— Я здоров! Здоров!

— Я знаю. — Симона кивнула, и в бокс зашел Картер с капельницей. — Поставишь сам?

— Если он не перестанет дергаться, я не смогу попасть в вену, — испуганно сказал интерн, глядя на то, как борется ишварит.

— Послушай. — Симона положила руку на плечо Малика, и тот на мгновение перестал дергаться, но все его лицо перекосило от отвращения к ней. — Если ты не прекратишь, я введу тебе седативное, и мы все равно поставим капельницу. Но у тебя есть другой выбор — помочь нам. Мы пытаемся найти лекарства от разных болезней.

— Но я здоров!

— Я знаю, но от этого препарата, который мы введем тебе, ты заболеешь. У тебя будут образовываться небольшие опухоли. И затем мы постараемся их вылечить другими лекарствами. Малик, ты нам очень поможешь, если окажешь содействие этим исследованиям.

В ответ на Симону обрушилась волна грязных и отвратительных оскорблений. Она выслушала все спокойно, иногда даже кивала, слегка улыбаясь и приподнимая брови на особо яркие словечки.

— Картер, — обратилась она к интерну. — Ставь седативное, затем капельницу, мочевой катетер. Утром анализы должны быть у меня на столе, потом я скажу, может, увеличим дозу, чтобы опухоли выросли быстрее. Остальных я осмотрю сама, занимайся.

— Я вас понял, доктор Рейли, — кивнул интерн, откладывая капельницу в сторону.

Симона забрала остальные истории болезни и преспокойно вышла из бокса, а в спину ей продолжал сыпаться град немыслимых оскорблений.

========== Глава 7. ==========

— Увеличивай еще! — громко сказала Симона, держа в руках электроды.

— Есть! — ответил Картер, повернув колесико на дефибрилляторе.

— Разряд! — Рейли приложила электроды к груди Малика, и тот от удара изогнулся. — Еще! Разряд! — Его тело снова подпрыгнуло на столе.

— Уже полчаса прошло. — Картер быстро проверил зрачки, подсветив их фонариком. — Доктор Рейли, его мозг мертв.

Эти слова уже давно звучали в ее голове, но она настойчиво не желала в это верить. Симона цепко держала электроды, глядя на безжизненное тело своего испытуемого. Ей хотелось чтобы дурацкий кардиомонитор издал заветный прерывистый звук, но он лишь громко и отвратительно пищал. На нее уставились ее ассистент и медсестры. В таком состоянии Рейли никто из них не видел. Как будто груз поражения давил на ее плечи, и она даже немного ссутулила их. Руки Симоны медленно потянулись и оставили электроды на дефибрилляторе, а сама она сняла одну резиновую перчатку за другой.

— Время смерти 17:44, — объявила Рейли, продолжая смотреть в лицо Малику, а Картер отключил монитор, и мерзкий звук поражения прекратился.

Медсестры и даже Картер стали снимать с себя одноразовые хирургические халаты и перчатки и молча выходить из операционной, оставляя Рейли одну. А она не могла пошевелиться, все смотрела на тело ишварита.

«Но, когда ты выздоровеешь, я обещаю, что мы позволим тебе уйти». — В голове пронеслись слова, которые она сказала ему неделю назад, когда он только поступил.

Симона ведь знает, что ни при каких обстоятельствах нельзя говорить «обещаю» пациентам, а тем более испытуемым. Она сжала кулаки от обиды на очередную неудачу и ударила по операционному столу, пытаясь физической болью заглушить душевную. Слезы досады подступили, но она умело их сдержала — у нее только порозовели щеки и кончики ушей.

— Я ведь модифицировала лекарство, — сказала она вслух. — В этот раз должно было сработать. Должно! Где я ошиблась?!

Вместо пищащего кардиомонитора зазвенело в ушах. Симона начала массировать пульсирующие виски, но быстро поняла, что это уже не поможет, и ей надо вколоть обезболивающее в ее кабинете. Она взяла с другого стола белую простынь и застелила ею труп, напоследок взглянув на застывшее лицо человека.

В коридоре собрался весь персонал лаборатории и о чем-то шептался, но, как только Рейли вышла из операционной, они сразу же заткнулись, неприкрыто глядя на нее. Она хотела им что-то сказать, но голова болела нестерпимо, как будто в виски с двух сторон закручивают сверла, а сам мозг при этом давит на стенки черепа, желая изнутри разломать его.

Симона сорвала с себя одноразовый хирургический халат и, демонстративно бросив его к ногам санитаров, помчалась в свою лабораторию. Периферическое зрение от боли стало пропадать, и надо было бежать быстрее, чтобы не упасть в обморок прямо в коридоре. Симона спешно открыла ключами дверь и залетела внутрь, подбегая к шкафу с медикаментами. Она схватила нужный шприц и затянула жгут на руке выше локтя, зажав его конец во рту. Как только Симона заметила взбухшую вену, сразу же воткнула иголку под кожу, выдавливая из шприца лекарство. Боль отступила практически мгновенно, оставляя после себя сплошное опустошение. В голове будто образовался вакуум, тело стало немного ватным, и периферическое зрение медленно восстанавливалось.

Симона заклеила пластырем место укола, убрала жгут на место и выбросила шприц, а затем села в свое кресло, прикрыв глаза рукой. Она здесь уже год. Целый год она пытается найти способы борьбы с неизлечимыми болезнями, но даже близко не продвинулась в своих исследованиях. Конечно, если считать, что она отмела в сторону более сотни препаратов и их комбинаций, то да, Рейли на пару шагов впереди других ученых. Но метод исключения здесь не работает: из-за того, что она поняла, какие ответы неверные, верные все равно не найдены. Зато за плечами гора трупов. Но вся ирония заключается в том, что прекрати Симона свои исследования, эти смерти будут напрасными. Только дальнейшая борьба и победа смогут оправдать предыдущие ошибки.

Дверь тяжело скрипнула, и Рейли оторвала руку от лица. В глаза тут же ударил яркий свет от ламп, и Симона прищурилась, разглядывая вошедших. Перед ней стоял Энви, тряся зелеными патлами, а за его спиной Кимбли, в своей синей солдатской форме.

— И когда это вы успели подружиться? — Симона приподняла одну бровь, глядя на парочку.

— Я с мерзкими людишками вожусь только по необходимости. — Энви сложил руки на груди и вскинул подбородок.

— Мы с Энви обсуждали мое последнее задание в Ишваре, и он сказал, что нам надо заглянуть и к тебе. А здесь очень даже мило, — произнес Кимбли своим ироничным тоном, оглядываясь вокруг.

— Что значит «последнее»? — спросила Симона, нахмурившись.

— Пока ты безвылазно неделю сидела в подвале, Кимбли хорошо потрудился, — объявил Энви, немного посмеиваясь от кровожадного удовольствия. — Война в Ишваре закончена. Но у него есть еще одно задание.

Симона удивленно и озадачено посмотрела на Кимбли, а тот уже не мог сдержать улыбки. Его распирало от собственной гордости. Будь у него хвост, он обязательно был бы павлиньим, и Кимбли бы с чувством собственной космической значимости расхаживал бы кругом с раскрытым пестрым веером на копчике.

— Ждешь, что я спрошу, какое? — Симона неожиданно для себя поняла, что ей интересно, что же еще должен сделать Багровый. — Нет. Мне плевать. Проваливайте оба, но сначала верни мне камень, Кимбли.

— И я непременно сделал бы это, будь я человеком способным на такое. — Кимбли подошел к столу Симоны ближе и пододвинул стул, чтобы сесть напротив. — Он еще пригодится мне в этой жизни.

— Что вы удумали? — Симона нахмурилась, глядя то на Энви, то на Кимбли. Она поняла, что эти двое со своей кровожадностью нашли друг друга.

— Потом сама узнаешь. — Кимбли снова улыбался, но как-то натянуто.

— Для тебя тоже есть задание, — сказал Энви, садясь на край ее стола. Его тон стал серьезнее, но рот все равно скривился в полуулыбке. — Завтра в течение дня будут вывозить раненных солдат, весь медперсонал, технику. Так вот. Мы не можем допустить потенциальную утечку информации. Есть некоторые люди, которые не должны выйти за пределы этого здания.

Холодные липкие мурашки прошли по спине Симоны.

— Ты вот так без проблем говоришь при нем? — спросила Рейли у Энви.

— Пока мне позволяется делать то, что мне нравится, я буду держать свой рот под замком. — Кимбли пожал плечами, но легкая горечь тенью прошлась в его глазах.