– Что ж, пришла пора заняться организационными моментами! – объявил Помпея, и все с недовольством прекратили возню.

– Для начала нам необходимо сочинить несколько новых песен и подшить их в одну папку. И следует продумать общий стиль и состряпать атрибуты для шоу, – записывал Помпея. Он с трудом сдерживал дикий недисциплинированный коллектив и смутно представлял, как его можно причесать. Работёнка его поджидала не из лёгких.

– А с чего ты здесь раскомандовался? – церемонно зевнул Фтор.

В первую секунду Помпея хотел сказать: «Хорошо, я слушаю твои предложения», но потом передумал и заявил:

– Отлично. Командуй ты.

– Так, черти, – прохлопал в ладоши Фтор, – быстро притащили сюда свои инструменты и начали играть! – приказал он.

Услышав это решение, лицо Уробороса вытянулось до неузнаваемости:

– Как же я потащу свои барабаны? – ахнул он.

– Как-как… Притащишь как-то! – почесался Фтор, выскальзывая в зной колючего лета.

– Тебе помочь? – вызвался Помпея, когда все вымылись наружу.

– Был бы не против, – смущённо пожал плечами толстяк, и «Сахара» осталась ждать своих посетителей.

– Как же меня бесит разбирать и собирать установку! – ныл Уроборос. – И на каком транспорте прикажешь мне её перевозить? – отчаивался он.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – бодро заверял его Помпея, – у тебя есть какая-то платформа или полка с колёсиками? – напрягал он мозги.

– Хотелось бы, – угрюмо буркал гот, – в идеале было бы подогнать грузовик или фургон, но можно и тумбу приспособить, – с сомнением тянул он. Парни долго копались с барабанами, но в результате уместили их на тумбочку, кое-что взвалили на спины и покатили по городу на глазах у любопытных прохожих. Предварительно Уроборос возвёл гору нагетсов в своём террариуме и, успокоенный, потопал за помощником. – Спасибо! – выпалил он по пути.

– Да не за что, – по инерции ответил Помпея. Когда они очутились в «Сахаре», Фрикаделька и Везувий уже были на месте. – Отлично! – обрадовался Помпея. Наконец, он улучил момент, когда никто не помешает ему и не перебьёт, – давайте займём свои позиции!

Барабаны Уробороса поставили к стене, сбоку от него разместили клавишника, а по другую сторону – Пустыню. Впереди выступил сам Помпея в окружении гитаристов с ирокезами. Смотрелось недурно, но вскоре дверь распахнул Фтор.

– А чего это вы без меня начали? – разозлился он. – И чего ты себя в центр поместил? А, красавица? – подлетел он к Помпее.

– Мы просто расставили инструменты, – устало отчитался тот.

– Ах, вот как?! – скрестил руки на груди желтоголовый.

Но никто не хотел затевать новую потасовку, и потому напряжение оставили висеть в воздухе не разреженным. Погрузились в тишину. Кто-то завис в телефоне, а кто-то ссутулился над листом бумаги. Все ловили муз за титьки и пытались выдоить их парное святое молоко. Пустыня чесал карандашом за ухом, Уроборос отвлекающе сопел, Везувий активно тыкал кнопки в заметках, Фрикаделька вообще выглядел озадаченно и с немым вопросом вертелся, глядя по сторонам.

– Обмениваемся идеями спустя час, – подытожил Помпея, и мысли закрутились ещё быстрее.

– Ску-ка, – порой чеканил по слогам Фтор, но всё же что-то карябал и даже воодушевлённо подскакивал с дивана.

– Итак, время истекло, – отключил таймер Пустыня, – все управились?

– Типа того.

– Да, что-то есть, – прозвучали сонные ответы.

– Кто решится первым представить своё творение, – подравнял стопку листов Помпея, постучав ими по столу, – м?

– Я! – сухо откашлялся Везувий.

– Просим.

Все улыбнулись, и Везувий, поднявшись и перекатившись с ноги на ногу, запел:

«На душе так много ран,

Я твой милый каннибал,

Ты не бойся, не кричи,

Просто смерти подожди!

Я к тебе уже крадусь,

Скоро я тобой напьюсь,

Скоро я тебя поем,

Выпью жизнь из сочных вен…»

– Годно-годно! – зааплодировал Уроборос.

– Я не сомневался, что тебе понравится, толстяк! – облегчённо выдохнул Везувий, присаживаясь обратно.

– Что ж, теперь и я загорелся желанием презентовать свои стихи, – размялся Помпея, – итак, песня называется «Трахай».

– У-у-у! – прокатился одобрительный гул. – Давай зажги! – просвистел Везувий, и Помпея собрался с духом.

«Трахай-трахай девочек,

Трахай-трахай мальчиков,

Трахай-трахай мамочку,

Прав был мистер Фрейд!

Трахай-трахай бабушек,

Трахай-трахай кошечек,

Трахай-трахай Господа,

Прав был Люцифер!»

Голос его струился бархатно, но грубо. Слушатели впадали в транс и ясно представляли, как вязкая чарующая смола звука затекала в ушную раковину, попадала в слуховой проход, затем касалась барабанной перепонки и слуховой косточки, щекотало улитку и, наконец, вцеплялась в слуховой нерв, который, в свою очередь, доносил сведения до мозга.

– Вполне благозвучно, – скупо похвалил Фтор, – а теперь повтори это ещё разок, – попросил он.

Когда Помпея поставил припев на репит, другие участники группы начали подстраиваться под него. Незамысловатый гитарный бой чудно украшал композицию, а барабанные палочки удачно дробили музыку.

– Да это же чума! – изумился Фрикаделька с глазами удивлённой совы.

– Давайте сразу и к «Каннибалу» музон подберём! – метнулся к своей леди он.

И время в «Сахаре» остановилось. Замерло. Заглохло. Забуксовало. Лишь к позднему вечеру банде удалось скрепить тексты в одну папку. Табы с корявыми дрожащими отрезками поместили туда же.

– Что ж, мы славно потрудились, – потянулся Пустыня.

– Да, – лениво хрустнул шеей Фрикаделька, – до скорохо, – уже попрощался он.

– Подожди, – поднял ладонь Помпея, – у меня родилась одна подлая мыслишка, – предупредил он, – мне кажется, что «Саван» – уже неактуальное название, – осторожно начал он.

– Это ещё почему? – раздался закономерный вопрос.

– Потому что теперь в группе совсем другой состав. Потому что теперь мы ступаем на тернистый путь ненависти, зависти и славы. Нас будет знать каждый. В лицо. Поимённо. И мы все прекрасно понимаем, кто мы на самом деле.

После его сильной речи возникла пауза. Все негласно подтверждали правоту их нового лидера, ибо как ещё могла назваться группа, состоящая из шести панков? Только «Панкеей».

После ухода громил возникла необычайно глубокая тишина. Казалось, что сама улица онемела. Сизый свет окутывал здания, деревья и пока что слепые фонари.

– Неужели можно отдохнуть… – рассыпался Пустыня, доставая из холодильника змеиный жир.

С лёгкостью отвинтив закрывашку, он бухнулся на подлокотник, согнул колено и, сделав мазок на пятке, принялся энергично его растирать. Помпея же не следил за действиями друга, он всё ещё был погружён в роковые раздумья. Как же привлечь к себе внимания? Как выделиться из толпы? Отчего в нём укреплялась железная уверенность в скором успехе? Брови нахлобучились на глаза, и Помпея надолго завис с хмурой гримасой.

– Хм, а что хоть добавляют в этот гель? – бормотал Пустыня на заднем фоне. – Состав: минеральная вода, вазелин, цетиловый спирт…

Речь приятеля утопала в густом облаке мыслей. Сознание перебирало самые омерзительные штуковины, какие доводилось видеть. Парень лихорадочно совмещал вызывающие образы, и, наконец, его ослепила розовая вспышка превосходного решения.

– …стеариловый спирт, масло ши, витамин E, пчелиный воск… – самозабвенно тараторил Пустыня, всё ещё поглаживая свою ногу.