- Интересно, что он собирается делать? – задумчиво пробормотал Бельграно.

“Каталония” продолжала дрожать и скрипеть. Очевидно, снаружи кипело нешуточное сражение. Возможно, поднятые с авианосца самолеты бросают бомбы. Или торпеды. Или...

- УРРРРРХХХХХУРРРАААААООООО!!! – одновременно завопили все динамики. Потом один из них пояснил: — “Сардиния” тонет!!! Она накренилась!!! Ей конец!!!

Капитан снова развернул перископ.

- Так-так-так, – хладнокровно констатировал он. – И в самом деле. Орудийная палуба! Отставить! Развернуть башню! Огонь по субмарине!!!

- Торпеды в воде! – это снова был акустик. (“Какой же у него все-таки противный голос...”) – Четыре... нет, пять!

- Маневр уклонения! – скомандовал капитан.

- Пятьдесят секунд до столкновения!!!

“Мy cup runneth over”, – очень кстати вспомнил Хеллборн.

- Тридцать секунд!

“Yea, though I walk through the valley of the shadow of death…”

- Пятнадцать секунд!!!

“...I will fear no evil…”

- Десять!..

“...for thou art with me…”

- ПЯТЬ!!!

“...thy rod and thy staff they…”

- СЕЙЧАС!!!

“...comfort…

БРРРРРРРРРРРРРАНГГГГГ!

...me”.

“Это была только одна торпеда из всего сальво, – понял частично оглохший и ослепший Хеллборн. – Остальные прошли мимо или не сработали. Иначе бы нам точно конец. Впрочем, не исключено, что нам действительно конец”.

Между прочим, а почему я ослеп? Почему оглох — понятно, но зрение здесь причем? А, теперь понял. Лоб рассечен, кровь заливает глаза. Ничего страшного.

- ...путта мадре альгамбра эстремадура!!!! – сообщил один из динамиков.

- Повторите еще раз, – хладнокровно потребовал товарищ Бельграно.

- Мы попали в него, капитан! – кричал давешний мексиканец-троцкист. – Прямое попадание в мостик! Корпус лопнул! “Агриппа” уничтожен!!!

Бельграно в очередной раз потанцевал с перископом.

- Вижу. Верхняя палуба! Есть ли другие цели?!

- Никак нет, капитан. Авианосец продолжает тонуть. Самолеты сбиты. Больше никого.

- Trеs bien. В отсеках! Доложить о повреждениях.

- Четверо убитых, пятеро раненых, рули повреждены, один из винтов уничтожен полностью, – подвел итоги капитан несколько минут спустя. – Могло быть хуже. Двигаться можем только по прямой и медленно. Merde, еще и орудийную башню заклинило. Связь?

- Похоже, антенна дальней связи тоже повреждена, – доложил Хеллборн, отчаянно вращавший рукоятки радиоприемника.

- Поднимитесь на верхнюю палубу и проверьте, – велел командир.

- Есть, сэр, – привычно отозвался Джеймс.

- Ты эти альбионские штучки брось, – беззлобно пожурил его Бельграно.

- Так точно, сэр... то есть товарищ капитан.

Наконец-то свежий воздух! Ну, почти свежий. Полдень где-то в западной части Средиземного моря. Ни клочка земли на горизонте. Горящий мазут, кордит и другие военные запахи. Могло быть хуже. На воде – обломки, тела, а прямо по курсу — несколько шлюпок. Экипажи шлюпок размахивают белыми тряпками. Моряки с авианосца, должно быть. Хеллборн посмотрел в другую сторону — никого. Похоже, с “Агриппы” никто не спасся.

- Что с ними делать, капитан? – спросил один из стрелков, поглаживая гашетки зенитного пулемета.

Капитан Бельграно не пожелал оставаться внизу и поднялся на верхнюю палубу вслед за Хеллборном. Очевидно, ему надоело смотреть в перископ, и он решил полюбоваться на окрестности через бинокль.

- Придется подобрать, – рассеянно пробормотал командир “Каталонии”. – Не бросать же их в море... О, а вот и еще один.

Хеллборн изучал остатки уничтоженной антенны и не сразу понял, о ком — или о чем — идет речь. Потом понял. На горизонте появился еще один корабль. Свой или чужой? Идет с юга...

- Белголландец, – несколько бесконечно долгих минут спустя выдохнул капитан Бельграно. – Это белголландский крейсер.

- Что будем делать, товарищ капитан? – за эти несколько минут на палубу поднялись другие старшие офицеры.

- Строго говоря, белголландцы нейтральны, – задумчиво протянул француз. – Попросим их о помощи. Все равно в нашем текущем состоянии мы не можем сражаться. Возможно, они согласятся отбуксировать нас в нейтральный порт или интернировать. Или что-то в этом роде.

Белголландский корабль стремительно приближался.

- Сигнальщик, на палубу! Передавай: “Я – корабль испанского республиканского флота “Каталония”. Назовите себя и сообщите о ваших намерениях”.

“Военный корабль “Плайя-Хонда”, Королевский-Императорский Флот”, – ответили белголландцы. – “Охрана морских путей и свободной торговли. Что вы делаете в этом квадрате?”

“Прошу о помощи. Поврежден, не могу двигаться. На борту спасенные моряки с затонувших итальянских судов”, – немного невпопад ответил сигнальщик “Каталонии” — согласно полученным от капитана инструкциям.

“Оставайтесь на месте, “Каталония”. Идем на помощь”.

Дистанция между двумя кораблями сократилась примерно до полумили, когда орудия “Плайя-Хонды” открыли огонь. Первый залп – недолет. Недолет, но снаряды упали достаточно близко, чтобы потопить две или три итальянские шлюпки и обрушить на палубу “Каталонии” фонтаны воды и град осколков. Две дюжины итальянцев и республиканских моряков, помогавших им выбираться из воды, были убиты на месте. Буквально через несколько секунд последовал второй залп. “Какого черта, – удивился Хеллборн, – они же не могли так быстро перезарядиться...” Правильно, не могли. Это всего лишь орудия другой башни крейсера. На этот раз перелет, и довольно сильный. Третьего залпа никто дожидаться не стал.

- Все вниз!!! – заорал капитан Бельграно. – Экстренное погружение!!!

Так получилось, что Джеймс Хеллборн нырнул в люк одним из последних. У него за спиной кричали о чем-то своем недоспасенные итальянцы. Едва внешний люк захлопнулся, как “Каталония” в который раз за этот день заходила ходуном — “Плайя-Хонда” выпустила еще одну серию снарядов. К счастью, снова не точно в цель.

- Проклятые белголландцы! Предательство у них в крови... – не выдержал кто-то из офицеров.

- Товарищи, я снова жду ваших предложений, – не постеснялся объявить капитан Бельграно.

- Мы не можем развернуться... – начал было механик.

- Мы не можем развернуть башню, – добавил артиллерист.

- Таран, – разумеется, это был чертов японец.

- Мы не можем развернуться, – напомнил капитан, – а он заходит с правого борта. Другие идеи?

- Пусть подойдет поближе, и я подорву торпеды, – не унимался японский маньяк.

- Это крайняя мера, – хладнокровно отозвался Бельграно. – Еще?

- Я могу поднять стволы орудий вертикально, – предложил троцкист-мексиканец. – Если он встанет прямо над нами... Разумеется, я смогу выстрелить только один раз. После этого стволы и башня будут затоплены.

- Это невозможно, – прошептал механик-конфедерат. – Еще никому не удавалось это сделать.

- А как, по вашему, погиб “Мерримак”? – поинтересовался мексиканец.

- Это ложные слухи! – вспылил конфо-американец. – Он подорвался на мине!

- Отставить! – рявкнул капитан. – Это сейчас неважно. Попробуем ваш способ. Если не сработает... – Бельграно покосился на японца. – Попробуем что-нибудь другое. Все по местам! Продолжать погружение! Рулевой, погрузите нас на двести метров!

- Слишком глубоко, – возразил мексиканец. – Я бы предложил сто сорок.

- Согласен, – кивнул Бельграно. – Сто сорок метров. – Капитан повернулся к мексиканскому безумцу и с чувством пожал ему руку. – Вы мужественный человек. Я горд, что мне довелось служить и сражаться рядом с вами.

Остальные офицеры машинально вытянулись по стойке “смирно” и щелкнули каблуками. В республиканском флоте подобное поведение не поощрялось, но они были детьми далеких стран и воспитанниками своих старых флотов — и в этот критический момент вспомнили об этом.

- Старший акустик! – повысил голос капитан.

- Здесь!

- Вы все поняли?

- Так точно.

- Доложите, когда белголландец будет точно над нами. А до тех пор — полная тишина на борту!