«Никому вокруг нельзя верить». Девушка повторяла себе эти слова Какузу каждую ночь, как мантру, в надежде выкинуть этого нукенина из своей головы. Но это было выше ее сил. Мысли о нем до сих пор захватывали ее, будоражили. Ведь было же с ним связано и то, что Шион забывать не хотела.
О, с каким наслаждением она вспоминала его исступленную страсть. Его сильные руки, сжимающие ее талию, и крепкое накаченное тело, вдавливающее в матрац. И дикий животный взгляд, которым он был способен ее раздеть догола, оставить беззащитной и заставить покоряться его силе.
Шион перевернулась на живот и уже привычно юркнула руками под пижаму. Одной она принялась массировать свою грудь, как это делал с ней Какузу, а второй через белье гладила себя. В комнате и так было темно, лишь лунный свет лился через окно на ее подушку, но девушка зажмурилась. Раздвинув ноги чуть шире, она приподняла копчик, чтобы получалось делать более размашистые, смелые движения. Белье стало влажным, и Шион спустила его с себя до колен. Лишь коснувшись заветной точки, чтобы размазать влагу, она издала первый протяжный стон, который возбуждал ее саму еще больше. В этот же миг откуда-то донесся шорох, и Шион резко открыла глаза и перевернулась, вглядываясь во мрак огромной комнаты. Через мгновение шорох повторился, и она поняла, что это лишь прислуга ходит по коридорам дворца.
Порочное желание требовало вернуть руки на место, чтобы сделать Шион приятно, и девушка подчинилась. Она снова накрылась одеялом и повернулась на живот, упираясь коленями и слегка приподнимая попу вверх. Нежные прикосновения дали сладкое щекочущее чувство, намекая на то, что если она будет продолжать себя трогать, то получит больше наслаждения. Шион на пару секунд до боли сдавила свой сосок, представляя, что это сделал Какузу. Приятная волна мурашек прошлась по ее телу, и она перевернулась на спину в то положение, в котором он зажал ее в тюремной камере — согнула ноги в коленях и носочками упиралась в футон. Она продолжала ласкать себя, подавать бедрами вперед, навстречу своим пальцам. Еще и еще. От блаженства она запрокинула голову назад и приоткрыла рот в безмолвном стоне. Это было прекрасно, и Шион искренне не понимала, почему не Какузу отказал ей в этом удовольствии. Жадный эгоист. Желая растянуть игру, она медленно прошлась рукой по бедру и спустилась к половым губам. Шион осторожно раскрыла их указательным и безымянным пальцами, а средним начала массировать самое влажное и приятное место по центру. Приоткрыв рот, она вставила в него фалангу пальца и вспомнила, как Какузу закатил при этом глаза. Шион не знала, почему его это так возбуждало, но сама сейчас горела от наслаждения. Она облизывала свой палец, посасывала его, слегка прикусывала, и вставляла поглубже в рот. Ее распаляла мысль о том, как он стонал бы при этом, влажно целовал бы ее в шею, до боли сжимал бы грудь и до приторно-сладкой неги ласкал бы ее внизу. Она почувствовала, что чередование круговых движений с вертикальными и горизонтальными доставляет больше наслаждения. Шион плотно прижимала к себе пальцы, и стала действовать грубее, смелее массируя, ускоряя скорость. Ей было невыносимо хорошо, и она хотела кричать от этого. Кончиками пальцев она нашла влажное отверстие чуть ниже того места, которое все это время натирала, и дерзко проникла в него, решив, что Какузу давно бы это сделал и уж точно не пальцами. Войти лишком глубоко у нее не получилось, проход заметно сужался, но даже так это доставляло ей нестерпимое удовольствие. Шион вытащила палец изо рта и стала вновь ласкать то место, которое оставила без внимания. Она продолжила неуверенные и осторожные действия пальцами внутри, но снаружи она точно знала, что ей нравится. В камере Какузу надавливал на ее поясницу, и теперь Шион прогнула ее, как и раньше. Он бы обязательно собственнически поцеловал ее в губы, а она игриво бы укусила его за это. Какузу назвал бы ее нахалкой и прошелся бы своим языком по ее скуле, спустился по пульсирующей яремной вене к ключицам и оставил бы несколько страстных засосов. В какой-то момент каждая клеточка ее мышц напряглась. Шион почувствовала, словно не может никак пошевелить телом. Она замерла в одной этой позе и была не способна остановить активные движения пальцами. Резкий, мгновенный удар тока прошелся по всему ее телу вверх и вниз от промежности до макушки и кончиков пальцев на ногах, а вставленными внутрь пальцами она ощутила кратковременные слабые сжатия. Шион замерла, понимая, что произошло, и почувствовала, что каждое новое движение внизу дает странное болезненно-приятное ощущение. Она продолжала ласки, но уже нежнее, чтобы растянуть нахлынувшее удовольствие. Когда все кончилось, она вытащила пальцы и погладила половые губы. Ее тело пульсировало. Шион рвано хватала воздух ртом, снова жалея, что не сделала этого с Какузу. И о чем таком странном говорил нукенин, когда упоминал первый раз?
Интуиция подсказывала ей о возможной боли при сексе. Заветное отверстие было таким узким, что она могла вставить туда не больше двух пальцев. А ей уже приходилось видеть, каких размеров бывают мужские половые органы, когда она случайно в общественной бане застала двух мужчин, занимающихся сексом. Шион с трудом могла представить, как в нее в принципе могло поместиться что-то подобное.
Отбрасывая ненужные размышления, она встала с кровати и подошла к комоду. Шион вытерла оставшуюся влагу полотенцем и переодела белье. Сна не было ни в одном глазу, наоборот, ее пробирала энергия и жажда приключений, о которых предостерегал ее Тобирама.
К ней в голову заскочила шальная мысль навестить тот дом, в котором Шион и Какузу ночевали первый раз. Она не понимала зачем, но надеялась, что ночная осенняя прохлада освежит ее душные мысли.
Она оделась и завязала волосы в не особо аккуратный высокий пучок, и несколько непослушных прядей выбились из копны, а Шион заправила их за уши. Не открывая седзи, она насквозь прошла через них и оказалась на балконе. Девушка посмотрела на тощий месяц на небе и мрачные черные тучи вокруг, стремящиеся спрятать его за собой. С осенней прохладой она прогадала. Вот-вот должен был начаться дождь, и стояла страшная духота. Шион решила поторопиться.
Ее путь до той самой заброшенной деревни прошел по тем самым тропам, по которым вел ее Какузу. Может, сослуживцы и правы? Она обезумела, и теперь шаге от того, чтобы бросить все, стать отступницей и начать искать Какузу? Нет. Ей не хотелось его искать. Этой авантюрой она просто щекотала собственные нервы и избавлялась от скуки, не более. Шион слишком нравилась ее жизнь, чтобы она кардинально изменила ее.
Добравшись до пустого дома, она осторожно открыла входную седзи. И тут же взглядом напоролась на разбитую на бесчисленное количество осколков бутылку из-под сакэ.
Яростно сверкнула молния, и Шион подпрыгнула на месте, а через мгновение, словно прямо у нее над головой, раздался раскатистый гром. В очередной яркой вспышке она заметила масляную лампу. Девушка зажгла ее и прошла по коридору дальше. Шион смотрела на все вокруг уже другими глазами. Вот такая жизнь была бы у нее, если бы она осталась с Какузу. Не роскошный дворец, теплая кровать, ежедневные обеды и ужины за полным разнообразных блюд столом. А полуразрушенный дом, дырявые седзи, через которые проникал холодный ветер, сырые татами и ежедневный страх быть обнаруженными.
Она открыла комнату, в которой ночевала сама, и облокотилась на косяк. Непроизвольная улыбка изогнула ее губы, когда она вспомнила, как Какузу разбудил ее в первое утро. Шион еще додумалась тогда раздеться на ночь, а он совершенно беспардонно сорвал с нее одеяло. Теперь она понимала, почему Какузу это сделал, а раньше думала, что он просто хотел побыстрее ее разбудить.
— Навеивает воспоминания, правда? — прямо над ее ухом раздался его голос.
Одновременно с его словами сверкнула молния, и Шион снова подскочила. Он взял ее за руку, развернул лицом к себе и прижал к косяку. Именно этого она и боялась. Шион могла выскользнуть в любой момент, и Какузу никак не смог бы ее удержать. Но она не стала этого делать.
