Мила вдруг замолчала, опять начались сильные боли. Она стонала. Жаловалась на ломоту в пояснице. Я сделала обезболивающее. Когда боль немного стихла, женщина выпила воды и продолжила рассказ:

– Я приняла решение не ходить по врачам и уж ни в коем случае не делать биопсию. Не за чем. Я так сильно скучала по Саше. Казалось, что он с того света манит к себе. Дни тянулись. Чувствовала себя плохо. Всё время хотелось спать. Несмотря на то, что аппетит был отменный, я начала худеть. Но живот не уменьшался, а даже стал больше. Но я-то знала, что там опухоль.

И вот сегодня проводила Ваню на работу и легла. Совсем мне плохо стало. А потом такие боли начались. Позвонила мужу, попросила приехать попрощаться. Уговорила не вызывать врача. Дотянули до ночи, а когда совсем стало невмоготу, вызвали скорую. И вот я здесь, – закончила рассказ моя подопечная.

После истории Милы мне стало грустно. Почему люди так относятся к себе? Молодая женщина. Вбила в голову, что надо умереть. Хотелось помочь ей. Я спросила:

– А когда вы были с сестрой у врача? В каком месяце?

– В сентябре, кажется. Или в августе. Я уж и не помню точно.

– Приблизительно полгода тому назад. Вам ставили миому 12 недель? – уточнила я и пошла за стетоскопом.

Сердцебиение плода я не услышала. Но вспомнила из лекций, что при многоводии беременных такое бывает.

Тогда диагностика была не на самом высоком уровне, качество изображения на УЗИ не всегда позволяло поставить точный диагноз. При этом разные врачи могли поставить разные сроки. Кто-то говорил, что миома соответствует 11 неделям, другой врач ставил 8 недель. Неразберихи добавляло и то, что миома, в отличие от беременности, и растёт неравномерно, и растягивает тело матки по-разному. А если у женщины ещё и некоторые проблемы и особенности по гинекологии…

Приступы боли у моей подопечной стали учащаться и, что характерно, через определённые промежутки времени. И вот тут мои сомнения начали рассеиваться. Я повезла каталку с Милой в смотровой кабинет. Помогла женщине забраться на кресло. Когда я её осмотрела, испугалась страшно. Открытие шейки на четыре пальца. Что делать? Пациентка рожает! Все дежурные врачи заняты. В больнице нет родильного отделения.

Мила перестала стонать и начала кричать. А я стала метаться. Пришла медсестра, прикрикнула на меня и начала давать указания. Пришлось взять себя в руки.

Я хоть и начинающий, но всё же врач. Надо принимать роды. Роженица уже не кричала, а орала на всю больницу. И всё так быстро пошло. Начались потуги, показалась головка. Ребёночек родился «в рубашке». На акушерском языке – в плодном пузыре. Тогда я ещё не знала, что это опасно для жизни младенца. Но всё сделала правильно. Малыш закричал. Это был мальчик. 53 сантиметра, 3100 вес. Мила рыдала. Почему она плакала, мне было непонятно.

– Ну вот тебе и рак-дурак, – сказала медсестра с улыбкой. – Смотри, какой Павлушка родился! Теперь есть ради кого жить. Радуйся, мамаша!

Приехала скорая, и её с малышом увезли в родильный дом. Потом Иван и Мила нашли меня, подарили огромный букет цветов, конфеты и благодарили, благодарили. А я уже точно решила для себя, что буду акушером.

А недавно я встретила Милу с молодым человеком. Это был тот самый Павлушка – первый принятый мною ребёнок. Сейчас этих детей уже за сотни, но всё началось именно с него, а вернее, с той самой истории. Именно она подтолкнула меня к выбору профессии.

Есть такое поверье: если аисты поселились, значит, в этом месте всё будет хорошо. Эти птицы приносят счастье.

Этим летом Мила с Павлушкой отдыхали на Псковщине. Красивые там места, заповедные. Как же много там аистов! Видишь гнездо на столбе или на крыше, и сердце стучит чаще, радость на душе неописуемая.

Мать с сыном ездили в эти места уже в пятый раз. Всё время их привлекал один хутор в стороне от деревни Печки́. Большой сад с развесистыми яблонями, высокими вишнями и сливами. Кусты чёрной смородины стояли ровными рядами. Ближе к забору – заросли малины. Одноэтажный добротный домик со спутниковой антенной на крыше, сарай и колодец. Небольшое поле с картошкой, а прямо посередине него – столб с гнездом.

В этот год, как и в предыдущие, гнездо заняла семья аистов. Мила с сыном заехали туда полюбоваться птицами. Когда же проезжали в следующий раз, увидели, что один аист находился рядом со столбом на земле, будто сидел там.

Приехав в отель, ни Мила, ни Павлик не могли забыть эту сидящую под гнездом птицу. Она просто завладела их мыслями.

Утром они опять отправились на хутор. Там увидели хозяйку, пожилую женщину лет семидесяти. Валентина жила в этом месте полвека, и на её памяти аисты всегда прилетали сюда. Эти необыкновенные белые птицы прибывали из жарких стран на Благовещение – 7 апреля. А улетали они на Преображение Господне – 19 августа. Всегда в одно и то же время.

В этом году семья птиц вывела четверых птенцов. Обычно было двое, максимум трое. Они превратились в красивых молодых аистов. Но только трое из них летали, а один всё время сидел в гнезде. Вчера утром Валентина обнаружила птенца-подростка сидящим на земле возле столба.

– Им ведь улетать скоро. Вот, видать, слабого и выбросили из гнезда, – сказала хозяйка.

– Как же так? Выбросили? Своего ребёнка? – со слезами на глазах спросил Павлик.

– Да, сынок! Так уж у них заведено. Если вдруг не хватает корма или птенец совсем слабый, то от него избавляются. Так природа придумала.

– Но ведь этому-то можно помочь, – кивнул Павлушка в сторону лежащего аиста.

– А чем ему поможешь? Воды я поставила. Сын накопал червей. А близко к нему не подойдёшь. Вот, смотри, как он меня клюнул, – протянула покрасневшую отёчную руку Валентина.

– Может быть, позвонить в МЧС, и они подскажут, куда обратиться? В Пскове наверняка есть орнитологическая служба, – проговорила растерянно Мила.

– Ага, в МЧС. А то у них делов поважнее нет! – засуетилась Валентина и стала прощаться. – Нет, не надо звонить. Мы сами позвоним и вызовем кого надо.

Мила с Павликом распрощались с женщиной и уехали.

На следующий день Павлушка настоял на том, чтобы навестить аистёнка. Приехав на хутор, они увидели через сетчатый забор на земле птицу. Она лежала, распластав крылья. Голова была безжизненно закинута назад, клюв приоткрыт. Около ограждения остановилась машина, из неё вышел мужчина.

– Эх, погиб, бедолага! – с сожалением произнёс он. – Не вызвала, значит, бабка никого. Я же предлагал ей помощь, телефон дал, куда звонить, свой номер оставил, если вдруг деньги понадобятся.

– Мы тоже предлагали помощь. Надо было самим звонить, – надрывно выдавил Павлик.

– Да, понадеешься вот так на человека, а он… – махнула рукой Мила.

– Парень, а ты знаешь, почему у аистов концы крыльев чёрные? – спросил мужчина. – Слушай легенду. Давным-давно в одну деревню испокон веков каждый год прилетали аисты. Однажды, когда хозяева были на работе в поле, в доме начался пожар. Птицы волновались, ведь там спали маленькие дети. Аисты спасли детишек. Они вынесли их из горящего дома. Но крылья птиц опалились и почернели, а лапы и клювы покраснели от ожогов.

Мужчина потрепал Павлика по голове, попрощался и уехал. Мила с сыном постояли немного и тоже поспешили покинуть это место.

Есть очень много различных историй о том, как люди помогали раненым аистам, выхаживали птенцов, устраивали зимовку. А потом благодарные птицы возвращались из жарких стран к своим спасителям много раз. Некоторые и вовсе не могли улететь, так и оставались жить с теми, кто их приютил.

Пусть у читателей не возникают негативные чувства к Валентине. Пятьдесят лет в её двор прилетали аисты, не одного подбитого она выхаживала. Видимо, в этот раз ничего нельзя было сделать. Уж за столько лет она точно знала, какие порядки у аистов, можно помочь или нет. Надеюсь, что следующим летом красивые белые птицы опять поселятся в её дворе.

Август в этом году стоял жаркий. Хотелось отправиться в лес или на речку и окунуться в прохладную воду, а потом плюхнуться в горячий песок и барахтаться там как воробей – легко и беззаботно.