Глава 4
Прикосновение чего-то холодного и липкого пробудило полковника Знаменского. Струйка ледяной жидкости расползлась по шее и скользнула вниз между лопаток. Холод словно режет спину вдоль позвоночника, мышцы спины сотрясает дрожь и хочется как можно скорее избавиться от мерзкого чувства холода. Валерий непроизвольно дернулся всем телом, страховочные ремни врезаются в плечи. Холод и боль приводят в чувство, полковник открывает глаза. В салоне командно штабной машины темно и тихо, как в заброшенном подземелье. Вместо командирского люка над головой зияет дыра, сквозь которую струится серенький свет пасмурного дня. Моросит мелкий дождь, к запаху влаги примешивается запах солярки и гари. Знаменский окончательно приходит в себя, память восстанавливает прошедшие события Ђ толчок при касании земли, приглушенный броней гром взрыва, удар по корпусу машины, затем непрерывный грохот и стук по броне. В следующее мгновение рвутся крепежные стропы, колеса с "мясом" выдираются из башмаков и двенадцатитонная КШМ взлетает в воздух. Машина переворачивается в воздухе несколько раз, незакрепленные предметы носятся по салону, как футбольные мячи. Солдат водитель впечатывается лицом в пол, затем взлетает к потолку, из разбитой головы брызжет кровь. С треском раскалываются экраны, интерактивная карта стреляет голубыми и желтыми искрами горящих микросхем, резко пахнет паленой пластмассой. Несколько раз тяжелую машину будто пинает огромная нога. Словно мячик, КШМ-ка не успевает упасть, как опять взлетает вверх и устремляется вниз, непрерывно крутясь и кувыркаясь. Тяжкий удар сотрясает корпус, режет слух скрип раздираемого металла и хруст бетона. Салон наполняет удушающий черный дым, лопается броня в нескольких местах, сорванные с креплений люки отлетают прочь. Машина сползает с бетона на сырую глину, скрежет металла прекращается, мертвая КШМ боком сползает в яму и замирает. Слабый ветерок обдувает почерневшую броню, образуется естественная тяга, которая очищает салон от угара.
"Поэтому я остался жив, Ђ подумал Знаменский. Ђ Выдуло весь дым, я только слегка надышался, побаливает голова и все. Нет, еще блевать хочется ... черт, а где капитан!" Валерий закрутил головой, шея "стрельнула" болью в затылок. Кресло угрожающе скрипит, намекая на поврежденные крепления и сломанную спинку. Знаменский нащупывает замок, привычным жестом расстегивает страховочные ремни. В полумраке салона хорошо видно, что капитан Гаррисон пристегнута к сиденью, голова опущена, видимых повреждений не видно.
Ђ Капитан! Э–э ... Линда Васильевна, как вы!?
Женщина поднимает голову, глаза на бледном лице кажутся неестественно яркими и большими.
Ђ Вы живы? Как хорошо! Ђ с облегчением в голосе говорит женщина. Ђ А я вас звала-звала, товарищ полковник, а вы молчали. Думала, вы мертвый.
Ђ Пока еще нет, Ђ ответил Знаменский, растирая ладонями затекшую шею. Ђ Вы не ранены?
Ђ Нет, только голова болит.
Ђ Это от угарного газа, скоро пройдет. Давайте выбираться отсюда.
Знаменский встает в полный рост, голова до половины высовывается из люка на крыше. Аэродром затянут мутной пеленой тумана и дыма. Видимость не более пяти шагов. Влажный воздух напитан запахом горелой резины и каленого железа. Тихо, будто на рассвете. Валерий опускается на сиденье, Гаррисон уже расстегнула ремни, пальцы нервно мнут рюкзак с вещами. Женщина старается не подавать вида, но страх все равно заметен.
Ђ Спокойно, снаружи никого нет, Ђ говорит Знаменский. Ђ Оружие при вас?
Ђ Да, пистолет.
Ђ Мой тоже при мне, а вот автомат куда-то запропал. Ладно, найду другой ...
Валерий выбирается наружу через боковой люк, следом за ним капитан. Женщина закидывает рюкзак за спину, одергивает куртку. Рядом, на вытянутую руку блестит чудом уцелевший кусок бокового зеркала. Специалистка по Австралии и капитан ГРУ краем глаза смотрит на свое отражение, пальцы поправляют сбившиеся пряди. Знаменский невольно улыбается, на душе почему-то становится легче.
Ђ Вы не волнуйтесь, Линдия ... то есть Линда Васильевна, Ђ вполголоса говорит Валерий.
Ђ Зовите уж тогда Лидией, Ђ слабо улыбается женщина. Ђ Так вам привычнее.
Ђ Идет, Лидия Васильевна, Ђ кивнул Знаменский. Ђ А теперь давайте не спеша осмотримся. Держитесь рядом, прислушивайтесь и ... принюхивайтесь. Возможно, противник рядом.
Словно шкура гигантской змеи из тумана появляется посадочная полоса. Блестят лужи, бетон покрыт царапинами и сколами, будто здесь совсем недавно была битва железных гигантов. Тлеют куски обшивки самолета, чадят недогоревшие колеса и пластик, изуродованные до неузнаваемости останки людей распространяют запах горелой плоти. Знаменский идет медленно, аккуратно перешагивая через останки и внимательно глядя по сторонам. Останавливается, как вкопанный, правая рука поднимается. Женщина судорожно хватается за пистолет, полковник перехватывает руку на полпути.
Ђ Не надо. Не в кого стрелять.
Ђ А что вы увидели?
Ђ Штыревой датчик противотанковой мины. Теперь понятно, как уничтожили наш самолет.
Ђ Заминировали посадочную полосу?
Ђ Да. Хотя я не представляю, как можно было продолбить столько лунок в сплошном бетоне. Нужна специальная техника, саперы ... чертова уйма работы!
Ђ Получается, готовились заранее.
Ђ Получается, Ђ кивнул Знаменский. Ђ А мне из штаба Специальных операций сообщили, что высадка будет безопасной, нас тут чуть ли не хлебом солью встречать будут.
Ђ Я ничего не могу ответить вам, товарищ полковник, Ђ развела руками Гаррисон. Ђ Могу только предполагать ...
Ђ Предательство? Это очевидно. Мы все должны были погибнуть, включая вас. Это я к тому, что вы вне подозрений. Но если мы выберемся отсюда, у меня обязательно будет интересный разговор с теми, кто обеспечивал прикрытие высадки батальона.
Подул слабый ветер, но туман не становится реже. Он сгустился еще больше, влага оседает на обмундировании, лица покрываются каплями воды.
