Брошкину Зоя видела неоднократно и в её особые отношения с Иннокентием поверила сразу. Впервые Брошкина появилась в посёлке лет восемь назад и купила соседний с нами дом. Поэтому её странности и чудачества мы и все наши гости наблюдали в режиме онлайн. Летом деревянный полуразрушенный дом соседки был едва виден в некошеной траве, а зимой – в неубранных сугробах. На участке можно было найти много интересных, потерянных хозяйкой вещей. Прошлым летом, например, мы с Лизой помогали соседке сложить в поленницу вросшие в землю берёзовые дрова для камина и нашли в траве замечательный набор нержавеющих кастрюль… В дом Брошкина никого не пускала, но ходили упорные слухи, что вполне приличные вещи и мебель соседствуют там с вещами неприличными, видимо, подобранными хозяйкой в её путешествиях по посёлку. Злые языки утверждали даже, что потолок в единственной комнате давно провалился, держался исключительно на груде этих самых вещей и лишь потому не погрёб до сих пор Брошкину под собой…

Стоит ли удивляться, что соседка и Иннокентий быстро нашли общий язык, а вещи, разбросанные по участку, перекочевали за два месяца в нашу каминную и позже – в гараж. Более благодарного слушателя Иннокентий, думаю, даже представить себе не мог. Соседка приходила к нему в каминную, приносила что-то в ремонт, выслушивала лекцию, задавала многочисленные уточняющие вопросы и уходила удовлетворённая. Ремонтник-теоретик тоже был удовлетворён, а брошкинские вещи Лиза позже переносила в гараж. Как все «плюшкины» Брошкина была нудной и въедливой. У сестры обычно хватало терпения отвечать на её странные вопросы, а меня время от времени «переклинивало», и тогда соседка ненадолго пропадала из нашей жизни. Сегодня Брошкина ибн Плюшкина отсутствовала по уважительной причине – посёлок замело.

– Аська, помнишь, какой у Иннокентия противный голос был, когда он выпендривался? – как-то странно решила помянуть убиенного сестра.

– Передок включи, – гнусаво передразнила я, и мы захихикали.

– Ну, вы уж совсем… – не смогла подобрать слов Зоя.

– Ты бы с ним в одном доме пожила, – попытались оправдаться мы с Лизаветой.

– А передок чего? Надеюсь, Ховера? – уточнила старшая сестра.

– Ховера. Этот супер мега водитель без прав постоянно учил Лизку машину водить. Прямо на ходу и прямо в ухо. Бу-бу-бу, бу-бу-бу…

В дверях снова появилась вдова. Мне стало неудобно, вдруг она слышала наш разговор? Чёрт бы её побрал, эту деликатность. И так мы от неё натерпелись!

Зойка, видимо, решила взять дело в свои руки, потому что вопросов больше задавать не стала, а решительно двинулась к выходу. Брунгильде пришлось посторониться.

Атмосфера в нашей каминной была тягостная. Иннокентий сделал её такой ещё в октябре. Он ныл и брюзжал, разговаривал с телевизором в духе: «Ага, и вы поверили?» Серый, худой, лысоватый, в очках. «Как вам Иннокентий? По шкале от одного до Чикатило?» В общем, мы старались лишний раз не появляться в этой комнате.

Сейчас в каминной было тихо. Правда, недолго. В коридоре, поджав хвостик, завыла Альма.

– Что она сейчас исполняет? – не сдержалась Лиза. – Похоронный марш Шопена?

Зоя глянула на сестрёнку недобро. Вдова опять затряслась в рыданиях. Я посмотрела на неё с уважением – использованных носовых платков, валяющихся у кресла с трупом, хватило бы на роту льющих слёзы Марусь.

– Зоя, убери Альму, – попросила я.

– Она фальшивит, – подсказала вредная Лизка.

– Чтоб под ногами не путалась, когда понесём, – постаралась я отвлечь хозяйку певицы.

Зоя унесла, наконец, собаку на второй этаж. Наступила тишина, прерываемая всхлипами Брунгильды. Не обращая внимания на вдову, мы с Лизой подошли к креслу. Я покопалась в себе и не нашла даже тени сочувствия к покойному. Прожил человек жизнь, а вспомнить, кроме его занудства, нечего. Нудным и пафосным муж Брунгильды бывал только в отсутствие жёнушки. При ней Иннокентий моментально умолкал и становился ниже ростом. Такие метаморфозы происходили с ним по несколько раз на дню. Иногда, правда, система семейных отношений давала сбой, и супруг, вместо того, чтобы по обыкновению бурчать под нос, топорщил усы и гнусавил громче, чем всегда. Бунт на корабле Брунгильда подавляла железной рукой, и всё возвращалось на круги своя. Поэтому ли или потому, что его гнобили в детстве, Иннокентий привык противно врать и изворачиваться в особенно сложных случаях. А с такой женой, как у него, сложные случаи буквально сменяли друг друга. Сочувствовать Брунгильде тоже не хотелось. Сейчас её слёзы казались искренними, но мы два месяца наблюдали отношения этой парочки…

– Вдова пусть возьмёт его под мышки, а мы поддержим ноги, – предложила Лиза.

Поскольку других предложений не поступило, мы так и сделали. Иннокентий был худой, но очень тяжёлый. Ещё он успел закостенеть, и нести его пришлось в полусидячем положении. Подоспевшая Зоя открыла дверь в гараж. Мы положили тело у лестницы и уставились на разложенные у стены предметы.

– Интересно, по какому принципу Брошкина их отбирала? – задумчиво сказала Зоя после короткой паузы.

– Может быть, это всё, что валялось на её участке?

– Точно не всё, – запротестовала Лиза. – Аська, помнишь заржавевшие рулоны сетки-рабицы, проломленные вазоны и водосточную трубу в траве?

– Ладно. А тут у нас что? – прервала наши воспоминания Зойка.

– О! Раскрученные садовые ножницы! – обрадовалась Лиза. – Я их прекрасно помню. Они у калитки валялись! Что тут ещё? Ручка от входной двери. Триммер и катушка с леской. Я позавчера коридор подметала и слышала, как Иннокентий учил Брошкину триммер заправлять. Вещал что-то о важности соблюдения пропорций бензина и масла.

Я подняла с полу триммер. Судя по весу, он был заправлен.

– Похоже, нужно было просто леску поменять. Лиза, вставь катушку, пожалуйста, чтобы не затерялась.

Рядом с триммером лежали колёса.

– Вот это, спущенное от тележки. А маленькое от чего? – сестрёнка сорвалась с места и вернулась через минуту с тазиком воды. – Нужно его помыть, понятнее будет.

Мы с Зоей вернулись к Иннокентию. Наблюдая младшую сестру всю её жизнь, мы знали, что на одном колесе она не остановится. Брунгильда стояла у двери и помогать, судя по её отстранённому взгляду, не собиралась.

«Кто же из нас убийца?», – снова подумала я. Вдова, конечно, рыдает, но мы всё-таки недостаточно хорошо её знаем. Вдруг это такой театр «бабы Фисы»? Зоя? Она человек эмоциональный… А Лиза? Тоже эмоциональная. К тому же на ней были все бытовые проблемы, связанные с гостями. Стирала им, готовила, терпела их бесцеремонность и причуды. Да уж! Это тебе, Ася, не детективы писать!

Лиза перемыла все вещи Брошкиной, кроме триммера. Видимо, он не влез в тазик. Мы оттащили Иннокентия к стене и накрыли брезентом. Потоптались ещё у тела, испытывая какое-то неудобство, и пошли в дом. Брунгильда оторвалась от косяка и потащилась следом. Рыдать она перестала.

В кухне Лиза начала привычно накрывать стол. Зоя освободила арестованную Альму и присоединилась к нам. Брунгильда, вопреки обыкновению, не развалилась на диване, а скромно примостилась на стуле с краю стола. Я достала из кармана телефон и набрала112. Связь ещё не восстановили. Время было обеденное, но за окнами быстро темнело. Чёрные тучи, без единого просвета, закрывали небо. Снег валил не переставая. В окно был виден огромный сугроб на месте забора, разделявшего наши с Брошкиной участки. Я опустила шторы и включила свет.

Альма суетилась у стола, чувствуя угощение. Зоя, сидя на диване, смотрела на неё с нежностью и, не глядя, шарила по столу в поисках колбаски. Место рядом с ними было свободно. Плюхнувшись на диван, я оглядела наш праздничный и юбилейный – теперь уже в кавычках – стол. Потянулась взять лаваш и посмотрела на Брунгильду.

– Зой, тебе не кажется, что вдова наблюдает за тем, какие продукты мы берём? Взгляни на её тарелку. Боится, что отравим?