Прыткой молнией Зомби перекочевал на грудь, разместив свои длинные чёрные лапы на серебряной цепи плетения «Бисмарк».

– Что, тарантулушка, обниматься захотел? – мягко улыбнулся Уроборос, заглядывая во множество внимательных блестящих глаз.

И барабанщику казалось, что заглядывает он в горло бездны, чьи шершавые стены сыры и холодны. Секунда – и чёрная дыра затащит его в свой неизведанный омут, растворит на миллиарды атомов и унесёт по хитрым сплетениям космоса.

Но никуда Уроборос не уносился. Он продолжал давить на твёрдый матрас, деформируя его и разочаровывая себя. А ещё он думал. И думал он о «Панкее», и «Панкея» думала о нём.

Сколько бы Фтор ни тешил себя иллюзиями, он давно сдал лидерский пост. Теперь всё внимание было сфокусировано на солисте, а он занимал примерно одну нишу с Везувием, поскольку для публики они являлись двумя братьями, между которыми всегда можно провести параллель. Они просто дерзко смотрелись вместе и преобразовывали колебания металлических струн в колебания электрического тока. Фрикаделька собирал лайки с помощью своей причёски, вечно высунутого языка с серебряным шариком и танцевальных движений. По-другому – простых понтов. Басист группы, Пустыня, с лёгкостью клеил девочек, и не только по воскресеньям. Уроборос же был неким центром тяжести, главной мощью и устрашающим великаном.

– Каким великаном? – однажды прыснул Везувий. – Максимум – колобком с косметикой! Или Сусом Рамирезом из «Гравити Фолз».

Седьмое июля пришлось на воскресенье, чему Фтор несказанно радовался. Он мог без зазрения совести закатить умопомрачительную вечеринку и созвать на неё всех желающих. Однако, несмотря на клёвые декорации в виде носочных гирлянд, он не был возбуждён. Фтор вообще никогда не бывал возбуждённым. Зная это, друзья не стали устраивать имениннику грандиозные сюрпризы и раскошеливаться на дорогие подарки. Везувий заявился с мармеладными конфетами и лицом, измазанным малиновой помадой.

– О, какие люди! – встретил его Фтор, растопыривая лапы и заключая товарища в кожаные объятия.

– Держи, это тебе, – протянул Везувий запасённые сладости.

– Чёрт, дружище! Как же хорошо ты меня знаешь! – обрадовался Фтор, разворачивая одну «Пчёлку» и закидывая её в рот. – Ну, как я украсил свою берлогу? Нравится? – чавкая, спросил он.

– Самое оно! – хрустнул суставами Везувий.

Следующими дверь изрыгнула Уробороса и Фрикадельку, которые приволокли явно залежавшуюся и засохшую пиццу.

– Хэппи бёздей ту ю! – протяжно завыли они, но Фтор не собирался становиться аскетом и потому любезно попросил их замолкнуть.

– Как знаешь, – небрежно хмыкнул Фрикаделька, топая в кухню.

Последними постучались два мистера «П» с выпивкой в качестве пропуска на бал.

– Проходите, мальчики, – довольно улыбнулся Фтор, откупоривая их презент.

– И сколько тебе стукнуло? – спросил Пустыня, когда вся компания уместилась за скромным прямоугольником стола.

– Девятнадцать, – важно закурил Фтор. Сигареты играли роль свечек на медовом торте. Ну или на карамельно-песочном. Или на «Наполеоне».

– Что ж, пора сказать тост, – поднялся Помпея, – во-первых, я желаю… Мы желаем, – бодро поправился он, – тебе целую помойку вдохновения! Такую же огромную, как та, что благополучно процветает под окном. Во-вторых, мы желаем тебе неиссякаемой энергии и творческого роста! Пусть к тебе бегают обнажённые идеи, как воскресные шлюхи, а удача преследует, словно летние комары, – торжественно объявлял солист.

Фтор, широко расставив ноги и заведя руки за шею, слушал поздравления с детской улыбкой и согласно кивал, а-ля это как раз то, что ему нужно.

– Я польщён и тронут твоими словами, сирин наш отвратительный, – от души выразился Фтор, и все гости чокнулись почти опустошёнными банками.

Закусывали пиво твёрдой, как утренний член, пиццей и рифлёными чипсами. Только бедный Фрикаделька постоянно лез пальцами в рот, дабы затянуть бусины пирсинга или выколупать из брекетов забившиеся крошки.

– Чехо фы устафились? – угрюмо ворчал он.

– Забей, чувак! – утешал собрата малиновый панк, запуская деревянную корку в улей.

Когда мужское застолье плавно сошло на нет, пацаны заставили петь Дэвида Боуи. Хамелеон в сотый раз рассказывал им историю про звёздного человека, который говорил им – исключительно им, им шестерым – не продуть, вдохновиться и сойти с ума. Молодые и только ступившие на ковровую дорожку славы, они даже не догадывались, как доблестно исполнят все задания звёздного мэна.

Помпея, блаженно закатывая глаза и наслаждаясь визгом молодёжи, облизывал свой микрофон.

– Друг, драг, враг, оу… – стонал он, пока гитаристы ерошили струны.

На сцену летели любовные открытки и ленты презервативов. В дальних рядах девушки возвышались на горбушках своих ухажёров, прямоугольные огоньки дисплеев дрожали и вспыхивали. Интернет уже кишел снимками с их выступлений, и порой попадались даже качественные фотографии. После окончания концерта к ним ломились фанаты, желая лично обмолвиться парой фраз, получить роспись на салфетке или запястье, или удостоиться чести сделать совместную фотку. Обычно Помпея не пускал пьяных и обдолбанных крикунов в нечто вроде гримёрки, но в этот раз снизошёл до рыжеволосой дурочки, чьё лицо испещряли веснушки.

– Чем могу быть полезен? – солидно облокотился на дверной косяк он.

– Я восхищена вами, – загипнотизировано прошептала она, – мне очень нравятся ваши песни, и я знаю каждую наизусть, и я слежу за вами… то есть за вашей карьерой, то есть концертами… – терялась девчонка. Помпея уже сожалел, что решил выслушать эту трещалку. От обилия клише и типичных комплиментов его начинало тошнить. Парень хотел уже захлопнуть дверь, но рыжая радостно протянула ему руку для знакомства: – Я ваша фанатка, поэтому называйте меня Фанси, – лепетала она, вновь обретая веру в волшебство.

Ни один ребёнок не обрадовался бы встрече с Дедом Морозом настолько сильно, как она радовалась встрече со своим кумиром. Но Помпею не интересовала эта слепая глупышка без собственного мнения и некой грубости. Жёсткости. Прямолинейности. Она – лишь одна овечка из безмозглого стада. Ляля, на миг забытая опекающей ее мамочкой.

– Малышка, тебе хоть сколько лет? – усмехнулся Помпея.

– Семнадцать, но через…

– Понятно, – закатил глаза вокалист.

Как же его раздражали эти малолетние поклонники! Бессмысленные клоны. Бездарные копирайтеры. Пустышки, слизывающие его выходки. Повторялки, покупающие латексные лосины и шипастые аксессуары. Мудрецы, сыплющие его цитатами. Воры и взломщики. Лжецы и лицемеры. Никто и Ничто.

Молодая девчушка в ляпистом сарафане смотрела телевизор, свив себе уютное гнёздышко из медвежьего пледа. На экране шла реклама прокладок. Сконфуженная скользкая русалка испытывала дискомфорт, пока к ней не являлась всемогущая Урсула с коробочкой «Kotex» в сиреневых мясистых руках.

– Не будь скованной. Выбирай настроение свежести! – подмигивала она, и в следующем кадре прекрасная дева в лёгких полупрозрачных одеяниях бежала по вольному полю и романтично раскачивалась на качелях.

– Миленько! – заливалась румянцем девчонка, опрокидывая в рот горстку попкорна и запивая его сладкой газировкой.

Соблазнительно облизнув липкие губы алым языком, она постаралась вновь сосредоточиться на мелькавших картинках, но не смогла. Реклама натолкнула её на привычные переживания о своей взрослости и привлекательности. Что если она недостаточно подтянута? Недостаточно крепка и налита? Аккуратные вздёрнутые груди обхватывал ажурный бюстгальтер размера75А. Ежедневная гимнастика, разработчики которой обещали попу, как орех, почему-то не делала её таковой. Животик… Ну, что животик? Обычный животик с россыпью мелких родинок. Спину девушка всегда держала прямо и следила за грацией, так как относила себя к изящной породе.