Она лукаво улыбнулась.

— Какая скромность… После того, что между нами было…

Гилберт застенчиво улыбнулся.

— Мужчина не должен показывать себя женщине. Этому учила меня мама.

Джулия подошла к нему, положила руку на пояс, спокойно расстегнула верхнюю пуговицу.

— Именно это мне в тебе нравится: твои манеры безукоризненны. Ты всегда учтив, значит, хорошо воспитан!

Чтобы не смущать его, отвернулась. Гилберт снял брюки, подошел к Джулии, перевернул ее на спину, лег с ней рядом и принялся целовать ее лицо нежно и бережно, еле ощутимыми прикосновениями губ.

— Показать тебе некоторые из моих манер?

— Да, — согласилась она, — покажи.

Он расстегнул ее пеньюар до пояса, распахнул его, обнажив грудь. У Джулии взволнованно забилось сердце, когда он изумленно и весело уставился на нее.

— Ну, привет. Оказывается, под халатом ничего нет, кроме тебя… — он положил руку ей на грудь, искоса взглянул, лукаво улыбаясь. — Это подозрительно.

На нее волнами накатывало желание. Тесно прижавшись к нему, Джулия прошептала:

— Гиб, я весь день ждала, думала о тебе. Мечтала о том, как снова буду с тобой. Я очень хотела, чтобы ты пришел!

— Принцесса, — шепнул он в ответ. — Я не мог не прийти!

Расстегнув последнюю пуговицу, полностью обнажил ее грудь. Блики играли на лице и обнаженном теле Гиба. Рельефные мускулы и особая мягкость движений придавали ему удивительное очарование. Джулия думала о том, что Гиб — просто потрясающий мужчина…

Он ласкал ее бедра и груди, прикосновения горячих ладоней были нежными и возбуждающими. Гилберт подозрительно посмотрел на нее.

— Я вижу, леди не надевают трусиков…

— С тобой я не леди, — голос срывался, тело расслабилось от накатившей жаркой волны.

Он улыбнулся.

— Да, это так! Так и должно быть!

Под его поцелуями, под ласками жестких, но удивительно нежных ладоней, Джулия стонала и вздрагивала. Он посвящал ее в мир такой откровенной чувственной близости, какой недоступен ни одной уважаемой леди.

Она раньше и не представляла, как это бывает. Возбуждение и наслаждение не имели границ…

— Гиб…

Джулия лежала обнаженная и трепещущая, совершенно беспомощная под волнами ласк, доводящих ее до предельного возбуждения. Она безрассудно тянулась к нему, ждала продолжения, которое он сулил. Казалось, что если он сейчас не возьмет ее, не овладеет ею, она умрет. Постанывая и всхлипывая, хваталась за него, словно шла, закрыв глаза, по краю глубокого ущелья, балансируя и боясь сорваться. Она боялась сделать неверное движение и сорваться в пропасть.

И вдруг почувствовала, как горячий влажный язык раздвинул лепестки и вошел в ее лоно. В глазах потемнело. Казалось, что она падает в пропасть и снова взлетает, и опять падает вниз. Хотелось, чтобы это сладостное и мучительное ощущение длилось вечно.

Но все исчезло, темнота взорвалась и рассыпалась на множество маленьких звездочек. Когда она пришла в себя, он крепко обнимал ее. Сердце стучало рядом. Ей подумалось, что она существует и живет ради того, чтобы принадлежать ему, он нуждается в ней. А ей только и предназначено — принимать его любовь…

Она попыталась мысленно изменить свой странный вывод. Но не смогла — была слишком слаба и счастлива для решения подобных задач. Единственное, на что она оказалась способна — глубоко вздохнуть и благодарно прошептать:

— Так не бывает! То что я испытываю к тебе — слишком противоестественно!

Гилберт прижался губами к ее волосам.

— Ты прекрасна! — голос срывался, дрожал. — Невозможно выразить словами.

Повернув голову, она отыскала его губы. Поцеловала, жадно впилась в губы, глубоко проникла языком в его рот. Продолжая гладить его спину, бедра, ягодицы, взяла в руку его набухшую плоть. Гилберт позволил ей сделать это. Затем поднялся над ней, уверенный, красивый, властный, с сияющими от счастья глазами и сильными руками. Он вошел в нее, Джулия раскрылась навстречу. Губы слились в долгом, глубоком поцелуе. Проникая в нее все глубже, Гилберт ускорял ритм движений, резко и отрывисто дыша. Джулия словно парила на волнах, задыхаясь от сладострастного восторга.

Наконец, ее тело резко содрогнулось… Гилберта охватило ощущение полета. Он резко вскрикнул, руки бессильно подломились. Джулия ощутила тяжесть и жар накрывшего ее тела.

Они лежали рядом, окутанные сном. Открыв глаза, Джулия поняла, что Гилберт серьезно и пристально смотрит на нее. Ладонью коснулась щеки с пробивающейся щетиной. Хотелось знать, испытывает ли он те же чувства, что и она? Казалось, что их тела и души слились и были одним целым. Она хотела спросить, но странная настороженность в его взгляде удержала ее.

— Что случилось, Гиб? — движения были разнеженными, ленивыми…

Он улыбнулся, немного неуверенно и растерянно.

— Спи, прекрасная принцесса. Спи, Джулия. Я всю ночь буду держать тебя в объятиях!

Резкий звон колокольчика разбудил Гилберта. За окнами начинало светать.

— Какого черта? — он сел и провел по лицу ладонями.

— Звонят в хирургической, — Джулия встала и попыталась найти пеньюар.

— Я спущусь вниз, — Гилберт собрался встать. — Скажу, чтобы приходили в нормальное время, а не ночью!

— Гиб, это срочный вызов. Так всегда бывает, — Джулия оделась и сунула ноги в домашние тапочки. — Ложись и спи.

— Черта с два!

Потягиваясь и зевая, он стоял, обнаженный, в тусклом предрассветном сумраке и не мог сообразить, что делать. Взглянул на Джулию. Глаза у нее слипались, волосы были взлохмачены.

«Хорошенькая история!» — подумалось ему. Он собирался еще не менее двух раз заняться любовью до того, как наступит утро. Показать Джулии всю программу, от начала до конца, а потом продемонстрировать пару трюков… А сам уснул, словно медведь в берлоге, даже без снов! И проснулся, когда зазвонил этот чертов колокольчик…

Выйдя в холл, Джулия спустилась по лестнице. Гилберт выглянул во двор, увидел лошадь, привязанную к забору. И с опасением подумал, что жизнь может превратиться в сущий ад, если твою женщину будут вытаскивать из постели всякий раз, когда подстрелят какого-нибудь идиота!

Он надел рубашку и брюки, когда вернулась Джулия.

— Это мистер Кимбел из долины, — сообщила она. — У миссис Кимбел начались схватки… Я сказала, что приехал новый доктор. Но он говорит, что жена просила обязательно привезти меня! — Джулия уже не казалась усталой, в движениях и облике появилась собранность и значительность.

— Хочешь, я поеду с тобой? — спросил Гилберт, неожиданно осознавая, что ищет какого-либо предлога, только бы не расставаться.

— Не надо. Нет никакой необходимости. Ехать довольно далеко. Возможно, я задержусь на несколько дней. Однако спасибо за предложение.

Она налила в таз теплой воды, скинула пеньюар. Увидев ее обнаженное стройное тело, Гилберт почувствовал возбуждение. Припомнилась прошлая ночь и ощущения, которые вызывала в нем близость Джулии. Все было похоже даже не на фейерверк, а скорее — на молнию, ослепляющую, поражающую. Раньше он не испытывал ни с кем ничего подобного, ему даже показалось на какое-то время, что он погиб…

— Пойду затоплю плиту.

— Буду тебе очень признательна, — благодарно улыбнулась Джулия.

Спустившись вниз и выглянув во двор, Гилберт нигде не увидел Кимбела. Значит, Джулии предстоит ехать на ранчо одной. Вернувшись в кухню, развел в плите огонь, намолол кофе, поставил на плиту кофейник. Торопливо вернулся в спальню. Джулия, одетая, причесывалась у зеркала.

— Все будет хорошо? — поинтересовался он.

— Да, конечно. Я ведь уже давно акушерствую.

«Черт побери» — подумал Гилберт. Теперь всю оставшуюся жизнь ему предстоит волноваться за нее, как сейчас? Думать о ней и делать все, чтобы она была счастлива!

Джулия взглянула на его отражение в зеркале.

— Уезжаешь сегодня на рудник?

— Да, — он решил заехать ненадолго на «Змеиную Скалу», а потом навестить Чепменов.