Хеллборн сам не заметил, как произнес последние слова вслух.

- Вижу, моя маленькая лекция в харбинском кафе глубоко запала тебе в душу, – расхохотался чертов фриц. – Выучил наизусть, цитируешь не меньше двух или трех раз в год...

- Как ты меня вообще нашел? – прервал его Хеллборн.

- Один из моих агентов постоянно дежурит в аэропорту, – охотно объяснил Франц Киндлер. – На всякий случай. Он сразу тебя узнал – и тут же позвонил мне. “Джеймс Хеллборн в Бразилии, собственной персоной!” – сказал я себе и тут же твердо решил, что мы должны встретиться и поговорить. Но где тебя искать? “Джеймс прилетел открыто, средь бела дня, – принялся рассуждать я. – Если так, то, скорей всего, он не будет скрываться на конспиративной квартире. Значит, отель. Не самый роскошный, но и не самый убогий...” Так или иначе, я разослал своих мальчиков по всем отелям города, а сам решил попытать счастья в “Амбассадоре”. И знаешь что? Всего час ожидания – и удача улыбнулась мне!

“Плохо. Старею, теряю хватку. На его месте мог быть кто-то другой — не любитель потрепать языком, а любитель пострелять...”

- Нет, наша сегодняшняя встреча – не случайность, – решительно заявил Киндлер. – Это судьба. Сама судьба привела тебя ко мне. Это добрый знак.

- К черту знаки, – нахмурился Джеймс. – Что тебе от меня надо?!

- Ты видел сегодняшние газеты? – поинтересовался Франц. – О, прости. Ты ведь из тех людей, что знают о новостях еще до того, как они появляются в газетах. Ты ведь сам готовишь эти новости.

“Неужели старший майор Суздальский выполнил свое обещание? – насторожился Хеллборн. – Нет, здесь должно быть что-то другое...”

- В последние дни я немного отошел от дел, – демонстративно зевнул Джеймс.

- Позволь мне тебе не поверить, – отозвался Киндлер и тут же добавил: – Приближается большая война.

- Война? – переспросил Хеллборн.

- Разумеется, – решительно кивнул Франц. – И когда она начнется – мы не останемся в стороне. Как говорил один из моих американских друзей, “Мировая война без немцев – деньги на ветер”.

- “А мировая война с немцами – немцы на ветер”, – уточнил Джеймс Хеллборн.

- Мы готовы к жертвам и потерям, – гордо вскинул голову тевтонец. – Но готовы ли наши враги? И готов ли ты, друг мой?

- Еще раз назовешь меня другом... – Джеймс демонстративно положил руку на пистолет.

- Привыкай, Джеймс! – рассмеялся Киндлер. – Знаешь, почему? Знаешь, что мне нравится в этой войне? Наконец-то мы будем сражаться на одной стороне!!!

- Да зачем ты мне сдался? – презрительно произнес Хеллборн.

- Если ты не забыл (а ты не забыл!) – я представляю большую и могущественную организацию, – важно заявил тевтонец. – Мы прямо сегодня мы сможем поставить под ружье не менее сотни тысяч хорошо подготовленных и мотивированных солдат.

- Сто тысяч? – ухмыльнулся Джеймс. – Говори сразу “миллион” – чего стесняться, тут все свои!

- Был бы миллион – я бы так и сказал, – надулся собеседник. – Миллиона пока нет, но за сто тысяч я ручаюсь. У нас есть филиалы во всех нейтральных странах и бывших колониях отсюда и до Новой Гвинеи, база на Антихтоне и хорватские тренировочные лагеря. Если Его Величество — кто угодно из Их Величеств — или даже Его Превосходительство господин президент пожелает снова возродить Королевский Германский Легион, то наши парни с удовольствием оденут форму и пойдут на восток. Сначала Кенгисберг и Восточная Пруссия, потом Петербург и Москва, а если потребуется – и дальше, до самого Тихого океана.

- Какой еще К-к-кенигсберг? – Хеллборн так удивился, что даже принялся заикаться. – Ты совсем спятил, Франц? Нет, можешь не отвечать, это был риторический вопрос. Ты давно сошел с ума, и твое безумие только прогрессирует. Даже если дело дойдет до войны – все, чего нам надо, так это выгнать русских из Южного Океана. Какая к черту Москва, какой Петербург?! Совсем с ума сошел.

- Sancta simplicitas! – расхохотался Киндлер. – Меня поражает твоя наивность, Джеймс. Столько лет провел в битвах и сражениях, но так ничего и не понял. Это не такая война. Это будет одна из тех войн, которые заканчиваются только тогда, когда втыкается флаг на развалинах побежденной столицы. Знаешь, в свое время древние римляне тоже так думали: “Мы только должны прогнать африканцев из Европы. Зачем нам этот Карфаген?!” Но был один человек, который видел дальше всех. Он знал, где должна закончиться война. На руинах вражеской столицы – и ни шагом раньше.

- Старый добрый профессор Киндлер возомнил себя Катоном, – усмехнулся Хеллборн. – Много на себя берешь, Франц.

- Я не беру, я знаю, – спокойно ответил тевтонец. – Карфаген будет разрушен.

- “Не будет мира в Карфагене”, – машинально продекламировал Джеймс.

- Нет-нет-нет! – неожиданно взорвался Франц, – не так! Все неправильно! Это неверный, безграмотный перевод. Все цитируют эту строчку неправильно. Вот как выглядит оригинал:

Героев нет. Он них забыли,

Сраженных подлою изменой,

Пока дракон не сложит крылья –

НЕ будет мира с Карфагеном.

Понимаешь? Никогда не будет мира с Карфагеном, – повторил тевтонец. – Карфаген будет разрушен.

- У каждого свой Карфаген, – философски заметил Джеймс.

- У меня их несколько, – уточнил Киндлер.

- Ах, да... Кенигсберг, Эльзас, Данциг, – понимающе кивнул Хеллборн. – Я ничего не пропустил?

- Пропустил, но должны же мы с чего-то начать, – пожал плечами Франц. – А ты нам поможешь.

- Наглость – твое первое, а не второе счастье, – констатировал Джеймс. – Сдается мне, ты меня с кем-то перепутал. Неудивительно. Ты забрался далеко от дома, заблудился...

- Сегодня мой дом находится во власти чужаков, – глухо проговорил старый тевтонский шпион. – Но скоро все изменится. Мы ударим снова, а ты будешь с нами.

- Ты это серьезно? – поднял брови Хеллборн. – Даже если дело зайдет далеко на север, зачем мне твой Кенигсберг?

- Я серьезен как сама смерть, – отвечал Франц Киндлер. – Кенигсберг не только наш, но и твой. Потому что ты один из нас.

“Один-ноль”, – чуть было не сказал Джеймс Хеллборн, но вовремя прикусил язык.

- Ты один из нас, – повторил Франц. – Ты немец.

- Ты что-то путаешь, – спокойно сказал Джеймс.

- Нет, не путаю, – покачал головой собеседник. – Я потратил много лет, но все-таки докопался до истины. Хеллборн – это ведь немецкая фамилия, – Киндлер важно поднял указательный палец. В этот момент ему остро не хватало профессорских очков.

- Да что ты говоришь! – иронически улыбнулся Джеймс Хеллборн. – Верно, немецкая. Один из предков, правоверный протестант, спасался от католических рыцарей и перебрался в Англию во времена Елизаветы — чуть раньше Робинзона Крузо. Женился на англичанке и прочно забыл обратную дорогу. Уже тогда Хеллборны не хотели иметь ничего общего с Германией, ха-ха-ха! Только фамилия и осталась – неоднократно искаженная. И что теперь? Не прошло и четырехсот лет, как заявляешься ты, мой потерянный германский брат, и ждешь, что я кинусь тебе в объятия? Ха-ха-ха!

- Да, ты прав, – подозрительно легко согласился тевтонец. – Было бы нелепо апеллировать к столь давнему родству. С таким же успехом я мог бы назвать тебя немцем на том основании, что в Британию перебрались твои саксонские предки — во времена короля Артура...

- Слышу профессора истории, – продолжал улыбаться коварный альбионец.

- Проблема в том, что немцем был не только твой прапра-прапрадед, но и твоя родная мать, – в свою очередь победоносно улыбнулся Франц. – Да-да, Джеймс, твоя матушка, Виктория Хеллборн, была немкой. И не вздумай это отрицать.

“Два-ноль”.

- Ты снова путаешь, – сказал Хеллборн. – Моя мать была русской.

- Нет, это у вас в Новом Альбионе, Америке и прочих англофонских странах все время путают подданство и происхождение, документы и кровь, – резко возразил Киндлер. – Твоя мама была подданной Российской Империи, но она была немкой.

- Виктория Хеллборн? Виктория Александровна Белкина, ты хотел сказать, – поджал губы Джеймс. – Немка. Историческое открытие. Мне приходилось слышать про тевтонцев по фамилии Белов, но Белкина...