Мисс Масгроув жалела, что у нее не было больше времени. Все графство было приглашено на бал к сквайру, а она едва начала прибирать маленьких дикарей к рукам — которые, кстати говоря, крепко держали розгу — не говоря уже о слугах, напоминавшей свинарник усадьбе и самом сквайре. Собакам придется покинуть дом, как только она более уверенно возьмет власть в свои руки, но, по крайней мере, мисс Масгроув делила свое жилище с невоспитанными дворняжками, а не с любовницами.

Шарлин, леди Трант, в который раз жалела, что не было больше времени. Но в зеркале с каждым днем отражалось все больше морщинок, так что она не осмеливалась ждать слишком долго. Она не приблизилась к тому, чтобы растопить сердце Боутона — если оно вообще у него было — а ее счета не приблизились к тому, чтобы быть оплаченными. По всей вероятности, ей никогда не удастся довести высокопоставленного джентльмена до алтаря, нет, даже если она сумеет раздобыть одного из этих ползающих по шторам котов для его маленького больного надоедливого ребенка. Его благодарность не будет простираться столько далеко. К настоящему времени граф презентовал ей ожерелье, с которым не стыдно будет войти в ломбард, и обещание, что в Лондоне ее будет ждать чек — если Шарлин уедет, и оставит ему жемчуг. Его терпение истончалось так же быстро, как и волосы леди Трант — от многочисленных осветлений. Тетя Форбишер, которая целовала древние рыцарские доспехи, надеясь заманить под омелу одного из лакеев, тоже не помогала. Поэтому Шарлин напудрила нос, нарумянила щеки и отправилась навестить мистера Мактавиша. Плешивый старик и в подметки не годился графу, но зато держал огромное состояние в консолях

[7]

Мактавиш жалел, что у него не было больше времени, ей-богу, чтобы выставить напоказ свою маленькую девочку в Лондоне, и время, чтобы найти ей благородную партию. Но она с каждым днем все сильнее мечтала о молодом Селдене. И к тому же превращалась в покрытую пятнами лейку. Джинджер выглядела настолько отталкивающе, и даже удивительно, что баронет все еще приходил с визитами. Мактавиш хотел, чтобы дочь вышла замуж, чтобы она стала леди, но все больше и больше ему хотелось просто сбыть с рук хнычущую девчонку и ее мяукающую кошку. Особенно теперь, когда он может держать в объятиях самую привлекательную и готовую на все штучку, какую он только встречал за много лет — если бы его дочь не путалась под ногами. Вот почему торговец так обрадовался, когда лорд Боутон явился с предложением. К несчастью, предложение касалось котенка Джинджер, а не ее самой.

— Что, разлучить эту парочку? Легче будет раздвинуть Красное море, милорд. Моя птичка сам не своя с тех пор, пока получила эту киску, но у меня и так достаточно забот с тем, чтобы она выбросила из головы молодого Селдена, и я не хочу, чтобы она совсем упала духом. Но так случилось, что я в состоянии убедить мисс Селден дать мне другого котенка, вроде как смягчить меня в сторону родственных отношений. Я могу сказать, что так привык к маленькому негоднику, который болтается под ногами, что хочу собственного кота — на то время, когда Джинджер уедет в свадебное путешествие.

— Вы добудете для меня котенка, Мактавиш, а я раздобуду для Селдена более высокий титул, даже если мне придется отдать ему один из моих.

Граф жалел, что у него не было больше времени, ей-богу. Рождество наступало всего через несколько дней, а он был так же близок к тому, чтобы получить одного из никчемных маленьких животных, как и к полету по воздуху. Он даже осмотрел, как кажется, каждый выводок котят в графстве, в надежде найти одного, который будет выглядеть достаточно странно, чтобы сойти за несоответствующих стандарту кошек мисс Селден. Он заставил лондонского поверенного послать запрос в Королевское Общество Любителей Кошек, но безуспешно. Черт бы побрал эту женщину за то, что она ведет себя как упрямая блюстительница нравов, когда дело доходит до раздачи малукистанских мышеловов. И черт бы побрал ее еще и за то, что она вторгается в его сны. Эту девушку нельзя сделать любовницей, и она, без сомнения, не станет удобной женой — если бы граф искал ее, чего, конечно же, он не делал. Следовательно, у мисс Селден нет никакого права вмешиваться в его мысли, в его грезы и рождественские желания. Бретт поклялся, что полностью выбросит мисс Селден из головы — как только навестит коттедж привратника еще один раз.

Сэр Юстас жалел, что у него не было больше времени, черт. Поначалу он беспокоился, что Мактавиш умчит Джинджер в Лондон, чтобы представить всем охотникам за состоянием в городе — или устроит ее брак с каким-нибудь древним аристократом. Он не думал, что торговец прямо запретит ему появляться на пороге Селден-Хауса, так как Стейси все еще владел этой грудой камней, но тот мог сделать так, чтобы Джинджер не было дома, чтобы принять поклонника. Однако старик, кажется, склонялся к тому, чтобы одобрить его ухаживание — под влиянием графа, Стейси не сомневался в этом. По крайней мере, он перестал хлопать дверьми и швырять вещи, по словам Джинджер, которая очаровательно покраснела, предлагая баронету чай. До того, как старый ворчун снова передумает, Стейси намеревался сделать официальное брачное предложение своей дорогой Джинджер. И он был совершенно уверен, что девушка примет его, если ее отец даст разрешение. После церкви она прошептала Стейси, что скучала по нему. Какое счастье! Стейси врезался в дерево, пока махал ей рукой на прощание. Господи, ему хотелось, чтобы сестра познала такое же счастье. Кроме того, ему хотелось, чтобы у нее было комфортное будущее, без необходимости делить коттедж с ним и Джинджер. Даже если Мактавиш позволит им всем переехать обратно в Селден-Хаус, Джерри не удовлетвориться ролью бедной родственницы в доме другой женщины.

Сэру Юстасу очень хотелось, чтобы его сестра сияла на балу у сквайра, до последнего надеясь, что ее заметит особенный джентльмен. Баронет хотел вернуть ее жемчуг.

Джерри не было дома, когда зашел Боутон — она разносила корзинки нуждающимся, но сэр Юстас был рад видеть своего работодателя, даже если ему с легким смущением пришлось смахивать кошачью шерсть с кресла, прежде чем предложить графу сесть. Как только он налил гостью в бокал бренди, баронет выдвинул новое предложение. Как он объяснил графу, если Стейси сумеет заручиться благословением Мактавиша, то тогда банк, без сомнения, предоставит ему заем в счет будущих ожиданий, а из этих средств он сможет заплатить лорду Боутону за ожерелье для сестры. Не то чтобы он интересовался мисс Мактавиш из-за денег ее отца, заверил молодой человек графа.

— Я никогда не предполагал ничего подобного — только не после того, как вы двое бросали друг на друга влюбленные взгляды через церковный проход на протяжении всей проповеди викария. — Бретт сунул руку в карман сюртука и вытащил бархатный мешочек. — Нет, жемчуг никогда не следовало продавать. Я понимаю вашу нужду в то время, и я виню за это только вашего отца, а не вас. Но ожерелье принадлежит мисс Селден. Так что вот, возьмите его для нее. Вы достаточно усердно трудились, чтобы заработать его. Оно ваше, безо всяких условий. Вот только, если вы согласитесь…

— Вам все еще нужен котенок для вашей дочери.

Поэтому Стейси попросил у сестры одного из котят, как только она вернулась домой.

— Ты должна довериться мне в этом деле, Джерри. Ты же знаешь, что я никогда не сделаю ничего, чтобы причинить вред одному из них.

Так как брат сидел на диване с Рани на плече, Мизра-Хан играл с его цепочкой для часов, а котята спали у него на коленях, то она не могла опровергать его любовь к этим созданиям. Как и то, что он выглядел счастливым и беззаботным, в первый раз за много лет.