесь нет твоего дома. К сожалению. Но мы его найдём. Тебе повезло, что ты на меня свалилась. Главное, мы знаем где переход, так что скоро ты попадёшь домой. Не волнуйся, всё будет хорошо. Я тебе обещаю.

***

– Дашка тогда была молодцом. Не паниковала, не истерила. Но вот обещания своего выполнить я не смог… – Яр сдвинул опустевшие бокалы, плеснул в них очередную порцию лигурийского нектара. – Нет, по большому счёту всё у неё хорошо. За исключением того, что домой попасть она так больше и не смогла. Оно всё-таки к лучшему. Прокол мы тут же стабилизировали. Спустя три дня координатно прописали параметры Земельки. Отправили разведчиков. И всё. Даже они уже не смогли вернуться. Опоздали мы. Прав был в своих предчувствиях отец Даши – тот мир действительно балансировал на грани краха. И не удержался, полетел в тартарары. Заселить-то мы его заново заселим. Не впервой миры реанимировать. Но когда это теперь будет.

Посидели, помолчали. Рассказанное с большим трудом, но всё же уложилось в моей голове. И не знаю, кого мне было больше жаль – Дашу или её погибший мир.

И тут я вспомнил про своё обещание. Данное на полигоне Плювару.

– Слушай, Яр, а та экспедиция, о которой ты говорил, не может немного подождать, – начал я осторожно прощупывать почву.

– Не хотелось бы её откладывать. Ангел твой настаивает на том, что она может принести важные результаты, – Ярослав удивлённо взирает на меня. Видать, думает, что мне блажь какая-то в голову ударила. – А что случилось-то?

– Про медузоида не забыл? Не люблю оставлять дела незаконченными, – я с грустью поигрываю рубиновой жидкостью в своём бокале. Очень уж хочется, чтобы Яр отговорил, а то и приказал бы по-начальственному выкинуть из головы данное Плювару слово. Но Ярик, к сожалению, прекрасно знает, что раз я дал обещание, то расшибусь, но исполню его.