— Входите, сэр Юстас, — позвала Энни, увидев, что он задержался в дверях. — Пришло время размешивать пудинг и загадывать свое рождественское желание. Я загадала новое платье, да-да, так что теперь я уверена, что получу его.

Джерри подмигнула ему и это означало, что платье все равно что уже в сундуке у Энни.

— А ты тоже хочешь получить новое платье, сестренка? — спросил баронет. Он мог позволить, по крайней мере, это, чтобы Джерри не пришлось отправляться на рождественский прием к сквайру в прошлогоднем платье.

— О нет, у меня уже есть отрез зеленого бархата, который мистер Катлер не смог продать из-за водяных пятен. Как только я вышью на этих местах цветы, никто и не догадается о разнице. И нет, я не скажу тебе о том, что загадала. Давай, приступай к собственному желанию.

Стейси взял ложку-мешалку у миссис Мэмфорд, и помедлил, отчаиваясь, что его сестра вынуждена шить себе платье из бракованной ткани. Она должна одеваться в лунный свет и танцевать на облаках. Или, по меньшей мере, танцевать с каким-нибудь подходящим parti

[1]

, вместоаптекаря или племянника викария на деревенском балу сквайра. Никакие желания не помогут добиться этого, и не важно, как старательно он будет мешать проклятую стряпню. Ни рента, ни доход от фермы не увеличатся, ни в этом году. Но возможно, всего лишь возможно, что кто-то новый посетит этот бал. В этом случае, баронет хотел, чтобы его сестра блистала. Так что он загадал ожерелье для нее, но не просто какую-нибудь побрякушку. Ее собственные жемчуга с бриллиантовой застежкой в виде бабочки оставались единственной частицей роскоши, которую их отец не сумел найти и продать перед смертью. Джерри сама выставила их на аукцион, чтобы помочь выплатить его долги. Их непостоянный сосед, развратный лорд Боутон, приобрел жемчуг, вероятно, для одной из своих лондонских любовниц. Тем не менее, Стейси загадал, чтобы граф приехал домой на Рождество, привез ожерелье и согласился на то, чтобы Стейси через некоторое время выплатил ему деньги за возвращение жемчугов. Между тем, сэр Юстас решил спросить, может ли он добавить к обучению сыновей сквайра уроки латыни, даже несмотря на то, что, по его мнению, гораздо легче можно было научить римской истории свиней сквайра.

Рождество приближается, подумал сквайр Ремингтон. Какая досада. Ни охоты, ни рыбалки, и все и вся в этом графстве приедет на праздник в Мэнор, точно так же, как это происходило со времени его деда. Только его дед не был вдовцом, вынужденным растить трех маленьких сыновей. В этом году у сквайра не было не только жены, которая разобралась бы со всеми деталями ежегодного бала, но и экономки в придачу. Его непослушные дьявольские отродья позаботились об этом. Устроили что-то вроде пожара в ее комнате. Нет, так было с предыдущей. В этот раз они подсунули змею. И викарий считает, что сквайр должен радоваться? Ха! Что касается благотворительности, то сквайр отдал бы все, что у него есть, за минуту тишины и спокойствия.

Чего он на самом деле хотел на это Рождество, так это расторопную хозяйку дома, которая приструнит мальчиков до тех пор, пока они не станут достаточно взрослыми, чтобы отправить их в школу — если найдется заведение в безвыходном положении, которое согласится принять их. Сквайр хотел кого-то, кто позаботится, чтобы его баранина была горячей, эль — холодным, а постель теплой. Неужели он хочет слишком многого: чтобы его собаки допускались в дом, а паразиты его сыновей — нет? Ему хотелось бы обзавестись верной экономкой, но сквайр предположил, что лучше довольствоваться еще одной женой. Жена не может встать и уйти.

— Так что вы думаете, мисс Селден? Сможем ли мы вступить в брак?

Джерри беспокойными пальцами крутила ленту, завязанную на поясе.

— Это так… неожиданно, сквайр.

— Неожиданно? Моя жена умерла три года назад. Ни одна из этих старых сплетниц не осудит этого.

— Это, гм, не то, что я имела в виду. Просто я никогда не думала… Мы с вами…? Не то чтобы я не была польщена вашим предложением, конечно же, — торопливо добавила девушка, предлагая блюдо с печеньем. — Просто мне нужно некоторое время, чтобы обдумать его.

— О чем тут думать? — Ремингтон обвел мясистой рукой крошечную гостиную, указывая на потертый ковер, потускневшую обивку, заштопанные портьеры. — Я не Мидас, но и не скряга. У вас будут деньги на ведение хозяйства и на мелкие расходы. Собственный дом, может быть, и собственные дети тоже, хотя я просто уверен, что мои мальчики привяжутся к вам, как к собственной мамаше. — Он также достаточно хорошо соображал, чтобы не брать с собой этих сорванцов, не желая отпугнуть ее перед тем, как выскажется. Сквайр был так решительно настроен заключить то, что он считал выгодным соглашением для них обоих, что не заметил, как Джерри вздрогнула, то ли от мысли стать матерью его хулиганов, то ли представляя, как будет зачинать с ним младенца. — Я даже добавлю ту кобылу, которую вы просили для своего брата, в брачный контракт.

Теперь это больше напоминало торговлю лошадьми. Джерри заявила сквайру, что ей нужно несколько дней на размышление, чем ему пришлось удовольствоваться. Однако на пути домой он встретился с молодым Селденом, который спросил о дополнительной работе.

— Вот что я скажу тебе, мой мальчик. Ты убедишь сестру принять мое брачное предложение, и я сделаю так, что тебе больше не придется давать уроки. Сделаю тебя своим агентом или что-то в этом роде. С собственной лошадью. Подумай об этом.

Сэр Юстас подумал о том, что будущее его сестры было бы обеспечено, что она никогда больше не нуждалась бы ни в чем.

— Ни в чем, кроме любви, — ответила Джерри на его совет тщательно обдумать предложение Ремингтона, потому что маловероятно, что когда-либо она получит что-то лучше этого. — И ты знаешь, что мы обещали друг другу, что никто из нас не вступит в брак ради практической целесообразности, сколько бы других жертв нам не пришлось принести. Несчастный брак по расчету наших родителей оказался достаточным уроком. Кроме того, приближается Рождество. Может произойти все, что угодно.

2

Рождество приближается, черт возьми. Правительство практически прекратило работу, большинство друзей перебрались в свои загородные резиденции, и даже его секретарь взял длительный отпуск, чтобы навестить семью. Вот еще! Теперь Албретт Вук, лорд Боутон, остался с кучей корреспонденции, напоминавшей альпийскую вершину, ужасающим списком зависимых от него лиц, амбициозной любовницей — и не имел ни малейшей склонности заниматься этой ерундой. В это время года все что-то хотели от него, черт побери, от мечтающих подняться по социальной лестнице хозяек приемов до внезапно ставших заботливыми слуг. Что лорд Боутон хотел на Рождество? Он хотел бы, чтобы оно уже прошло. Если бы ему что-то было нужно, то он сам приобрел бы это, не имеет значения, сколько бы это стоило. Если бы он хотел поехать куда-то, то уехал бы, и не важно, как это было бы далеко. И если бы Боутон хотел снова заковать себя в кандалы брака, то хм, он бы сначала застрелился.

Бретт не мог придумать ни одной чертовой причины, которая могла бы сделать этот праздник чуть более приятным, не говоря уже о том, чтобы он стал приемлемым. Веселый и яркий? Слезливая сентиментальность и низкая алчность. Утешение и радость? Вынужденное веселье и просто обычное чревоугодие. Развлечения? Фу. Ничего особенного.

Граф перетасовал кипу корреспонденции, выбирая приглашения. Предполагалось, что он должен принять приглашение на тот или иной фешенебельный прием, точно так же, как делал это каждый год, за неимением ничего лучшего. Там он столкнулся бы с тем же излишеством еды и выпивки, с теми же перезрелыми вдовами, с тем же утомительным однообразием.