- Для операции подготовили. Лабораторный материал, - тихо произнес Ледатр.
Солидус молча разглядывал руку.
- Хочешь увидеть подпись? - неуклюже пошутил Павел.
- Татуировку, - ответил Солидус. - У моих людей на плече изображение летящего сокола и номер, по которому можно установить личность. Здесь ничего нет.
В других ящиках тоже оказались расчлененные останки людей, аккуратно пересыпанные кубиками сухого льда. И только одна коробка расположилась в стороне от общей кучи. Форма и размеры показались Павлу странно знакомыми. Он подошел ближе. Ящик тщательно выкрашен в синий цвет, но сквозь краску видны буквы и цифры. Павел поднял крышку и лицо озарила радостная улыбка - в ящике аккуратно сложены автоматы, дно усыпано патронами.
- Бросьте мороженое мясо, мужики! Я нашел кое-что получше, - сказал Павел.
- Я никогда не был мужиком и не собираюсь им становиться! - сразу завелся Ледатр, но осекся, едва увидел найденное сокровище.
С оружием в руках трое мужчин выглядели так, словно им выпал джек-пот на миллион каждому. Улыбки до ушей, учащенное дыхание, руки дрожат, лица цветут счастливыми улыбками, а ведь еще минуту назад, безоружные, они были похожи на похоронную команду паралитиков. Руки чувствуют приятную тяжесть боевого железа, пояс оттягивает сумка с запасными магазинами - что еще надо для счастья нормальному мужчине? Одновременно лязгнули затворы, загоняя патрон в патронник, указательные пальцы ложатся на спусковой крючок, автоматные стволы смотрят сумрачно и равнодушно. Все трое идут уверенной походкой, плечи развернуты, спины прямые. Даже у Ледатра обычное брезгливое выражение сменилось высокомерным и жестким, глаза смотрят уверенно и нагло.
Прошли не более половины пути, как Ледатр начал проявлять беспокойство.
- А вам не кажется, господа, что все слишком просто? - нервно сказал он и взмахнул автоматом. Серафим скривился, шагнул в сторону. Знаками показал Павлу, что бы и он отошел, а то этот поклонник Троцкого по рассеянности начнет стрелять во все стороны.
- Я, конечно, уважаю ваше мнение, Павел Андреевич и полностью разделяю его, но все же? - туманно спросил Ледатр.
- Ничего не понял, - пожал плечами Павел. - Вы, товарищ Римский, так туманно выражовываетесь.
- Каркает, как ворона ... Если сейчас что-нибудь полезет из земли, его работа! - мрачно отозвался Серафим.
- Да нет! - опять взмахнул автоматом Ледатр. - Вы меня не правильно поняли. Я допускаю, что все силы Машка Циферблат сосредоточила на отражении атаки, но остаться совсем без прикрытия она не может. Запасной тоннель, в котором мы находимся, всегда хорошо охранялся.
- Так и есть. Двоих моров прибили совсем недавно, - хмыкнул Павел.
- Это не охрана, а патруль. Должно быть что-то посерьезней, например ...
Ледатр не успел договорить, что должно быть в тоннеле. Пол заходи ходуном под ногами, с потолка посыпалась пыль, перекрытия затрещали, раздались хлопки и куски бетона посыпались на землю. Тоннель наполнился гулом, дрожью, один за другим стали гаснуть потолочные фонари. Сквозь шум и треск донесся крик Серафима:
- Я ж говорил, накаркает! Прибить нужно гада!
Все трое бросаются обратно. Сзади раздается грохот и душераздирающий скрип, словно великан медленно ломает о колено столетний дуб. Звук настолько страшен, что Павел обернулся. Напольные плиты из бетона метровой толщины вспучивались и ломались, как первый лед на реке. Арматурные прутья лопались, словно гнилые нитки. Громадный земляной холм уперся в потолок, перегородил тоннель. Земля и осколки камня сыпятся вниз, вся поверхность холма движется, как будто течет. Вершина постепенно очищается, наружу выступают странные иглы и шипы. По мере осыпания земли поверхность холма все больше покрывается шипами и вскоре становится похожей на спину гигантского ежа. Концы игл белые, затем идет черный цвет, переходит в розовый. Гигантский холм шевелится, вздрагивает и медленно оседает, расползаясь от стены до стены. Земля и камни окончательно осыпаются, на ярко-розовом фоне колышется лес черно-белых игл.
- Оно живое, Павел! - потрясенно кричит Ледатр. - Ты помнишь ...
... Живое опять обрело чувствительность. Там, наверху, снова все пришло в движение. Железные машины сотрясают землю тяжелой поступью, от взрывов дрожит вода в подземных озерах, грохот достигает самых глубоких нор в материковой плите. А главное - опять умирают люди и звери, волны страха, ужаса и бесчеловечного удовольствия захлестнули, разбудили от спячки. Но теперь Живое стало другим. Его плоть не такая мягкая, как когда-то. Оно покрыто сверхпрочной шкурой с острыми шипами, способными проткнуть любую броню. И гибкость не утрачена. Если надо, Живое станет длинной тонкой струей материи, словно вода, проникнет в любые щели, просочится сквозь песок и вновь соберется в могучий сгусток силы. Пора подниматься! У поверхности Живое оглушил грохот выстрелов. Гранитная материковая плита сотрясается от ударных волн, дрожит, микроскопические трещины раскалывают монолит на куски. Чем ближе поверхность земли, тем больше таких трещин, легче пробираться наверх. Живой массе не надо раздвигать породу, не надо искать норы, по которым вода поступает вниз. Нужно просто подниматься выше и выше, а возле поверхности собраться в единое целое. Когда осталось совсем немного, живая масса нашла пустоту, в которой она смогла поместиться целиком. Клубок живой материи величиной с девятиэтажный дом уменьшился до размера железнодорожного вагона, оброс твердыми, как сталь, шипами. Несколько мгновений ничего не происходило, затем тугая струя живой материи ударила в породу, проломила ее и устремилась вверх!
Склон горы треснул, к низкому небу взметнулось облако из пыли, камней и земли. Когда воздух очистился, удивленные солдаты увидели такое, что невольно прекратили огонь и остановились. Обороняющиеся тоже перестали стрелять. Из камня к облакам взметнулось некое тело, вытянулось, словно мачта корабля. Мгновение столб невиданного розового цвета был неподвижен, затем рухнул на землю. По склону растеклось розовое пятно, протянулись гибкие щупальца. Извивающиеся концы метнулись к амбразурам, послышались крики ужаса и вот уже десятки живых людей корчатся от боли в страшных объятиях. Ошеломленные солдаты армии Солидуса смотрели, раскрыв рты, как один за другим погибают враги.
