Рейли пыталась смотреть на дорогу, но часто бросала короткие взгляды на Кимбли. Тот заметил это и даже то, что она поняла, что скалится он именно поэтому. И она видела эти морщины, серую кожу и раннюю седину в прядях, поэтому решила больше не тешить его самолюбие.

— Ты постарел, — промолвила она. Это была первая фраза за всю их встречу.

— А ты потолстела. — Кимбли повернул к ней голову и заулыбался во все зубы.

Симона не смогла сдержать улыбку. На такого Кимбли невозможно было злиться. Она уставилась на дорогу, решив не продолжать этот разговор, и он с ней молча согласился, начав разглядывать город.

— Меня ведь не просто так выпустили, да? — через пятнадцать минут спросил Кимбли.

— Для тебя есть задание, — сказала Рейли, останавливая машину на парковке возле многоэтажного дома на одной из центральных улиц.

Они с Кимбли вышли, и Симона повела его за собой в парадную. Он галантно открыл ей дверь, пропуская вперед, и Рейли слегка улыбнулась, кивнув головой. По лестнице они в гробовом молчании поднялись на самый верхний этаж, и Симона открыла ключом квартиру с номером 44.

— Проходи. — Рейли сделала шаг назад, распахивая дверь, чтобы Кимбли вошел первым.

Он переступил через порог и сдвинулся сразу направо, давая и ей войти. Симона закрыла дверь и несколько раз повернула замок.

— В моем доме разуваются, — сказала она, снимая тяжелые ботинки и проходя к кухне. — Ты будешь что-нибудь есть?

— Какой у меня выбор? — спросил он, оставляя туфли возле коврика, а пальто повесив на вешалку рядом с дверью. Кимбли сел на высокий стул, тогда как Симона таращилась в пустой холодильник. Она захлопнула дверцу, поджав губы, и повернулась к Багровому.

— Что-то я совсем разучилась принимать гостей. Привыкла жить с Энви, которого не надо кормить.

— Неужели совсем ничего нет? — Удивился Кимбли.

— Я редко бываю дома, — ответила Симона, облокотившись на холодильник. — Могу сделать кофе.

— Черный, без молока и сахара. И приступим к делу, — сказал Кимбли, сложив руки на груди. — Почему меня так внезапно освободили?

— Несколько недель назад на меня напал Исаак Макдугл и…

— Да, я знаю, — сказал Кимбли, усмехаясь и прикрывая глаза.

— Ты-то откуда знаешь? — Симона поставила две белые чашки на столешницу и удивленно посмотрела на него.

— Он приходил ко мне в тюрьму, видимо, уже после того, как украл философский камень. Говорил про прогнившую армию, лживых садистов-докторов (и тут я вспомнил о тебе). И предлагал освободить меня, чтобы я помог убить фюрера.

— Странно, что ты отказался, — проронила Симона с задумчивым видом. — Даже принимая во внимание всю информацию, что ты знаешь. Почему ты не пошел с ним? Мог бы уже быть на свободе.

— А вот тебя не удивляет, что Энви не рассказал тебе о проникновении Макдугла в центральную тюрьму?

— Нет, я просила рассказывать только то, что важно. Макдугл мертв, и все его деяния, что не сработали, уже не имеют значения.

— Но тебе интересно, почему я не пошел с ним. Почему?

— Не хочешь говорить, не нужно. — Симона залила кипятком растворимый кофе и пододвинула одну из чашек к Кимбли. — Я хотела поддержать беседу и только.

— Ты слишком долго общалась с Энви. — Кимбли уперся локтями в столешницу, чуть наклоняясь к Рейли ближе. — Не нужно общаться со мной так же, как и с ним.

— Хочешь, чтобы я общалась с тобой как-то по-особенному? — Симона слегка наклонила голову к плечу, а ее губы тонула легкая улыбка.

— Да. — Кимбли сделал маленький глоток и поставил чашку обратно на стол. — Какой горячий. Выходит, я должен тебя охранять от «Макдуглов»?

— Да. — Симона не спешила пить свой кофе, а просто наблюдала за Кимбли и тем, как сдержанно он себя ведет.

— И мне придется везде за тобой ходить?

— Да.

— Чем же ты обычно занимаешься?

— Работаю хирургом в Первой больнице Централа. Каждый третий день из-за дежурства остаюсь там на двадцать четыре часа. Иногда задерживаюсь дольше, если какой-то аврал. Однажды стояла на ногах двое суток. А когда у меня двенадцатичасовой рабочий день, после этого иду в Третью научную лабораторию. Там у меня исследовательская работа. Неофициальные эксперименты проходят там же, если ты понимаешь, о чем я.

— Что, прости? — Кимбли вскинул брови, глядя на нее. — Пока ты говорила, я трижды успел заснуть с открытыми глазами.

Симона с укором посмотрела на него, а он уже не сдерживал довольную улыбку.

— Я работаю целыми днями, а потом прихожу домой, если остается время, — повторила она, слегка повысив тон.

— Сегодня у тебя выходной? — спросил Кимбли, осматривая квартирку, заглядывая через проем в спальню Симоны.

— Вынужденный. Выходные беру редко, поэтому и тебе не придется отдыхать, лежа дома на диване.

— Я и жить с тобой буду?

— Дело в том, что маньяки, прознавшие про философский камень и жаждущие его силы, не будут ждать, пока ты приедешь ко мне по первому звонку. Так что да. Наслаждайся центром и видом из окна.

— И как мне это сделать? У тебя шторы закрыты, — произнес Кимбли, вставая с барного стула и подходя к окну. Он приоткрыл гардину и, щурясь, посмотрел на залитую солнцем оживленную улицу центра. — У тебя сказочно скучная жизнь, ты это понимаешь?

— Я сделала все, чтобы она была такой. Меня устраивает.

— Тоскливо. А чем ты занимаешься в свои выходные? — Кимбли отошел от окна, взял кружку и сел на мягкий диван.

— Обычно я просто сплю. Или читаю книги.

— Да, книг здесь действительно много. — Кимбли снова посмотрел на книги, лежащие на журнальном столике, под ним, на полу возле книжных полок, забитых под завязку.

Симона взяла свою кружку и села на коричневое кожаное кресло, включив рядом с собой тусклый торшер. И только спустя некоторое время тяжелого молчания Симона нарушила тишину:

— Ты можешь спать на диване, я принесу тебе постельное белье. Полотенца ты найдешь в ванной комнате в ящике. Большие для тела, маленькие для лица. — Кимбли молча кивнул. — Если нужна будет одежда, мы купим.

— Я тебя понял. — Он повернул к ней голову и внимательно посмотрел.

— Ты чем-то расстроен? — осторожно спросила она, не отводя взгляд от его тяжелых глаз.

— Нет, все нормально. — Кимбли совершенно мило улыбнулся, прикрыв глаза. — Но я хотел бы побыть один, если это возможно.

— О, — удивленно воскликнула Симона, приподняв брови. — Да, разумеется. Я пойду к себе, почитаю что-нибудь. Ты тоже можешь, если хочешь. Здесь не только научные книги.

Багровый ничего не ответил. Под его пристальным взглядом, Рейли поставила кружку в раковину и скрылась в своей комнате. Открыв окно, чтобы было побольше свежего воздуха, она переоделась в домашнюю одежду, взяла недочитанную книгу и поудобнее устроилась на кровати, облокотившись на мягкое изголовье. Но сколько Симона не концентрировалась, она не могла вникнуть в суть предложений, перечитывая их снова и снова. Мысли о Кимбли отвлекали ее. Рейли отложила книгу и упала на подушку, глядя в потолок.

Она несколько десятков раз прокручивала в голове момент, когда же они встретятся. Сценарии были совершенно разные, но, в конечном счете, все вышло совсем не так, как она представляла. Они и слова друг другу не сказали, когда увиделись лицом к лицу. Симона не знала, что сказать, потому что чувство вины сжимало ее горло. Она не пришла к нему, хотя могла сделать это без всяких проблем. Но почему молчал Кимбли? Этому человеку не нужно лезть в карман за словом, ему всегда есть что сказать. Но в этот раз он решил держать язык за зубами. Причина какая-то должна быть. Всегда есть причина.

Симона повернулась спиной к двери, подтягивая колени к подбородку. Она вспомнила их первую встречу в Ишваре, как из-за своей вредности не вколола ему кетамин, прикрывшись тем, что его не хватает на всех. И вспомнился ужин из даров философского камня, хороший кальвадос, сочное мясо. И как на следующий день Кимбли ринулся за ней в рушащееся здание, помог в спасении ишварита, который все равно умер. А потом их драка в госпитале. Он уложил ее на лопатки и даже бровью не повел. Симона снова ощутила укол своего самолюбия из-за такого унизительного поражения. И их последний разговор, после которого Кимбли убил все командование.