- Ну, да, - потер лоб Артемьев. - Я немного сгустил краски, конечно. Однако если вы решили стать кандидатом в президенты, вы более не принадлежите себе. Это надо правильно понимать, Валерий Николаевич.

  - Хорошо, - кивнул Знаменский. - Место жительства тоже придется сменить?

  - Да в первую очередь! - воскликнул Артемьев. - Жилой массив, множество разных людей, куча позиций для снайпера - тут минуты находиться нельзя.

  Валерий окидывает взглядом свою квартиру.

  - Что ж, «милым домом» это никогда не было, - криво улыбнулся он. - Буду собирать вещи.

  - А я пока отключу воду и газ, - решил Артемьев. - А то мало ли что. Насчитают вам к концу президентского срока! - говорит он, уходя на кухню.

  - Не буду вам мешать, - говорит Линда. - Подожду в коридоре.

  - Стойте. Я хотел сказать вам … э-э … ну в общем, я рад вас увидеть снова. Конечно, мне самому надо было разыскать вас … если вы не против, - окончательно смутился Знаменский.

  - То есть вы должны были сообщить мне, что ищете меня и попросить на это разрешение? - с улыбкой спросила Линда.

  - Типа того, - вспотел Знаменский. - Артемьев строго запретил высовывать нос, пока не уладит дела с моим трупом. Не разрешал воскреснуть, так сказать.

  - Я знала, что вы живы. И потому вас прощаю. А теперь собирайтесь.

   Глава 3.

  «Избирательная система как средство защиты от некомпетентных правителей существует столько же, сколько существует человечество. Как только приматы научились более-менее внятно изъясняться. Но даже бессловесным животным понятно, что самый сильный не значит самый умный. Поэтому захватить власть силой можно — удержать нельзя. Если вожак волчьей стаи не может организовать охоту и стая начинает слабеть от голода, вожак будет уничтожен или изгнан. Ни клыки, ни сила не помогут ему устоять против натиска озлобленных голодом соплеменников. Люди не волки, они готовы терпеть голод и лишения, если уверены — это необходимо ради будущего детей. Но если власть заставляет терпеть голод и лишения ради будущего только своих детей, терпение истощается быстро. И тогда обезумевшая от злобы и горя толпа уничтожает все на своем пути. Аристократов и чиновников убивают с особой жестокостью, все революции это наглядно показывают. Лютую ненависть вызывают те, кто жрал и пил от горла, кто всегда хорошо и модно одет, кто образован, воспитан и ценит произведения искусства. Не щадят ни женщин, ни детей, ни стариков. Когда бунтующие русские крестьяне жгли усадьбы помещиков, они не растаскивали по домам картины, дорогую посуду и мебель. Если и грабили, то одежду, обувь, женские украшения и деньги. То есть брали то, что понимали и чего были лишены. Жгли дорогие картины заморских живописцев, крушили топорами рояли и мозаику из янтаря, били вазы из саксонского фарфора и резали на мясо породистых скакунов, потому что крестьянам нужны рабочие лошади, а скакуны это так, барская забава. И убивали всех без разбора, кого находили в доме. Слуг за то, что служили мерзавцам и подлецам. Помещиков и членов их семей за сытую и привольную жизнь, оплаченную нищетой и голодными смертями крестьянских детей.

  Но чванливые и самонадеянные люди, приходя во власть, забывают, что их жизнь висит на такой же тонкой ниточке, как у всех. Их гипнотизируют и лишают разума атрибуты власти — породистые псы бодигарды, льстивые придворные и чиновники, которые только и умеют держать носы «по ветру». Их опьяняет мираж вседозволенности и безнаказанности. Они думают, что так будет всегда и райская жизнь, которую обещают мордастые попы — да вот же она, надо только протянуть руку и сладкие плоды сами упадут в подставленные ладони!»

  Валерий откладывает планшет в сторону. «А ведь тоже самое относится и к оккупантам. Вообще ко всем, кто так или иначе ограничивает нашу свободу и покушается на жизнь. Ах, Янкель, Янкель — прежде чем возрождать к жизни ушедший в небытие народ, оглянись назад. История твоих соплеменников - сплошная череда предательств, массовых убийств и самого изощренного геноцида против человечества, вся вина которого состояла в том, что люди не хотели быть рабами «богоизбранных». Кстати, почему бы и мне не заглянуть в историю? Может, врут все или сильно преувеличивают злодеяния иудеев! Конечно, вранья предостаточно, пещерный национализм свойственен многим, равно как образованным особям, так и дебилоидным представителям отряда бреющихся приматов вне зависимости от уровня грамотности и кругозора. Но … но избирательная кампания, черт бы ее побрал! Вот завтра опять надо быть в студии, записывать то ли интервью, то ли видео обращение к гражданам под видом интервью, когда журналист задает подготовленные вопросы, а ты с умным видом отвечаешь заранее подготовленными фразами. Да, еще и фото сессия! Кандидат-боевой-генерал на переднем крае, он же в спортзале, на стрельбище, на заводе, в полях и огородах, пробует суп в доме престарелых и читает сказки ребятишкам в детском саду».

  Валерий поднимается с кресла, прохаживается по комнату от одного окна к другому. Комната просторная, целый зал для бала. И окна, как гаражные ворота, из каждой шторы можно два парашюта сшить и еще останется на половину третьего. Это не вам не однушка в панельной коробке! Загородный дом в лесной чаще, за тремя заборами с круглосуточной охраной и под электронным куполом, сквозь который никакой спутник не увидит. И не наведет ракету.

  Несмотря на кажущуюся тяжесть шторы легко раздвигаются одним движением. На роликах они там с сервомоторами, что ли? Бронестекло толщиной в два пальца прозрачно, словно и нет его. Фонари на столбах освещают двор, металлический забор прячется в тени деревьев, редкие снежинки вперемежку с дождевыми каплями сыплются с черного неба, наводя тоску, грусть и относительный покой — желающие убить кандидата в президенты наверняка отдыхают, ибо только буйнопомешанный станет бродить по лесу в поисках лазейки.

  «Убивают президентов, министров, прокуроров, - задумался Валерий. - Почему так? Почему раньше, при проклятом царизме и феодализме никто не покушался на первых лиц? Ведь демократия у нас, всеобщее среднее и где-то высшее образование, о чистоте ручьев заботимся, собачкам прививки делаем — словом, сплошной гуманизм и сострадание, а убивать стали больше. Русские цари могли гулять по улицам столицы в любое время, без охраны и никому в голову не приходило, что его надо убить. Притом, что бунтов на Руси хватало, нравы были жесткие и человеческая жизнь ценилась меньше, чем щенок породистой гончей. Кто положил начало бойне, в которой не щадят ни взрослых, ни детей? Да те самые борцы за счастье и светлое будущее всего человечества, которые провозгласили свободу, равенство и братство! Убивали миллионами в революциях и гражданских войнах, потом заботились о вдовах и сиротах, строили коммунизм и сажали в лагеря всех несогласных, морили голодом крестьян и расстреливали рабочих — убивали, убивали, убивали … Чудовищное порождение сумеречного сознания — коммунизм, поселялся в разуме людей, словно зародыш инопланетного чудища и пожирал изнутри сердце и душу, превращая носителя в пустоглазое существо, которое одержимо только одним жгучим желанием — уничтожать все живое. Твари в облике человека заставляли людей рыть каналы, ровнять горы и поворачивать реки вспять — уничтожали то, что природа создавала миллионы лет. Они и планету готовы были сжечь в огне ядерного взрыва, будь у них в запасе еще одна. Семьдесят лет господства коммунизма в России — это семьдесят лет власти живых мертвецов. Слабые и малочисленные в начале, они окрепли на крови людей, а вела их лютая ненависть к людям. Ненависть, порожденная одним единственным человеком — Карлом Марксом. Так ненавидеть человечество мог только … иудей! Русский придумал анархизм, то есть неприятие любой власти. И дрался с властью. Но убивать всех подряд ради того, кто «был ничем, а станет всем» мог только тот, кто считал себя тем самым «всем», которому обязаны поклоняться и обожествлять презренные людишки. Тот, кого испепеляла жажда власти. Кто страдал жгучим желанием мести людям за то, что они презирали и ненавидели тех, кто считал себя высшими существами.