12. ПОЙМАЙ ВЕТЕР

Тамми огляделась. Невысокий, но крутой берег безлюден. Внизу волны набегают на узкий галечный пляж. Плеск и протяжный шорох, когда волна откатывается назад. Этот вальс моря не умолкает никогда. Горизонт чист и светел. Глубоко вздохнула, убедившись, что плавучая доска лежит на месте, там, где была оставлена накануне. Нигде никого. Можно спускаться. Прибрежный кустарник глубоко вонзил свои корни в землю. Их, обнажившиеся на глинистой круче переплетения, послужили Тамми удобной лесенкой. Вот оно, ее сокровище. Не та детская игрушка, на которой отец учил ее, еще маленькую, кататься на доске под парусом. Эта – для взрослых людей. Не новая – краска на носу и по краям заметно облупилась. Около трех метров в длину и почти метр в самой широкой части. Нос слегка загнут вверх. Мачта на шарнире, держащая жесткий парус в форме птичьего крыла, сейчас лежит горизонтально. Вспомнились слова отца: – Поймай ветер и держи, пока хватит сил! Пусть он несет тебя. Тамми, приподняв доску за нос, осторожно, чтобы не повредить ненароком парус, потащила ее к воде. Не так уж трудно. Доска легкая и прочная – не больше пуда весом. Сделана из специальной чертовщины, тьфу древесины... или что там еще. Взрослый справится легко. Но и Тамми в свои четырнадцать лет была крепкой девочкой. Весь ее наряд составляли белая рубашка и синие бриджи до колен. Черноволосая, чернобровая, стриженая “под горшок”. Высокая переносица и гордая складка губ придавали юному лицу немного надменное выражение. А глаза у нее были светло-голубые... Тамми знала, что хороша собой, но вот незадача: радоваться этому или, наоборот, горевать. С одной стороны, можно вертеть мальчишками и даже взрослыми, как тебе угодно. А с другой... она стала мамой в тринадцать лет. Нашла себе красавчика, заметно старше и... будьте любезны, убедитесь воочию. Мужики любят кататься, а саночки остается возить тебе. Тамми хорошо помнила день, когда сказала родителям, что беременна. Мамаша, железная рука, гневно орала и метала молнии. То есть, простите, била посуду. Аккуратно выбрав среди тарелок одну треснутую и две сильно обшарпанные. Папик культурно помалкивал, подкаблучник чертов. Потом мамуля, немного остыв, изрекла: – Да ты хоть знаешь, как обходятся с гулящей дочерью Истинные люди? Тамми ответила, что знает и что ей начхать на обычаи дикарей. Тут мамаша опять начала орать, но как-то уже без вдохновенья. Оно и понятно. С женщиной, сошедшейся с мужчиной из “илоев” – рабов, положено поступать так же. Выходит, что их обеих, “нечистых”, надо бы вывести куда-нибудь на пустошь, аккуратно задушить и там же закопать. Дикость и варварство. Мамаша сама всё отлично понимает, и в тот каменный век никогда не вернется. Что бы ни говорила она о доблести Горных людей, о священных обычаях, ниспосланных духами предков... это навсегда останется пустым сотрясением воздуха. Их нынешняя убогая квартира в Пескаде – дворец, по сравнении с самой роскошной хижиной барнабского вождя. А папуля – по меркам “истинных людей” – раб, а здесь скромный слесарь в городской управе – даст фору любому шаману Горной страны. Хотя бы потому, что сваренный им самогон вкуснее и забористее той настойки из мухоморов, которую употребляют барнабы. Тамми знала о ней по рассказам мамаши. На расспросы: вкусно ли это – матушка только кривилась в ответ. Вот так, даже из самых упертых, цивилизация постепенно выбивает дурь. Когда неправедный гнев мамаши утих, Тамми взяла веник и подмела полы от осколков посуды. Мусорное ведро вынесла сразу, а то примета о бьющейся к счастью посуде не сработает. Вернувшись, застала родителей за деловым разговором: как назвать будущего внука? День за днем, так время и пролетело. По словам повитухи, родила Тамми легко. Ну, это с чьей колокольни посмотреть. Кому тяжелее: режиссеру или исполнителю? Пацанчик получился такой же темноволосый, как Тамми. И у него скоро юбилей – полгода! С деньгами в семье, как всегда – напряженка. Эту неприятную ситуацию Тамми и собиралась поправить. Выходя рано утром из дому, сказала мамаше (она же – новоиспеченная бабушка): – Буду к вечеру. Или завтра. Халтурку нашла – хлам на чердаке разобрать. Железная рука буркнула: мол, смотри у меня, шляешься где попало и с кем попало, как бы головы не сносить... Остаток нравоучений пропал втуне, когда Тамми хлопнула дверью. Не хотела, но так вышло. Сквозняк. Легкий ветерок гулял и здесь, на пустынном морском берегу. Хотелось бы посильнее, но не слишком. Вставила в специальную прорезь доски шверт – узкий киль, проверила, хорошо ли он держится в гнезде. Заведя доску подальше в воду, Тамми легко вспрыгнула на нее. Потянув за стартовый шкот, подняла мачту. Новички, в этот момент, обычно плюхаются в воду, не сумев сохранить равновесия. Но Тамми – уже мастер, в рыбацком городке это признали все. Кроме ее родительницы. Мамаша к морским увлечениям дочери относилась с недоверием и даже страхом. Сама она никогда не появлялась на пристани и, вообще, избегала в городе мест, откуда открывался вид на морские дали. Еще бы – барнабы никогда не видели воду в таком количестве. Горная страна – далеко на юге, знойная, бесплодная. Обитель разбойников, дикарей. Разве нормальный человек станет там жить? Держась руками за гик, развернула парус. Почувствовала его упругое сопротивление. Есть! Незабываемое чувство, когда держишь ветер в руках! Ни весел, ни руля. Правишь, поворачивая мачту или наклоняя ее в стороны. Не забывая парировать опрокидывающую силу весом собственного тела. Плаванье на доске под парусом сродни искусному танцу. Зато нет морского средства быстрее! Тамми ловила парусом ветер, постоянно меняя курс. Словно в поисках некоей призрачной цели. Через полчаса такой гонки в ее голову начало закрадываться подозрение, что великий план – провалился. Она ищет иголку в стоге сена! Отчаяние еще не успело охватить ее своими цепкими, холодными объятьями, когда она увидела парус на горизонте! Крошечное белое пятнышко, обычный человек и не заметит. Но, Тамми... да, очень глазастая. Наследственная черта. Говорят же: “Зоркий, как барнаб”. Тамми сплюнула и выругалась сквозь зубы. Она быстро догоняла идущее впереди судно. Баркас с типовой парусной оснасткой шел ходко, устойчиво держа курс. Но оторваться конечно бы не смог. На его борту, кроме рулевого, Тамми заметила еще двоих. Одного из троицы она знала лично. И очень даже хорошо. На нее обратили внимание только, когда она перерезала им курс. Загоготали, замахали руками. – Эй, девонька! Иди к нам! Развлечёшься! Их восторг понятен. Еще бы. Юная, стройная девушка на стремительно скользящей в облаке брызг доске под парусом – прекрасное зрелище. Лишь один мрачно молчал, уставившись на нее. Даррен. Ее бывший. Узнал, скотина. Наконец, к нему вернулся дар речи, и он злобно проорал: – Чего тебе надобно, шлюха? Вместо ответа Тамми выхватила из кобуры на поясе игломет. Первым выстрелом она поразила Даррена в шею. Не думайте, что легко стрелять вот так, в движении, одновременно правя курс и держа равновесие! Но Тамми справилась. Остальные двое так же легли пластом. Забросив линь с железным крюком-кошкой, Тамми завершила абордажный маневр. Лихо перепрыгнула на борт баркаса. А ее плавучая доска на привязи тащилась следом. Через некоторое время Тамии на нее вернется. Пробежалась быстро, от кормы до носа и обратно. Где? Где сумка!? Да вот же она! Даррен всегда прячет ее здесь. Осталось схватить добычу и... Ее сбили с ног, опрокинули на спину, ударили по лицу. Над ней маячило потное лицо Даррена. Он прошипел: – Просчиталась, сучка?! Тамми было больно не столько физически, сколько от осознания своей дурости и никчемности. Яд в стрелках игломета – не подействовал! Хотя должен был парализовать жертв минимум на час-полтора. Вот что значит: покупать оружие у ненадежных партнеров! В результате она позорно облажалась. Эти трое только притворялись отравленными, чтобы заманить ее в ловушку! – Вот что мы сделаем, – сказал Даррен, жадно целуя Тамми в губы. Прикосновения красавчика всегда вызывали у Тамми дрожь желания, но сейчас она ощутила отвращение. – Я буду первым – это всё же моя девушка! Потом Фима, за ним Закс, как самый младший. Ага? – Ага! – отозвался кто-то, наверное, тот самый Закс. С рычащей и бьющейся Тамми сорвали штаны и рубашку. – А потом? – бархатный голос, очевидно, принадлежал Фиме. – Удавим и за борт, – ответил Даррен. – Я уже думал об этом. Когда она мне скандал из-за детеныша закатила. – Зачем за борт? На шашлыки пустим. Даррен и Закс дружно заржали над шуткой Фимы. На самом деле то была не совсем шутка. О барнабских методах выживания ходили разные слухи. Например, что раненые или ослабевшие горные воины в трудном походе жертвовали собой, чтобы их товарищи сохранили силы и продолжали сражаться. – Придержите-ка ее за ноги, – скомандовал Даррен. – Я сейчас... Сейчас... Он недоуменно замолчал. Тамми ощутила, что его только что гордо стоявший член уменьшился и опал. А сам Даррен тяжко засопел и безжизненной грудой навалился на нее. Почти сразу за этим ослабла хватка державших ее Фимы и Закса. Вот же Мария-дева недоёбаная!! Таки сработало! Тамми пообещала себе, что по возвращении в Пескад найдет того малого, который продал ей ишачий хер за конские деньги. То бишь, бракованные заряды к игломету. И хорошенько начистит жулику морду. С усилием сбросила с себя сомлевшего Даррена. Вот кабан чертов! Тяжеленный. Предстояла работа, о которой Тамми старалась не думать, когда составляла этот свой, едва не пошедший прахом, план. Чтобы работа выполнялась быстрее – надо начинать с самой легкой ее части. Буквально. Первым отправился за борт юный Закс, тщедушный подросток с личиком обезьянки. У Тамми похолодело в груди, когда его тело, несколько секунд покачавшись на волнах, ушло в глубину. Стиснув зубы, она схватила за ноги Фиму, подтащила к борту. Ничем не примечательный мужчина средних лет, встретишь такого на улице, и сразу забудешь. Совсем не похожий на злодея. Он казался мирно спящим. Со стоном, похожим на рыдание, Тамми столкнула его в воду. А с Дарреном пришлось повозиться. Больше всего Тамми боялась, что он придет в себя. Когда ее раздевали, то отобрали игломет и отыскивать его сейчас было некогда. А всадить в эту тушу еще пару отравленных стрелок не помешало бы. Для заручки. С огромными усилиями ей удалось до половины перевалить тело Даррена через борт. Тут ей показалось, что он открыл глаза. И в этот миг, охватившего ее безотчетного ужаса, баркас резко накренился. Так никем не управляемое суденышко отреагировало на изменение ветра. Тамми чуть не выбросило за борт вслед за Дарреном. Еле удержавшись, она с трудом перевела дух. Прощай, красавчик. Оказывается, мужчин надо выбирать не только по внешности. Хороший урок для глупых девочек, да. Отдышавшись, подобрала и надела свои короткие штаны. С рубашкой незадача – один рукав оторван, пришлось оторвать и второй. Нормальная вышла безрукавка. За приведением себя в порядок не упускала из виду главную цель. Сумка или, скорее, рюкзачок. Его можно нести за длинные лямки, а можно нацепить на спину. И быстро-быстро уносить ноги... Когда она сочиняла план, ей как-то не приходила в голову мысль возвращаться обратно на захваченном баркасе. Сейчас она понимала, что другого выхода нет. Для езды по волнам на парусной доске у нее уже не осталось сил. Поэтому Тамми уселась у руля и попыталась выправить курс. Тут же сообразила, что в одиночку против ветра идти не сможет. Кто-то еще должен брасопить паруса при смене галса. А ветер свежел, в небе появились облака. Что же делать? Продолжать идти вперед, до Занга? Она представила в уме карту местности, если так можно назвать безбрежный морской простор. На самом деле, берег не так уж далеко. На той стороне злодейская Империя орхи выдается в море треугольным мысом, на острие которого находится Большая барахолка. Расстояние по прямой от Пескада до Занга составляет круглым счетом сорок километров. Самое узкое место Пролива. Называется – Рубикон. В хорошую погоду, если ветер поймаешь, то дорога займет в пределах часа на плавучей доске. Баркас идет медленнее. Это даже хорошо. Тамми совсем не хотелось в Занг. Она представила, как ее кораблик причаливает ровно в том месте, где у Даррена назначена встреча. Будет худо. Из новой передряги живьем не выбраться. Взять левее? Путь сразу удлиняется во много раз. Вдоль бережка, вдоль бережка – и вот вам Ориент. К вечеру доплывет. Увидит прекрасный городок, где всё дышит стариной. Так говорят знающие люди. Сама Тамми никогда не бывала на том берегу. А держи она правее – запад-северо-запад, таким же макаром попадет в Верену, второй город после Вагнока. Когда-то Верена боролась с Вагноком за право называться столицей того царства зла, что в просторечии зовется Островом. Восточный ветер еще усилился, убив последнюю надежду повернуть обратно. Оставалось править, держась спиной к солнцу и надеяться, что кривая вывезет... Патрульный катер появился, как ниоткуда. Он легко и стремительно скользил над водой, оставляя за собой сверкающее алмазной россыпью облако брызг. Сделал хищный круг около баркаса. Кто-то проорал в мегафон: – Эй, посудина! Лечь в дрейф! И, для острастки, дал поверху пулеметную очередь. Перепуганная Тамми поспешно спустила продырявленный в нескольких местах парус. Совсем новый, какая жалость... Катер замедлил ход, плотно осев при этом на воду, и подошел к борту. Им управляли всего двое, и Тамми подумала, что зря она не разыскала до сих пор игломет, отобранный у нее Дарреном. Наверняка, оружие где-то валяется на палубе, среди разного хлама. Не составило бы труда обездвижить и эту парочку. Тамми прогнала прочь дурацкую мысль. Забыла, что ли, что препарат в стрелках – замедленного действия? Эти ребята шутить не станут. Сперва застрелят ее, а потом уже отрубятся. А придя в себя, сочинят рапорт об уничтожении опасной террористки. Один из двоих перепрыгнул на баркас, быстро огляделся, хмыкнул, увидев сумку. Схватил ее и перебросил на катер, напарнику. Потом точно так же, без церемоний, отправил следом Тамми. Она крепко хлопнулась о палубу, и не успела ни застонать, ни выругаться, как руки ей завели за спину и сковали наручниками. Не давая поднять головы, спросили: – Где остальные? Тамми решила, что спрашивают не о деньгах, а о Даррене сотоварищи. Прохрипела: – Нету тут никого... – и решила больше на вопросы не отвечать. Но, когда один сказал другому: “Отправляемся...”, Тамми дернулась и отчаянно завопила: – Доску мою не забудьте!!.. Услышала смех и ответ: – Девонька! Тебя запросто казнят за контрабанду орхи, а ты о пустяках волнуешься. – Я не... Ее больно ударили и она замолчала. Час или два в тесной каютке – Тамми потеряла счет времени. Прикованная к койке, она устала злиться и негодовать. Чувства притупились, ею овладело равнодушие к собственной судьбе. Это скоро пройдет, и тогда наступит настоящий страх. Под гул двигателя она впала в полузабытье. Очнулась оттого, что ее грубо встряхнули за плечо. Разомкнули наручники. Миг свободы был краток. Когда он закончился, Тамми оказалась прикована к левому запястью сопровождающего. На причале их ожидал автомобиль – серого цвета фургон с зарешеченными оконцами. “Встречают, как настоящую разбойницу”, – мрачно подумала Тамми. Хорошую же она карьеру сделала! Меньше, чем за полдня пустила свою молодую жизнь под откос. Вдохнула пахнущий морской солью воздух. Глянула в высокий купол неба, с редкими белесыми облаками. Изумленно моргнула. Низко над городом парил дирижабль! На серебристом корпусе виднелось написанное большими красными буквами название. “Ариэль”. Конвоир и вовсе не сдержал удивления, пробормотав: – Ох ты ж! Экселенса – здесь! У тюремного фургона их ждали еще двое. Мрачные, в серых мундирах и фуражках с высокими тульями. Не простые пограничники, вроде тех, что ее схватили. Сыщики. Тайная полиция. – Мы забираем ее. Вот приказ. – Расписку, пожалте, – буркнул конвоир. – Извольте. Тамми препроводили в длинное, черное авто, вроде тех, в которых ездят важные персоны. Никелированные дверные ручки, сверкающий высокий бампер. Шик и блеск. Обращались с ней тоже, как с важной персоной, отменно вежливо, не то, что погранцы. От молчаливой любезности полицаев у Тамми похолодело в груди. От порта выехали на эстакаду, внизу виднелись аккуратные дома, в четыре, пять этажей. Однотипные, довольно безликие. Размещенные в каком-то не сразу понятном беглому взгляду порядке, они прятались в зелени деревьев. Кое-где торчали ажурные башни строительных кранов. Ближе к центру города пейзаж изменился. Кривые улочки, и уродливые халупы, среди которых вдали возвышался замок, сложенный из серого камня. Наследие Темных веков. Внимание Тамми привлек трущобный квартал, черный от недавнего пожарища. Не редкий случай в подобных местах. Когда жилища, сложенные из досок, фанеры и картона, от случайной искры вспыхивают, как факелы. Урон всегда значителен. А тут вообще не осталось практически ничего. Бери веник и совок, и подметай. – Не вертись! – сказал хмурый полицай, примостившийся рядом с ней. Второй, сидевший рядом с водителем, ухмыльнулся и добавил: – Любознательная молодая особа. Прямо, как экселенса. Тамми не удостоила обоих ответом, но присмирела. И сделала в памяти зарубку: загадочная “экселенса” – это молодая женщина. Наверное, дознаватель. Что за пытки она применит к ней? Вообще-то, палаческое ремесло – удел мужчин. Но на Острове свои порядки. Королева орхи известна особой жестокостью. Наверное, подобрала в штат садисток, себе под стать. С одной из них Тамми предстоит скорая встреча. Эстакада, постепенно сошла на нет, слившись с широкой улицей. Здесь тоже был район-новостройка. Автомобиль остановился у одной такой скучной пятиэтажки. Если бы не недавно высаженные деревья, образовавшие вокруг что-то вроде маленького сквера, то гляделось бы довольно уныло. Типовая застройка нуждается в достойном окружающем пейзаже, чтобы получить от него чуточку индивидуальности. Велели выходить, и Тамми вылезла, радуясь возможности размять затекшие ноги. Тут до нее внезапно дошло, почему так интересно расположены дома. Во дворе совсем не ощущался ветер! Хотя веренские сквозняки составляли изрядную долю дурной славы города. Не побеждаемую даже таким преимуществом, как близость к материку. Но, те, кто руководил реконструкцией, учли изъян здешнего климата. Новые дома размещались на местности с учетом “розы ветров” – так моряки называют схему наиболее частых направлений ветра. Сопровождаемая теми же серомундирниками, любезно пропустившими ее вперед, Тамми вошла в подъезд. На втором этаже ей велели остановиться. – Квартира двадцать шесть. Заходи, не заперто. Потоптавшись в нерешительности на тесной лестничной площадке и недоуменно кривя губы, Тамми осторожно отворила входную дверь. Самое интересное, что стражи порядка за ней не последовали. Она услышала, как они спускались по лестнице. Тю... Странно всё как. Тихо щелкнул дверной замок, закрываясь. Тамми стояла в маленькой прихожей. Тихо окликнула: – Эй, есть кто? Застекленная дверь впереди, в конце короткого коридорчика распахнулась, очевидно ее толкнули ногой. Иначе быть не могло, потому что женщина, представшая перед Тамми, держала в руках поднос с разной вкуснятиной. Скромное дорожное платье, туфли на низком каблуке. Можно подумать: служанка? Незнакомка коротко кивнула, показывая дорогу. Тамми так же молча поплелась следом. Короткий и узкий коридор налево вел в жилую комнату. – Нравится? – спросила женщина, водружая поднос на стол, покрытый малинового цвета скатертью. – Двухкомнатная квартира для рабочей семьи. Широкое, разделенное на три створки окно открывало вид на город и краешек моря за ним. Тамми прикинула: что если она быстренько откроет балконную дверь и сиганет вниз на свеже-вскопанные грядки? Вряд ли успеет. Молодка, что стоит перед нею – крепка, сильна, и может звездануть промеж глаз раньше, чем Тамми успеет дернуться. Да и прыгать со второго этажа, пусть даже на клумбу – вредно для здоровья. – Меня тут временно приютили, – продолжала молодая и красивая, – пока я здесь в командировке. Садись. Ешь. Пей. И я с тобой, за компанию – тут обед на двоих. Она провела ладонью по голове, приглаживая густую, темную шевелюру. Не такую, как у Тамми – цвета вороньего крыла, а темно-каштановую. Глаза у нее были карие, большие, блестящие. От ее короткого взгляда в упор у Тамми вдруг перехватило дыхание. Вспомнились слухи и сплетни, в которых от многокраного пересказа осталось от правды не пойми, что. В одном лишь сходились разноречивые описания. Самого, что ни на есть, среднего роста – ненамного выше четырнадцатилетней Тамми. Темноволосая. По ее внешности невозможно определить: откуда она? И Эгваль, и Остров и далекий, на краю света, Суор – все и везде воспринимают ее, как иностранку. Гостью из неведомого далека. Увидев замешательство Тамми, она буднично сказала: – Умыться с дороги и всё такое? От входной двери направо. Можешь не торопится, я без тебя всё не слопаю. Ванна и туалет оказались совмещены – неудобно. Когда один облегчается, другому не помыться. И наоборот. Всё же надо признать, что жилище – хотя и тесноватое, но с хорошо продуманной планировкой, и дает возможность жить по человечески. Тамми вспомнила свое житье в Пескаде. Там, да, сральник и банька – по отдельности. Комфорт, ничего не скажешь. Но сии удобства – на весь дом одни. И попробуй прорваться в известное не упоминаемое место без очереди, доказывая что у тебя срочная надобность. Не факт, что поверят раньше, чем наложишь в штаны. Когда она вернулась в комнату, то увидела молодую и красивую стоящей в задумчивости у окна. К еде она даже не притронулась, ожидая, когда придет Тамми. “У нее есть честь”, – решила Тамми. Женщина чуть приметно улыбнулась ей. Они вместе сели за стол. И не оторвались от еды до тех пор, пока не умяли всё. Бифштекс был хорош, зелень и фрукты тоже. А Тамми проголодалась настолько, что дала бы фору взрослому стиксу. Шутка, конечно. Откинувшись на спинку стула, Тамми, не давая себе времени испугаться, прямо спросила: – Что означает: “экселенса”? – “Высочество”. Вроде титула. Неофициального. Тонго – экономный язык. Одним словом сказано, что – начальник и, что – женщина. Теперь Тамми смело встретилась с ней взглядом. Сердце в груди билось быстро, но ровно. К щекам прихлынула волна жара – Тамми знала, что покраснела. Это ничего. Простительно, когда, наконец, понимаешь, кто перед тобой. “Королева орхи”. Личность великая, легендарная. Непреклонно жестокая. Лет пятнадцать тому назад успешно сокрушившая всю здешнюю систему наркоторговли. Но лишь для того, чтобы право торговать орхой присвоить себе. Нынче все плантации на Острове принадлежат ей. Как и доходы от продажи красной орхи – сильнейшего из известных в Мире галлюциногенов. Ra helo exelensa. Ее светлое высочество. Хозяйка. Госпожа Наоми Вартан. Так же быстро, не раздумывая, Тамми сообщила ей: – Что хочешь со мной делай, я ничего не скажу! – А я ничего не спрашиваю. И ничего особенного с тобой делать не собираюсь. Ты убила троих и завладела их деньгами. Предназначенными для оплаты крупной партии орхи с нелегальной плантации. Я, видишь ли, за всеми уследить тоже не всегда успеваю. “Она решила, что я собиралась совершить сделку вместо Даррена...” – с ужасом подумала Тамми. – “Решила, что я хотела занять его место в цепочке...” Откуда у Ее высочества столько денег в казне? Чтобы хватало отбиваться от партизанских наскоков Эгваль? Чтобы подкупать власти Норденка и Ганы, склоняя к сотрудничеству? Одной военной силой немногого добьешься. И содержание армии, кстати, влетает в большую копеечку. При всем при том надо еще и народу косточек с барского стола накидать. Чтобы очередная революция не смела Хозяйку Острова точно так же, как ее предшественника. Как там бишь, того старикана звали? – По физиономии твоей вижу, что ты всё понимаешь. – сказала Хозяйка. – Мое правление – это постоянное балансирование на грани банкротства. Так будет не всегда. Остров начнет торговать знаниями, технологиями, новыми лекарствами... Я веду массовое жилищное строительство – это вызовет подъем рождаемости. Появятся новые рабочие руки, новые таланты. Придет время, когда образование, полученное на Острове, будет цениться выше, чем классическое в Норденском Университете! Тамми не успела и рта раскрыть в ответ на ее разглагольствования, как Хозяйка рявкнула: – Не перебивай!.. И вот, когда я над каждым сантимом трясусь... То, в это же время, засранцы и засранки вроде тебя, всё лезут и лезут в мой карман! Тамми лихорадочно размышляла, как бы ей убедить разгневанную владычицу в том, что лично она на мошну хозяйкину не покушалась. И опять ей не удалось вставить ни слова. Потому что Хозяйка вскочила и, окончательно теряя самообладание, сорвалась на крик: – Молчаа-ать!! И слушать меня!! Всё-таки у нее нет чести. В разговоре равных нельзя затыкать собеседнику рот. Оба должны выслушивать аргументы друг друга. Тамми низко опустила голову и остальные попреки пропустила мимо ушей. Хозяйка походила немного по комнате, успокаиваясь. Плюхнулась обратно на стул. Так обе и сидели, молча дуясь друг на друга. Потом Тамми острожно спросила: – Мне можно теперь говорить? – Валяй. – Я хотела оправдаться, объяснить, что просто забрала деньги у моего бывшего. За то, что он меня бросил. Я совсем не собиралась встревать в торговлю орхой. Но у меня не получается ничего доказать. Как ни верти, а я спиздила гроши, которые ты считаешь своими. Хозяйка хмыкнула и, вдруг, с неожиданным интересом спросила: – Это... Даррен Ким был твоим парнем? – ... – Ой, ладно, не строй удивленное личико, детка! У меня информаторы везде! Она вдруг осеклась. Вперилась в Тамми горячечным взглядом. – Он... Он сделал тебе ребенка?! – Ага. И слинял. Знать не знаю, пошла вон, шлюха. Про любовь – не говорил, жениться – не обещал, мне послышалось, я придумала. Человек без чести. – Раньше надо было в нем разобраться. – Да. Я не подумала, – согласилась Тамми. – Вот и огребла по полной. По уши в дерьме и с дитем от человека, которого ты настолько ненавидишь, что не поленилась его прикончить. – Зачем его ненавидеть, он уже мертв. Я скоро вовсе его забуду. – Да? Вот так, запросто? Каждый день... имея перед собой напоминание?.. Тамми сначала не поняла, а потом не на шутку разозлилась. – Что такое ты мелешь?! При чем тут мой сын?! Дети за родителей не отвечают! Отец – мерзавец... Мама – убийца... Огромным усилием воли она взяла себя в руки. Она плачет – ничего. Ерунда. – А мальчик мой... Ни при чем! Ты слышишь? Я его люблю и любить буду, пока живая... А может, и после. Если на той стороне что-то есть... Хозяйка опустила голову, прикрыв глаза ладонью. Так и сидела, тихо раскачиваясь, как человек, чем-то глубоко потрясенный. Тамми оставалось лишь гадать, чего же такого она ляпнула? Чем повергла “экселенсу” в шок? Через минуту Хозяйка опомнилась. Встала. Жестом велела встать Тамми. – Вот что, Тамара... по отцу Роббер, а по матери... прости, из башки вылетело. Я готова признать в твоем деле смягчающие обстоятельства. Предлагаю выбор. За простое убийство дают семь лет. За двойное – как суд решит. Тройное – однозначно “режь голова”, как говорят барнабы. Но мы сложим сроки – будто ты набила троицу по одному. Значит, через двадцать один год выйдешь на свободу. – А второй вариант? – Вот дверь в соседнюю комнату. Войди и увидишь, что тебя ждет в случае отказа от моего очень гуманного предложения. Обратной дороги не будет. Тамми прикинула: ей стукнет тридцать пять, когда закончится невообразимо долгая отсидка. Отца или маму, или обоих, она, возможно, уже не застанет в живых. Сыну, дай бог здоровья и вырасти достойным человеком, исполнится двадцать два. Допустим, она его разыщет. Признает ли он в незнакомой, усталой, изможденной женщине свою мать?.. Оттолкнув замешкавшуюся на ее пути Хозяйку, Тамми пересекла комнату и открыла дверь. “Вестник Вагнока” 2 августа 1351 года. Вчера в районе Верены береговая охрана пресекла попытку незаконного вывоза ценного груза. Преступники оказали сопротивление и были уничтожены ответным огнем. Среди личного состава потерь и раненых нет.