- Но... зачем?! – вырвалось у Хеллборна.

- Жена полковника перенесла тяжелую болезнь и не могла иметь детей, – сказал Заполянский. – Фон Стеллер решил, что это знак свыше, что сам бог посылает ему этого ребенка, и все такое. Здоровая девочка, примерно десяти дней от роду. В тот же день крестили в церкви, нашли кормилицу и оформили все необходимые бумаги. И дело в шляпе. Девочку назвали Викторией — полковник фон Стеллер был большим поклонником английской королевы и вообще англофилом. Собрал в домашней библиотеке всего Шекспира, Байрона и Шелли, разбил сад в английском стиле, зеленую английскую лужайку...

- К черту лужайку, – прошипел Джеймс.

- Да, ты прав, – поспешно согласился Бруно, – к черту лужайку. Девочка выросла, получила хорошее воспитание и образование, ее собирались выдать замуж — обычная биография для российской аристократки в конце XIX века. Более чем обычная, потому что Виктория Александровна связалась с левым движением. Принялась ходить на демонстрации, участвовать в антиправительственных акциях, научилась стрелять из револьвера... До откровенного криминала дело не дошло, а от мелких неприятностей ее до поры до времени спасал отец-генерал — уже генерал. И тут девочка принялась задавать неудобные вопросы. Она ведь не дура была, и в очередной раз посмотрев в зеркало, обратила внимание на свою внешность — милое дитя, не имеющее ничего общего с папой, мамой или старшим братом...

- Стоп-стоп-стоп, – прервал его Хеллборн. – Откуда взялся старший брат? Если жена фон Стеллера не могла иметь детей...

- Еще один приемный ребенок, – щелкнул языком Бруно. – Нет, на этот раз не еврейский — русский, отобрали у голодавшей крестьянской семьи. Это случилось чуть позже, но мальчик был старше Виктории примерно на год, так что его оформили как старшего брата. Короче говоря, Виктория принялась задавать неудобные вопросы — и в конце концов докопалась до правды. Она даже обрадовалась, когда поняла, что царский генерал, один из кровавых палачей тиранического режима — вовсе не ее родной отец. И сбежала из дома. Судя по всему, она собиралась разыскать своих настоящих родственников. У ее погибших настоящих родителей были братья, сестры, кузены – не все погибли в тот день, но почти все уехали из страны, кто куда — в Америку, в Бейрутский вилайет, даже в Белголландию. Но до цели Виктория не добралась. Сначала вышла замуж за симпатичного морского офицера, потом застряла на Гавайских островах, где работала сестрой милосердия в военном госпитале. А потом началась война, белголландское вторжение, на горизонте появились альбионские морские пехотинцы... Что было дальше — ты и так знаешь. Вот, вроде бы и все. Почти все. Что ты на это скажешь?

- Отличная история, – Хеллборн демонстративно захлопал в ладоши. – Браво. Сам придумал?

- Александр фон Стеллер был настоящий немец до мозга костей, – невозмутимо продолжал Заполянский. – Строгий порядок во всем, все разложено по местам, все расставлено по полочкам... Он вел дневник, где описал эту историю во всех подробностях, от первого до последнего слова, а потом спрятал его в сейф. В 1940-м году генералу было 90 лет, но ему не довелось умереть собственной смертью. Поляки разгромили Восточную Пруссию, и...

- Поляки? – ехидно переспросил Джеймс. – Мне помнится, там еще русские были, и Литбел...

- “Войско Польское Кенигсберг брало, а русское – только помогало”, – наставительным тоном сообщил Бруно. – Пора бы уже запомнить.

- Да-да, конечно, – не стал спорить Хеллборн.

- Короче говоря, шальной снаряд прилетел фон Стеллеру прямо в кабинет, – продолжил Заполянский. – Сейф – целый и невредимый, а генерал – в клочья. Видишь, в нашем мире остро не хватает справедливости. Это грязный вонючий ублюдок слишком долго коптил воздух.

- Ну, он все-таки спас ребенка... – неуверенно пробормотал Джеймс.

- ???!!! Ты сам себя слышишь?! “Спас”?! – взорвался мосадовец. – Он его украл!!! Порядочный человек на его месте разыскал бы родственников семьи — они все еще оставались в городе, а он как будто уволок трофей в свою коллекцию!!!

- Ты прав, – снова не стал спорить Хеллборн. – Что было дальше?

- Документы фон Стеллера достались польской военной разведке, – уже более спокойным тоном поведал Бруно. – Но тогда было захвачено столько трофеев, что дневники затерялись в общем потоке. Тут началась война с белголландцами, и восточно-прусские архивы резко упали в цене. Когда Заполянский-старший после войны перебрался ко мне, в Израиль, он прихватил с собой несколько тонн документов – покопаться на досуге, вспомнить молодость. Иногда я или мои сотрудники помогали ему. Пусть редко, но иногда в этой куче бумаг находились жемчужины — так, благодаря одной старой записке мне удалось добраться до хорошо спрятанного остафриканского шпиона. А всего несколько месяцев назад — да, я как раз вернулся из Дамаска и провел несколько дней дома, прежде чем снова отправиться в Южную Америку — мне на глаза попался дневник фон Стеллера. Там было все – даже точный адрес дома, в котором начальник полиции подобрал девочку. Мой агент побывал в Воронеже, заглянул в городские архивы и выяснил, кто жил в этом доме в 1881 году. Мы разыскали родственников этой семьи — и в Израиле, и в Америке. Сравнили фотографии всех этих теток, сестер и кузин за разные годы с фотографиями твоей матери...

- Да откуда вы взяли фотографии моей матери?! – не выдержал Хеллборн.

- Не волнуйся, мы не стали копаться у тебя дома, – покраснел Бруно. – Но они были в твоем личном деле, в подшивках старых альбионских газет, на стене одного дамского клуба в Дракенсберге...

- Понятно, понятно, можешь не продолжать.

- Короче, удивительное фамильное сходство. Настоящее имя Виктории Хеллборн — Рейчел Марголина.

- ...

- Как я уже сказал, родственники разъехались по всему миру, – Заполянский был сама невозмутимость. – Помнишь генерала Марголлена? Он командовал 11-й дивизией белголландской морской пехоты во время войны. Твой кузен. Правда, я не сразу соображу в какой степени, да это и неважно. А генерал ван Рубен, который на самом деле Рубинчик, старый добрый дядюшка Дэвид? Он на самом деле твой дядюшка. Девичья фамилия его жены – Марголина. Твоя двоюродная тетка. Старая добрая Белголландская империя охотно принимала российских евреев — викинги тогда готовились к войне с Россией, и как будто специально издевались над Петербургом. Кстати, знаешь Тессу ван дер Марк, министра финансов новой Танзании? Она тоже Марголина. Ты ее видел? Вылитая Виктория Хеллборн в молодости...

- Довольно, – резко оборвал его Джеймс Хеллборн. – Допустим. Допустим, все это правда...

- Ты называешь меня лжецом?! – возмутился мосадовец. – Я же сказал, приезжай в гости. Я покажу тебе дневник, фотографии...

- Нет, не называю, но даже ты можешь ошибаться или добросовестно заблуждаться, – заметил Хеллборн. – Неважно. Допустим, все это правда. Вернусь домой — прикажу выбить на могиле моей матери еще одну фамилию. Ты ведь не ждешь от меня большего?

- Как раз жду, – укоризненно посмотрел на него Бруно. – Ты ведь не станешь просто так отмахиваться от народа своей матери?

- Мне сорок девять лет, – сказал Джеймс. – Я всю жизнь считал себя альбионцем, и как-то поздновато становиться евреем...

- Авраам сделал обрезание в девяносто девять лет, – небрежно сообщил Заполянский. – Моисей тоже не сразу узнал о своем истинном происхождении...

“Авраам? Моисей?! Точно сговорились, – вздрогнул Хеллборн. – Или Бруно просто подслушивал наш разговор в Кейптауне? Спросить его об этом? Нет, не стоит. Все может быть еще проще. Уж израильским офицерам никто и никогда не запрещал читать Библию...”

- Спасибо за информацию, – пробурчал Джеймс.

- И это все, что ты хочешь мне сказать? – не отставал Бруно.

“Иногда самый простой ответ – самый правильный”.

- Я должен подумать, – прошептал Хеллборн. – Обдумать все это, понимаешь?

- Твое священное право, – немедленно согласился Бруно. – Не буду тебе мешать. – Мосадовец оставил кресло и сладко потянулся. – Раз уж я оказался в этом городке — навещу своих агентов, схожу на рынок за сувенирами и все такое. Как я уже сказал – можешь оставаться здесь сколько хочешь.