- Да, - тяжело вздохнул Белковский. - Только, вот, если наведут, то в этом "светлом мире равенства и братства" нам с вами, поручик, места не будет, как пережиткам царского режима. Мы теперь бывшие по всем статьям и прав никаких не имеем. Разве только, право умереть где-нибудь под забором от рук пьяной солдатни.

  - В этом я уже убедился! - воскликнул Евгений.

  Одинцов рассказал штабс-капитану о том, что с ним случилось вчера при встрече с однокашником и сегодня утром у ворот военного училища.

  - Ну что ж, вполне может быть кого-то из офицеров, арестованных при регистрации, расстреляют без суда и следствия, - согласился с другом Белковский. - Вон я слышал, в Н-ске целую сотню офицеров погрузили на баржу, вывезли на середину реки и утопили. Очень хорошо, поручик, что вы вовремя улизнули.

  - Что же делать, штабс-капитан? - задал давно мучивший его вопрос Евгений.

  - Ну, поручик, как вы знаете, у нас на Руси извечно два вопроса: кто виноват и что делать, - закуривая папироску, ответил Белковский. - Не буду разводить политесы. Скажу лишь, что мы с вами, друг мой, тоже отчасти виноваты. Жили в другом мире - балы, парады, званые обеды. А государь...Им были недовольны все. Но только вот скинули царя, и что? Стало лучше? Теперь вот большевики власть захватили...

  Глядя сквозь клубы сигаретного дыма на собеседника, штабс-капитан продолжил:

  - У меня к вам есть предложение, поручик. Поедем на юг, к Деникину! Хорошие люди помогли мне с деньгами и документами. Могут справить и вам. Что думаете?

  - Не знаю, - с сомнением в голосе ответил Одинцов.

  Он тоже закурил и теперь, стоя у окна, задумчиво смотрел вниз на внутренний дворик.

  - Вы не спешите отказываться, подумайте, - настаивал Бельчинский. - Взвесьте все хорошенько. Что вас здесь держит? Невеста уезжает. Того и гляди ЧК нагрянет. А там, в лучшем случае, тюрьма. За что? "Товарищи" найдут, вы же знаете.

  - А что на Дону? - в свою очередь спросил Одинцов.

  - Там борьба! - вскинув голову, засветился в восторженном возбуждении штабс-капитан.

  В его глазах вспыхнул яростный огонь. Могучие руки сжались в кулаки.

  - Борьба! - повторил он. - За Россию! Вырвать ее из лап большевицких комиссаров!

  Слушая вполуха товарища, Евгений рассеянно смотрел в окно. Доводы фронтового друга его не убеждали. Он сам много об этом думал, и пока не обнаружил в рассуждениях Бельчинского ничего для себя нового. Трудно вот так шагнуть в неизвестность. Для этого нужно иметь веские основания.

  Неожиданно Одинцов увидел внизу под окнами знакомого прапорщика-еврея. Теперь этот типус был одет в новенькую кожаную тужурку. Он шел через двор, а за ним, подобострастно согнувшись, семенил дворник. Комиссар остановился и, повернувшись к дворнику, стал что-то говорить. Бородатый метельщик приставил к ноге метлу и вытянулся во фрунт. Он внимательно слушал "прапорщика", часто кивая. Затем, видимо отвечая на заданный вопрос, ткнул пальцем в сторону окна квартиры поручика. Евгений быстро спрятался за занавеску и продолжил наблюдение. Комиссар некоторое время разглядывал окна дома, а потом призывно помахал рукой. Из прохода под дворовой аркой высыпало с десяток рабочих, вооруженных винтовками. Возглавляемый "прапорщиком", отряд устремился к подъезду дома поручика.

  Раздумывать было некогда.

  - ЧК! - воскликнул Евгений. - Ну, сейчас станцуем кадриль с притопом!

  Пока штабс-капитан в спешке боролся с регланом, Одинцов кинулся к платяному шкафу. Широко раскрыв дверцы, он принялся выбрасывать на пол его содержимое. Маленькую жестяную коробочку поручик бережно спрятал во внутренний карман мундира. В ней Евгений хранил свои награды, иконку, подаренную ему матерью и письма Натали. Выдернув заднюю стенку шкафа, поручик отставил ее в сторону и рванулся к камину. Вооружившись здесь железной кочергой, он вернулся к шкафу.

  Бельский, в накинутом на плечи реглане, с револьвером в одной руке и клетчатой кепкой в другой, оторопело наблюдал за перемещениями товарища.

  - Штабс-капитан, помогите! - позвал поручик.

  Евгений давно готовился к возможному аресту. Им был придуман на этот случай нехитрый план побега. За стеной его съемной квартиры находились апартаменты коллежского асессора Патрикеева. Как выяснил поручик у словоохотливой старушки-соседки, сразу после Февральской революции чиновник выехал в Финляндию. Да так там и остался. За пустующим помещением присматривала пожилая экономка, но она наведывалась сюда не чаще двух раз в неделю.

  Поручик решил, что в случае угрозы ареста будет уходить через эту квартиру. Но для этого требовалось проделать большое отверстие в стене. Этим Евгений и занимался всю последнюю неделю. Поручик основательно расшатал кирпичи в надежде, что подслеповатая экономка не будет дотошно обследовать пустующие апартаменты. На его взгляд в нужный момент будет достаточно одного толчка. Но кирпичная кладка оказалась на удивление крепкой, и не хотела поддаваться. Вот тут Евгению потребовалась помощь штабс-капитана.

  Бельский, наконец-то, понял, в чем дело. Подбежав, он выхватил из рук поручика кочергу и с силой врезался в стену. От его мощных ударов кладка зашаталась и рухнула, осыпавшись на пол осколками кирпичей и штукатуркой.

  В этот момент в дверь квартиры осторожно постучали.

  - Господин офицер, вы дома? - раздался из-за двери вкрадчивый голос дворника.

  Не дожидаясь продолжения, офицеры один за другим нырнули в стенной пролом. Оказавшись на другой стороне, Бельский и Одинцов, объединив усилия, загородили проход массивным дубовым комодом. Затем офицеры, бесшумно ступая по мягким коврам, побежали к выходу из квартиры. А за стеной чекисты ожесточенно ломали дверь в комнату поручика.

  Выйдя через проходной подъезд, беглецы оказались на улице, где затерялись в толпе прохожих.