День 1

Я был нарядный, как рождественская ёлка. Вокруг меня смело могли кружить хоровод мелкие сорванцы, но, думаю, они бы на это не решились. Такой парень, как я, на кислых щах, не сильно привлекателен подрастающему поколению. Их бы здорово обрадовал добродушный полицейский с голливудской улыбкой, а я не был таким. Хотя на мне сейчас и красовалась синяя униформа, которую вправе носить только представители закона, но между мной и мимимишным копом была целая пропасть. Мне вообще было невдомёк, как парень с моей рожей и паршивой историей был допущен в полицейскую академию.

Если бы мама осталась в живых, она бы чертовски гордилась мной. Вероятно, пустила бы слезу. А батя, если б не оставил меня в приюте, крепко пожал бы мне руку. Только нихера их со мной не было, поэтому эту слезливую картину я придержу для какого-нибудь фильма с Томом Хэнксом в главной роли.

Моя жизнь всегда больше напоминала выживание. И теперь, держа в руках полицейский значок, я понимал, что этот путь был пройден достойно. Я стал копом с огромным стволом в своей кобуре. Пушка хорошо поддерживала мою уверенность. Касаясь холодной рукоятки Кольта, я чувствовал, как мой член слегка приподнимался, ощущая власть, которую дарует мне пукалка.

Пуля размером с мой ноготь на большом пальце могла здорово ужалить какого-нибудь придурка, решившего поиграть в плохого мальчика. Я бы с радостью нашпиговал зад любому, кто задумает идти наперекор уголовному кодексу штата Иллинойс. Возможно, в свой первый день я не оголю железного зверя, выплевывающего металлические цилидры. Но уверен, что за свою карьеру я не раз выгуляю его и дам возможность проявить себя. Если эту железку научили делать больно, то я хочу, чтобы она показала себя. Папочка был бы не против, чтобы его ствол не чувствовал себя никчемным. Я очень желал показать ему мир, позволить нагреться от своей работы, а после получить награду в виде хорошей чистки. Если уж что-то создано, то почему бы этому не дать ход? Ведь грёбаное ружьё на театральной сцене обязательно хоть раз выстрелит, а чем пистолет в моей кобуре хуже дерьмовой бутафории?

Я поправил синюю рубашку и стряхнул с плеч пыль, а после кинул небрежный взгляд в зеркало. На меня смотрел высокий, худощавый парень. Я провел рукой по волосам, из-за своей небольшой длины они кололись. В серых глазах читалась грубость, а большие кулаки были способны её подтвердить. Мне было чуть больше двадцати шести лет, а между бровей уже виднелась морщина, которая заявляла о моей целеустремленности, и пускай на меня натравят ротвейлера, если это не так – я покажу, на что способен.

Сам себе я обещал быть лучшим копом, вложиться в работу. И мне совсем не хотелось чувствовать себя болтуном, который дрочит свою голову и ни черта не делает. Этот подход был не про меня. Я не дрочил голову, я делал. Это было мое кредо – делать, выгрызать зубами запланированное и добиваться поставленных целей. Только поэтому на мне сейчас красовалась одежда и блестел значок на нагрудном кармане.

– Тони, ты ещё долго будешь смотреть на себя в зеркало? – крикнул Стэн.

Мой напарник был белым, как подросток, угодивший в муку. Если на его животе сделать две дорожки кокса, то они быстро сольются с его кожей.

Стэна постоянно заносило на поворотах, он умничал, и складывалось впечатление, что перед тобой “толковый словарь” или ходячая энциклопедия. Он, вроде как, всё знал, только при это нихера не знал. Он просто копировал понятия, который вычитал где-то, и выдавал их за свои рассуждения. Этот тип был продуктом информационной спекуляции. Его голова стала хранилищем всего сказанного разными людьми. Конечно, иногда это ловко выручало, но в основном за всем шумом изрыгаемых слов не было слышно самого Стэна. Этот малой хотел что-то сказать, но багаж знаний не давал ему этого сделать. Он как бы чувствовал что-то, но вычитанные термины мешали ему сказать то, что он ощущал внутри.

– Если я сегодня окажусь в какой-нибудь заварушке, я буду радоваться, как при первой эякуляции. Ты, кстати, как понял, что твою девственную писю можно и поелозить?

Я повернулся к своему так называемому напарнику. И от его тупого вопроса мне дико захотелось познакомить свои кулаки с его дебильной рожей.

– Мужики свой член называют членом, а елозят его всякие дебилы, которые не знают, что нужно с ним делать на самом деле.

Стэну не понравился мой ответ.

– Пока ты разукрашивал раскраску цветными карандашами, которые тебе купила твоя любимая мамочка по скидочным купонам, я уже лазил в трусики к таким сочным девочкам, что ты бы обкончался от одного вида их упругих сисек, тупой ты дрочила.

Стэн скривил физиономию, словно дождевой червь залез к нему в анус. Кроме того, что его кожа была белее муки, Стэн имел ещё несколько особенностей. Первое – глаза. Они были светло-голубыми, и под определенным светом могло показаться, что они прозрачные. Второе – веснушки, которыми было покрыто всё его лицо и, возможно, тело. Третье – мерзкие волоски на подбородке. Мой напарник плохо орудовал бритвой, оставляя островки волос. Стэн был чуть ниже меня, но немного коренастей. Ноги меньше туловища, что говорило о его темпераменте, который он успешно подавлял, а последнее – у Стэна были тонкие пальцы на руках. Таким пальцам позавидовал бы пианист или любитель поковыряться в носу. Стэн попытался что-то возразить мне, но понял, что не вывезет мой напор, и обиженно зашагал к выходу из участка. Он вышел на улицу, а мне ничего не оставалась, как пойти за ним.

.

***

Нас ждал первый день на службе. Обычно на старте молодым копам давали матёрого напарника, но вследствии реформ первую неделю нужно было оттарабанить с зелёным студентом. Потому что от нас ничего особенного не ждали.

В первые семь дней мы должны были привыкнуть к форме, к стволу в кобуре и к отношениям в коллективе. Кто-то из умников выше посчитал, что в начале службы стоит посмотреть, как два молодых полицейских уживутся вместе. С чуваком на опыте проблем быть не должно – он просто прижмёт к стене и подскажет, кто тут босс. А вот двум молочным задницам с опьяняющим чувством власти придется как-то договориться.

На брифинге нам выдали инструкции на этот период – пешеходное патрулирование парка Форест Глен с ежедневным отчётом обо всем, с чем мы столкнёмся. И что-то мне подсказывало, что Стэн в своем первом отчёте обязательно упомянет о том, что я назвал его дрочилой.

– Сынок, куда собрался с моей пушкой?

Я повернулся. Меня ждал твёрдый взгляд Брюса. Пятидесятилетнего копа с густой растительностью под носом.

Мне ничего не хотелось ему отвечать. Я просто стоял и пялился на него.

– Какого чёрта ты взял мой Кольт и засунул к себе в кобуру?

Я не отводил от него глаз.

– Твоя кобура должна быть пустая, как рот порнозвезды между съёмок.

В участок решил вернуться Стэн. Этот мудила смекнул, что меня стоит поторопить. Он вытащил свою голову в приоткрытую дверь и замер, наблюдая, как меня пытается отчитать Брюс.

– Первые семь дней единственное, что ты можешь носить в своей кобуре, так это сопли своего напарника.

Стэну это не понравилось, и его голова выскользнула из дверного проёма.

– Какой-то он обидчивый у тебя.

Брюс протянул открытую ладонь, чтобы я вложил в неё пушку.

– Ты слишком торопишься, сынок, но мне нравится твой напор. Не удивлюсь, если ты спасешь не одну жизнь, но еще больше я не удивлюсь, когда ты накормишь свинцом какого-нибудь выскочку. Будь аккуратней с этим дерьмом, потом замучаешься сидеть с бумажками, объясняя, какого хера ты дал ход стволу.

Он замолк и кивнул на ладонь. Я медленно достал Кольт из кобуры и вернул огнестрел его хозяину.

– И перед тем как ты уйдешь, я хочу дать тебе пару советов.

Я уперся взглядом в живот лейтенанта. Вряд ли этот мешок под грудью помогал в догонялках за отморозками. Брюс смерил меня взглядом

– Первое. Тебе стоит подружиться с твоим напарником. Подмажь его. Пусть он заполняет все бумажки, у него это хорошо выйдет. И второе. Никогда больше не бери мой Кольт. Ствол для копа как второй член. Взяв ствол копа, считай, что ты посягаешь на его достоинство. И если ты ещё раз задумаешь поиграть с моим достоинством, я создам тебе столько сложностей, что от твоей мечты вырваться из сиротского приюта в люди останется лишь жалкая надежда.