- Вот черт, что ж это такое, а? – произносит он вполголоса, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть хоть что-то, как-то объяснить происшедшее. – Ведь ничего не было и на тебе – такая мясорубка. А броня, а боты эти сраные, на них же вооружение, радары … Почему ничего не увидели? А разведка? Че она тут делала, а? Твою мать!?

  Осторожно, стараясь не наступить на останки, лезет наверх, туда, откуда только что слез. Встает в полный рост, ноги соскальзывают на осыпающемся грунте. Взгляд бежит по мертвой земле, изуродованной черными дырами воронок. Далеко, почти на пределе видимости замечает три пылающие точки. Время от времени из огня высоко в черное небо взлетают искры – это рвется боекомплект в горящих машинах. Три костра – все, что осталось от десантных ботов.

  - Зашибись… - бормочет Павел, - слетали на войнушку. Встретили нас, как дорогих гостей, угостили на славу так, что костей не собрать! И чего теперь?

  Опускает глаза. Под ногами гора земли и человеческих останков. Только сейчас дошло, как ему повезло. Ударные волны от многочисленных взрывов сошлись так, что всех, кто бежал впереди Павла, отбросило назад, прямо на него. Люди погибали мгновенно, даже не понимая, что произошло. Мертвые тела сбили с ног, завалили со всех сторон, чуть не раздавили и задушили, но они же и спасли. То, что он воспринимал как удары кувалдой, было ударными волнами от рвущихся снарядов или ракет, что падали со всех сторон. В этом месиве останков и грязи невозможно никого опознать. Последний взрыв каким-то образом частично разрушил холм и он сумел выбраться.

  - Та-ак, интересно… - вполголоса произнес Павел, - нас накрыла СЗО? Не может быть, систем залпового огня здесь нет. Тогда что? Судя по количеству и плотности огня, очень похоже. Но даже одну пусковую установку наша подслеповатая разведка обнаружила бы, это ж громадная машина! Твою мать, так что же?

  Луна на секунду скрылась в маленьком облачке, снова выглянула. В темноте что-то блеснуло. Павел сполз с холма, направился в ту сторону. Идти, а правильнее, передвигаться, пришлось неуклюжими скачками – земля буквально испещрена ямами, на дне которых еще алеют раскаленные камни и песок. Дважды прыгал неудачно, попадая прямо на дно. От мерзкого запаха паленого пластика заболела голова, глаза начали слезиться. Чертыхаясь и матерясь в полный голос, выбрался на ровную площадку. В середине, из рыхлого песка пополам с глиной, торчит цилиндр из блестящего металла, на конце утолщение, словно шляпка гриба, из которой торчат длинные пластины. Похоже на ромашку, только стебель толщиной с хорошее бревно. Павел приблизился. Глаза замерли на полустертой надписи на цилиндре. Присел, счистил налипшую грязь.

  - А-а, вон оно что… - произнес он, - ну, теперь понятно, чем нас попотчевали.

  Это был неразорвавшийся контейнер с противотанковыми бомбами. Такие контейнеры, в свою очередь, укладывались в другой, размером с железнодорожную цистерну для перевозки бензина или чуть поменьше. Такую упаковку сбрасывали с самолета или устанавливали на ракетах в качестве головной части. Заряд взрывался на небольшой высоте, разбрасывая контейнеры во все стороны, они тоже взрывались и в результате на землю падал буквально град противотанковых бомб. Упаковка с контейнерами поражала все живое и неживое на площади в два футбольных поля. Оружие придумали давным-давно американцы для уничтожения советских танков, которых они боялись до поросячьего визга. Как там с танками, неизвестно, а вот в городских условиях бомба оказалась очень эффективной, но только в неразвитых странах Ближнего Востока, где дома строили из глины и кизяка.

  И вот неизвестный враг применил это оружие против них.

  Павел выпрямился, посмотрел по сторонам, словно надеялся увидеть того, кто так жестоко ударил. Вокруг никого, лунный пейзаж Мертвого континента залит неживым светом звезд и ночного спутника Земли. Тихо, даже ветер спрятался куда-то, не желая тревожить безмолвие шорохом песка. У Павла нет оружия, связи, из снаряжения только легкий бронежилет, защищающий от ударов кухонным ножом и укусов комаров. Он чудом остался жив, правда, неизвестно, что с лицом, но лечебный состав, застывший мягкой пленкой на коже, уничтожит любую заразу. Шрамы, конечно, останутся, да наплевать, ему ж не на сцене кривляться. Отсюда до самого берега тянется зона сплошного разрушения, по которой невозможно идти, а корабли патрульной эскадры ближе нескольких миль к берегу не приближаются.

  - Ну и дела, - вздохнул Павел. - Даже не знаю, чем занять свободное время! Тьфу, мать твою!

  Рассуждения прерывает шорох. Павел оборачивается. Недалеко, шагах в двадцати замечает странный продолговатый холм, смахивающий на могильный. Шорох и странные звуки доносятся оттуда. Павел подходит, нога цепляется за что-то. Опускает глаза – вроде полено или толстая палка, но откуда здесь палки? В сумраке трудно разглядеть, но острые глаза замечают тусклый блеск. Павел склоняется – на земле лежит оторванная рука, на запястье знакомый браслет. Бросается к холму, руки работают как бешеные, земля и камни летят во все стороны. Не прошло и полминуты, как из земли показалась тело в том самом БК-2. Чудо костюм пробит в нескольких местах, бронепластины покорежены, блестят рваные края. Правой руки нет, в плече огромная дыра, затянутая белым пластиком, таким же, как на лице у Павла. Шлем вроде цел и невредим, только царапины.

  Александр лежит неподвижно. Павел садится рядом. Шлем соединен с бронекостюмом наглухо, также перчатки и обувь. По сути дела, это скафандр для защиты человека от любых отрицательных воздействий внешней среды. Снять его может только сам владелец или обученный человек. Павел впервые видит этот БК-2 и не имеет даже приблизительного понятия, как что отстегивать или откручивать. Ничего не придумав, глупо стучит пальцем по забралу, потом еще глупее – спрашивает!

  - Сашка, ты как?

  В ответ молчание. Павел собрался было сказать то же самое, только громче, как из-под шлема раздался голос:

  - Спасибо, хреново.

  - Фу, живой! – обрадовался Павел, - а я уж было подумал…

  - Это не надолго, ты правильно подумал.

  - Да ладно тебе, скоро наши прилетят и все будет хорошо. Не забивай голову дурным.

  - У тебя связь есть?

  - Не-а, у меня только «соска» была и та вдребезги.

  ( «соска» от английского SOS. Так на жаргоне называется радиомаяк, который имеется у каждого военнослужащего, включается автоматически на определенной частоте, если ранение опасно для жизни. Служит также для определения места нахождения в/с.)