Все замерли в ожидании, ведь после стольких часов анализа все казалось таким кристальным.
— Конечно, я была одной из главных ученых-алхимиков у гомункулов, но… Я не единственная.
— Человек с золотым зубом… — задумчиво произнес Кимбли, вспоминая того, кто в больнице Севера поднял его на ноги после ранения в бою со Шрамом.
— Его имя Клаус Вебер. Я отвечала за химер, души, прикрепленные к предметам, философские камни и частично за Третью научную лабораторию и Первую больницу Централа. А он отвечал за остальные, гомункулов и…бессмертную армию. Это его наработки, и я практически не имела доступа к ним, поэтому знаю не все.
— Что? — удивился Марко.
— Это уже было после того, как мы вернулись из Ишвара. Тогда возникла идея создать идеальных бойцов, способных без страха и сожаления бросаться в бой. Конечно, есть специальные медикаменты для живых, но на каждого солдата не напасешься, да и они умирают от ранений. А тут такая возможность создать идеальную бессмертную армию. Это куклы-манекены, сделанные из специально созданного материала, в которые вживили энергию душ из философских камней.
Марко начал качать головой, а Уинри и Мэй не сдержали девичьих вздохов. Остальные же напряглись, представляя себе силу такого воина. У Кимбли на лбу даже появилась глубокая морщина, и взгляд посуровел. Солдаты Бриггса, какими бы беспощадными и бесстрашными они не были, все же оставались людьми, которым всегда в физическом плане будет далеко до модифицированных воинов.
— Когда последний раз я присутствовала при эксперименте, душа просто не закрепилась за телом, потому что это был новый способ внедрения — не через алхимический круг, а через жидкость, вкалываемую внутрь манекена.
— Так значит, эта армия попросту не готова? — уточнил Марко.
— С того момента прошло около полугода. А до Того Самого Дня еще год. Вы же понимаете, доктор, что в любой день в течение этого времени, у них есть возможность успешно завершить этот эксперимент.
— Если они бессмертны, то их невозможно убить? — удивился Альфонс.
— Если им все же удастся прикрепить душу к манекену, то, чтобы убить его, придется либо уничтожить сам манекен — сосуд для души, либо другим способом разъединить его и эту жидкость.
— Почему ты сообщаешь об этом только сейчас? — спросил Марко, пытаясь в своей голове уложить эту новую информацию. — Столько времени мы не знали этого… Это все меняет.
— Это ничего не меняет, — отрезал Кимбли. — На другие планы эти куклы не повлияют. И еще не факт, что Веберу удастся завершить этот эксперимент.
— Но если все же получится, — вступил Шрам, — то армия Централа станет непобедимой.
Все в очередной раз переглянулись между друг другом, но никто не стал озвучивать свои опасения и переживания. Это как подливать масло в огонь. Каждый действительно боялся за жизни своих близких и собственную. Но если начать нагнетать обстановку еще сильнее, лучше от этого никому не станет. К своим страхам добавятся еще и чужие.
Симона посмотрела на Кимбли, пытаясь понять степень искренности в том, что он сейчас делает. Багровый из тех людей, которые не станут творить что-то навязанное посторонним человеком, если сами того не хотят. А значит, сейчас он действительно перевернул шахматную доску, продолжая партию за другие фигуры.
— Это все. — сказал Багровый, поняв, что больше не о чем говорить. Он поднялся с места, и все встали вслед за ним. Кимбли ухмыльнулся и вышел из комнаты.
Рейли отправилась за ним, попрощавшись на ночь с остальными. По дороге она догнала Кимбли, устремившегося к ее домику, но не стала его останавливать. Когда они снова оказались в тепле, и Багровый решился снять с себя тяжелую, но теплую шкуру, и сесть за стол, Симона подошла и обняла его сзади, уткнувшись носом в макушку.
— Спасибо, что делаешь это, — сказала она.
— Я рассчитывал на другую благодарность, не все мои конечности замерзли, — посмеялся Кимбли. Он потянул ее за руку вниз, а сам запрокинул голову назад. Их глаза встретились, хотя лица были развернуты по отношению друг к другу. — Если в этом противостоянии победят люди, нас с тобой посадят пожизненно, — серьезным тоном произнес он, сбивая всю игривую атмосферу, которую только что сам навел. — И я рассматривал разные варианты, в одном из которых мы с тобой были по разные стороны. В процессе меня бы скорее всего убили гомункулы. А ты снова осталась бы одна.
Рейли ничего не ответила, продолжая вглядываться в его глаза.
— И я выбрал другой вариант. Тебя. Смерти я не боюсь, мне даже нравится ее привкус во рту. Перед ее лицом я будто обретаю себя, понимаю, кто я есть на самом деле. Но меня бросает в дрожь от одной мысли, чтобы снова бросить тебя. Странно, правда? Поэтому пусть лучше мы либо умрем вместе в борьбе за жизнь, либо до конца дней будем отбывать срок в одиночных камерах. Видеться только раз в год на общей прогулке. Но зато я буду знать, что ты рядом, и слышать, как за стеной бьется твое сердце.
— У нас есть шанс сбежать сейчас, — произнесла она после долгой паузы. — Завтра утром все разбредутся своими дорогами, и мы будем свободны.
— Пока ты чувствуешь над собой Дамоклов меч из вины, ты не сможешь стать свободной. Мы завершим все до конца.
Рейли хотела его поцеловать, но Багровый продолжал смотреть на нее твердо и уверенно. Это был взгляд солдата, воина, готового бороться за то, что ему дорого.
========== Глава 23. ==========
В ушах звенело. Каждый звук доносился как сквозь толщу воды и отдавался резкой головной болью. Симона неторопливо открыла глаза, но увидела только то, что лежит на земле, а вокруг происходит что-то неимоверное. Раздаются крики Элриков и Хоэнхайма. Рейли едва понимала, где вообще находится, и не могла точно вспомнить события за последние несколько минут. Почему она в обмороке? Ведь только что они сражались против Отца, а теперь…
Рейли приподнялась на локте, а все тело пронзило острой болью. Сразу же сдавило легкие, а в глазах потемнело. Сломаны ребра, Симона это поняла.
— Не двигайтесь! — Изуми быстро подскочила, как будто вспомнив о Рейли.
— Что происходит?
— Он поднялся, чтобы создавать новые философские камни! — прорычал Хоэнхайм.
Бетон под его ногами стал превращаться в колонну, поднимая его наверх, а Грид как паук пополз следом.
— Отправимся следом! — скомандовала Изуми, не отходя от Рейли, а затем повернулась к ней. — Очевидно, вы не можете сражаться. По дороге я оставлю вас с подполковником Кимбли и полковником Мустангом.
— Хорошо. — Рейли покорно согласилась с Кертис. Признавать себя слабой ей определенно не нравилось. Но быть обузой в бою — это еще хуже.
Симона все еще чувствовала себя в какой-то прострации. Тело продолжало не слушаться и работать в полсилы, зато память возвращалась. После того, как Шрам активировал обратный круг, открытый его братом, во время боя с Отцом Рейли получила удар булыжником в левый бок. И когда упала на пол, скрючившись от боли, следом прилетел тупой удар в затылок. Вот что значит не иметь боевой опыт. На практике она могла все: даже на тренировках с Кимбли, которые он ей устроил в последние месяцы их путешествия по стране. Но в реальной схватке ей хватило пары настоящих ударов, чтобы выйти из строя. Сломанные ребра и сотрясение мозга.
Кертис ударила ладонями в землю, и пол под Симоной и ней быстро приобрел форму длани. Она задрожала и как лифт помчалась наверх. В придачу к тому, что у Рейли кружилась голова, теперь ее укачивало от такой стремительной поездки.
— Дорогой! — выкрикнула Кертис и остановилась. Она скакнула навстречу своему мужу, а он крепко обнял ее.
Раздвигая толпу в стороны к лежащей Рейли подлетел Кимбли. Весь его белоснежный костюм был в крови, но Симона не могла понять, кому она принадлежала. Багровый быстро и молча перенес ее и уложил на ровный пол. Когда Кертис, Альфонс и Мэй умчались наверх, прихватив с собой Мустанга и Хоукай, их обступили все, кто остался.
Кимбли понял, что она ранена, раз не отправилась вместе с ними. Он от злости на себя сжал губы, а Рейли усмехнулась и замотала головой, сразу же поняв его.
