– А мне и не надо! Пусть они наш учат, если хотят разговаривать с нами, – надул щеки Алексей.

  – А если кишка тонка, то пусть вставят за ухо электронный переводчик, верно? – улыбнулся старик.

  – Не остри, дед! Не у всех есть время учить чужое тявканье, – ответил Алексей, стряхивая остатки пыль и остатки тряпья.

  – Но к тебе это не относится.

  – Хочешь сказать, что я …

  – Hey, what is this? (Эй, что за дела?) – раздается возмущенный окрик.

  К Алексею и старику приближается рыжая, пальцы сжимают взведенный стреломет, глаза вытаращены от злости и удивления.

  – All right, we’re just talking!(Все в порядке, мы просто разговариваем!) – отвечает старик, примирительно выставляя руки.

  – You’re talking to a prisoner. We did not agree! (Ты разговариваешь с пленником. Мы так не договаривались!)

  – It makes no sense to keephim tied up. Your poison has no effect. I will be able to persuade him not torun away. (Нет смысла держать его связанным. И твой яд на него не действует. Я сумею уговорить его не убегать.)

  – I wonder whu I should believe you? (Интересно, почему я должна тебе верить?) – криво усмехнулась рыжая.

  – Because I’m not lying(Потому что я не лгу), – просто ответил старик.

  – Okay(Ладно), – поколебавшись секунду согласилась рыжая. – But the chain I wear(Но цепь я на всякий случай надену), – предупредила она.

  Спустя полчаса они ехали рядом на двух верблюдах, груженных тюками с барахлом. Старик покрыл голову соломенной шляпой наподобие сомбреро. Сумку с нехитрыми пожитками перекинул на грудь и держит обеими руками. Алексей тоже обзавелся шляпой, но старой и заношенной так, что только на пугало надеть. Вместо одежды получил старое пончо, которое подозрительно пахло тленом и мочой. На руки и ноги надели кандалы, металлическая цепь соединила “браслеты”. Алексей только улыбался, глядя, как старательно затягивают болты в петлях. Рыжая все время стояла рядом, стреломет был нацелен в грудь пленника, в темно-коричневых глазах проглядывало сомнение – удержит ли собачья цепь бычка?

  Сидеть верхом со скованными ногами вообще-то затруднительно, поэтому Алексей сел по-женски, свесив ноги на один бок. Не очень удобно, но всяко лучше, чем в мешке.

  – И как же тебя зовут, отче? – насмешливо спросил Алексей.

  – В миру Константин, – коротко ответил старик.

  – Что значит “в миру”? У тебя два имени, что ли?

  – Да. Есть имя церковное и мирское.

  – И что же ты делаешь в миру, Константин?

  – Путешествую в монастырь, братию проведать хочу, благословение получить от тамошнего отца настоятеля.

  – Ты берега не перепутал, святой отец? – улыбнулся Алексей. – Какие тут монастыри могут быть?

  – Православные, – кротко ответил Константин. – Издавна на обоих американских континентах были монастыри наши.

  – Впервые слышу о таком, – признался Алексей. – Откуда же они могли взяться здесь?

  – Америку открывал не Колумб. Задолго до него здесь бывали викинги, попутным ветром заносило. Наши разбойники ходили через пролив постоянно. Охотились, грабили местных жителей. Сибирь-то осваивали вместе с Аляской, ты разве не знал?

  – Слышал что-то, – уклончиво ответил Алексей. – Но где Аляска и где мы!

  – С Аляски начинали. Русские поселенцы осваивали Калифорнию, все западное побережье и шли дальше. Вместе с ними шли и монахи, получившие благословение нести слово Божие в языческие земли.

  – Ну да, несли! – хмыкнул Алексей. – Жгли на кострах несогласных, остальных совали мордой в крест, пока кровь из носу не пойдет.

  – Так поступали католики, не мы, – возразил Константин. – Наша церковь пошла другим путем. Мы не насиловали, а убеждали. Строили монастыри, где вера хранилась, помогали страждущим. Православных в этих землях было немного, но уже если уверовал человек, то навсегда. Насильно-то мил не будешь, ты ведь и сам знаешь! После революции много русских людей переселилось на юг, в Аргентину, Чили и Бразилию. И там появились православные монастыри.

  – То есть ты хочешь сказать, что христианские монастыри по обеим Америкам понатыканы?

  – Православные, – поправил старик. – Построены.

  – Пусть так. А как же они уцелели-то? – удивился Алексей.

  – Мы не воюем. Видишь ли, в каждой войне должны быть такие места, где не стреляют. Ведь не убивают парламентеров, не бомбят госпиталя, не воюют с нейтральными странами. Невозможно убивать без конца и края!

  – Так не всегда, – невесело улыбнулся Алексей.

  – Верно. Но даже самые отъявленные негодяи и мерзавцы частенько оказываются в таком положении, когда без посредника не обойтись. Мы никого не отталкиваем, лечим раненых и оказываем помощь больным, не задавая вопросов. Если возникает надобность, выступаем посредниками.

  – И все-таки с трудом верится, что никто вас не трогает. Тут слишком много отмороженных на всю голову и с оружием. Они убивают просто так, для развлечения. Скажешь, на все воля Божия? – усмехнулся Алексей.

  – Скажу – на Бога надейся, а сам не плошай, – ответил старик, в прищуренных глазах мелькнула лукавинка. – Потому путешествую не один, а монастыри наши крепостными стенам защищены надежно. Да и сами монахи не промах, с оружием обращаться умеют.

  – Уже лучше, – кивнул Алексей. – Только вот как-то не вяжется это все с бескорыстием и равноудаленностью от всего. Стены надо построить, монахам надо кушать, а оружие покупается. Откуда деньжишки-то, святой отец?