«Вот черт, повис тут, как сосиска над кастрюлей, - раздраженно думает он, - ну и че дальше? Обратно, что ли, дряпаться? Надо посмотреть, чего тут…»
Медленно, осторожно, словно старая черепаха, высовывает голову за край расщелины. Каньон стал заметно уже, до противоположной стены можно камень добросить. Дно затянуто белесым туманом, в мутной пелене видны какие-то черные овалы неправильно формы, доносится плеск, словно кто воду перемешивает. Через короткие промежутки времени раздается шипение. Последнее очень не понравилось Павлу. Сразу вспомнил летающего ящера. Отдохнувшее воображение с готовностью нарисовало картинку в мозгу, как гигантские кровожадные ящеры, нет, лучше драконы, плещутся на дне ущелья в теплой воде и радостно шипят, чувствуя вкусный запах человечины.
- Тьфу, впечатлительным стал, как тургеневская барышня, - раздраженно произнес Павел. - Какие, на хрен, драконы?
Снизу вынырнуло облако вонючего густого пара, тошнотворный запах сероводорода наполнил легкие, от тяжелого запаха закружилась голова, защипало глаза. Павел поспешно отвернулся, с отвращение выдохнул гадкий воздух. Похоже, внизу вулканический источник, а вовсе не огнедышащий дракон воду кипятит. Придумал тоже! Надо думать, как спуститься на сухое дно. Переползает чуть выше, на небольшой выступ, оттуда лучше видно. За клиновидный плоский камень удобно держаться, пальцы плотно обхватывают край, руки сгибаются, подтягивая все тело. Павел высовывается почти до пояса, пытаясь увидеть хоть какой нибудь спуск…
Громкий треск рвет тишину каньона. Выступ, на котором устроил наблюдательный пункт Павел, ломается. Внутри все обрывается, сердце проваливается в холодную пустоту и Павел летит прямо в клубящийся туман. Из серой мути показывается громадное черное тело, блестящее каплями влаги, стремительно приближается.
В последнее мгновение Павел закрывает глаза. Тело сжимается в ожидании вспышки острой боли, за которой наступить ничто, мозг стынет в смертном ужасе … что-то мокрое и теплое мягко останавливает падение, а потом с неожиданной силой швыряет вверх. Павел летит обратно, инстинктивно размахивая руками в нелепой попытке схватиться за что нибудь. Взмывает ввысь по дуге, достигает наивысшей точки, откуда начинается падение. В ту же секунду раздается оглушающее шипение и струя горячей воды толщиной с бревно могучим пинком подбрасывает человека еще выше. Снова стремительный полет, перед глазами вертится цветная карусель, воздух свистит в ушах.
Падает на толстый слой мокрого мха плашмя, как жаба на песок, катится по склону, разворачивается и, наконец, просто едет на пузе. Мелкие гладкие камешки разлетаются, словно льдинки под напором ледокола. Павел зарывается головой в гальку по уши, замирает. Наступает тишина.
… сначала возвратилось осязание, потом слух. Душа, спрятавшаяся куда-то далеко-далеко, робко занимает свое место. В голове постепенно стала оформляться первая мысль: и чего? Павел рывком вскакивает, глаза бешеные, волосы дыбом. Он смешно приседает, оборачиваясь вокруг себя, дико смотрит по сторонам. Внешний мир виден только наполовину, Павел недоуменно морщится, чувствует что-то не то – глаз не открывается. Хватается за лицо. Пальцы ощущают плоский камень, прилипший на глазную выемку, словно монокль. Чертыхаясь, выбрасывает, стряхивает прилипший мусор. Он на дне ущелья, под ногами галечный пляж, противоположная сторона тонет в густом белом тумане, за спиной горой возвышаются заросли странного фиолетового мха. Размером с громадный стог сена, колония мха похожа на спящего динозавра, свернувшегося калачиком. Павел поднимает голову, пытаясь увидеть тот выступ, с которого так удачно свалился. Ничего не видно. Понятно, что ему просто повезло упасть на толстый, мягкий мох, это спасло жизнь. Ну, и дальше тоже… повезло.
За стеной сплошного тумана снова раздается жуткое шипение, плеск и водопад горячей воды обрушивается на голову. Вода кипяток, Павел едва не кричит от боли, сломя голову бросается прочь. Волна удушливой вони догоняет, почти валит с ног. Инстинктивно падает на землю. Горячий пар, перемешанный с сероводородом, поднимается ввысь от холодной гальки, его место занимает свежий воздух. Немного отдышавшись, идет дальше, по берегу горячего потока. На карте указано, что ручей впадает в небольшое озеро, плавно переходящее в обширное болото. Это направление самое короткое, но и самое опасное. Во-первых, в теплом болоте могут жить неизвестно какие твари, во-вторых, можно подцепить такую гадость, что до конца жизни будешь лечиться и все равно помрешь больным. В-третьих, болото есть болото. Утонуть в бездонной трясине пара пустяков. Павел прекрасно осознавал все это, но твердо решил идти кратчайшим путем. Месить грязь и кормить малярийных комаров два десятка километров относительно безопасного пути совсем не хотелось.
Слабая волна свежего воздуха окончательно отогнала сероводородную вонь, от ручья заметно веет теплом, под ногами хрустит мелкая галька. Ущелье сворачивает, сужается, теплый поток замедляет течение, становится шире. Стена из глины и камня скукоживается, уменьшается в росте. Из поджарой, стройной и высокой превращается в пузатую, низкую, одряхлевшую гряду старых холмов. Но это только слева, правая стена стала еще выше и неприступней. Но идти вдоль берега ручья пришлось еще больше получаса, пока наконец за последним, похожим на раздавленную шляпку гриба, холмом, не показалось болото во всей красе. Маслянистая поверхность стоячей воды покрывается тусклыми блестками, когда солнце выглядывает из серых облаков. Широкие листья водных растений кажутся прилипшими к стеклу. Тишину и стылую неподвижность нарушают только поднимающиеся со дна громадные пузыри болотного газа. Гулкое бульканье звучит в тишине, словно утробная отрыжка болотных чудищ.
Павел остановился. Под ногами последний клочок твердой земли, дальше вонючая грязь и вода. Унылая картина естественного природного отстойника, разлегшегося безобразным грязевым озером до самого горизонта, поколебала решимость идти дальше. Павел опять разворачивает карту, увеличивает масштаб. Видно, что болото в этом месте вовсе не такое большое, как кажется. До противоположного берега всего ничего, каких-то три с половиной километра. Мутная дымка испарений заслоняет береговую линию, делая ее далекой, загадочной и недостижимой. Но и три версты с лишним тоже надо как-то пройти. К тому же карта не указывает, какая живность тут водится, зато показывает глубину: от двух до шести метров. Ярко-зеленая карта с красной линией посредине сворачивается в блестящий стержень, исчезает в платиновом футляре, словно прячется в волшебной палочке. Павел мрачно смотрит вперед. Идти справа нельзя, под стеной настоящее озеро, именно там ручей пробивает дорогу в сплошной грязи. Левее тоже картинка довольно унылая, но все же лучше. Поверхность испещрена маленькими островками подсохшей грязи, увенчанными пучками травы. Чем дальше от ручья, тем их больше, кочки похожи на вершинки холмиков, что торчат из грязи волосатыми макушками. Понятно, что это всего лишь тонкий слой дерна, который едва ли выдержит вес взрослого человека, но другой дороги нет. Идет вдоль кромки болота. Под ногами жирно чавкает, грязь хватается за ботинки, норовит сорвать. Когда жижа достигает колен, Павел останавливается. С минуту брезгливо всматривается в мутную воду. Среди тростинок, травинок и листиков весело снуют насекомые, какие-то жизнерадостные червяки и козявки. На полусгнившем листе кувшинки плывет толстая черная пиявка.
