Ханна как раз собиралась отойти от дел и была рада передать мастерскую и клиентов в ведение Элвинии. Работы было более чем достаточно, и следующие несколько лет Элвинии жилось относительно легко и спокойно. Они с Бим прекрасно ладили, и переходный возраст, общеизвестный период споров и ссор, обернулся для Элвинии временем спокойствия и гармонии. Когда для Бим настало время поступать в университет, она предпочла остаться с мамой, а не снимать жилье с другими студентами. Элвиния была рада, что дочь будет жить с ней, хотя втайне и надеялась, что Бим обзаведется собственными друзьями, а может быть, даже найдет себе молодого человека. Она беспокоилась, что передала дочери собственное подозрительное отношение к мужчинам и что Бим вообще никогда не захочет иметь с ними дела. Элвинии бы этого совсем не хотелось: она надеялась, что Бим найдет человека, который не бросит ее – как поступил с Бим отец, – а сделает ее счастливой.

Подруг оказалось найти не так уж сложно. К концу первого курса Бим стала частью девичьей компании, которая практически все делала сообща. Девушек, кроме Бим, было три: Линнеа Эк, Сигне Магнуссон и Матильда Форсберг. Изучали они литературу – английскую и шведскую – и геологию. У всех троих имелись молодые люди разной степени близости, а у Сигне аж целых двое, но не в силу какой-то ее врожденной порочности, а просто потому, что она не в силах была выбрать кого-то одного и любила обоих. Ей, кроме того, совершенно не хотелось ранить чьи-либо чувства, и потому она встречалась с обоими одновременно, стараясь только, чтобы они ненароком друг на друга не наткнулись и ни один не заподозрил, что внимание Сигне не принадлежит всецело ему одному.

– Никогда, пожалуйста, никогда никому об этом не рассказывай, – умоляла Сигне. – Последнее, чего я хочу – самое последнее, – это чтобы все думали, что я, ну… – Тут она помолчала, явно подыскивая подходящее слово. В конце концов она решилась: – Жадничаю. Не хочу, чтобы все думали, будто я жадничаю.

– Ну конечно, ничего ты не жадничаешь, – ответила Бим. – Ты просто великодушная. Или добродушная? Нет, кажется, правильнее говорить «добросердечная». Ну, в любом случае ты – и то, и другое, и третье.

Сигне была ей благодарна.

– Как это мило с твоей стороны, Бим. И знаешь, вообще-то встречаться с двоими – это довольно весело. Тебе и самой стоит попробовать.

Она, конечно, сказала это в шутку, но тут же пожалела об этом. У Бим и одного-то молодого человека не было, не говоря уже о двоих.

– Извини, – продолжила Сигне. – Это было бестактно с моей стороны. Уверена, рано или поздно ты тоже кого-нибудь себе найдешь.

Бим вздохнула.

– Хорошо бы, – ответила она. – Понимаешь, не то чтобы я не старалась.

Сигне с любопытством взглянула на подругу.

– Мне странно, что у тебя никого нет, – сказала она. – Ты очень симпатичная, Бим, правда. Почему же не нравишься ребятам?

Бим помрачнела, и Сигне тут же снова почувствовала себя виноватой.

– Я не то хотела сказать. Уверена, ты им нравишься. – А потом она добавила: – Может, просто не в этом смысле.

Бим отвела взгляд.

– Ну, если это так, то почему со мной никто никогда не хочет познакомиться? Никто.

– А ты оставляешь им свой телефон? – спросила Сигне.

– Я делаю все, что нужно делать, – сказала Бим. – Общаюсь в соцсетях. Попробовала даже сайт знакомств – но там вообще никто не отозвался, кроме каких-то придурков. Один так и вовсе в тюрьме сидит, а другой с электронным браслетом ходит. Такое ощущение, что нормальных парней просто не существует – или они мне до сих пор не попадались.

– Ты только не сдавайся, – сказала Сигне, а потом перевела разговор на другую тему. У нее имелись догадки, почему ее подруга не пользуется успехом. Мужчины всегда чувствуют, когда девушка отчаянно ищет отношений, и это отпугивает их, как ничто другое. Она никогда не могла понять, почему это так, и, в конце концов, вывела для себя некую шаткую социобиологическую теорию, что отсутствие конкуренции – это сигнал для самца искать другую партнершу. Или, может, Бим просто была чересчур домашней, скучной девушкой, с этими ее травяными грядками на балконе и кухонными увлечениями? Все это не слишком ценилось самцами человеческого вида. Им нравились девушки, с которыми можно было пойти в клуб, такие, которые будут скорее курить… траву, чем ее выращивать.

Тот разговор с Сигне привел Бим в уныние. Теперь она все время выискивала в поведении подруг признаки жалости, а когда они вообще перестали упоминать свои отношения с противоположным полом, она истолковала это – и, как оказалось, правильно – как признак того, что они стараются не привлекать внимания к ее одиночеству.

Это все больше угнетало Бим, и однажды – это случилось в выходные – она поняла, что больше так не может. Она сама создаст себе парня – просто придумает, и всё. Будет рассказывать о нем подругам и перестанет наконец чувствовать себя неудачницей в общественном и эмоциональном плане. Понятное дело, что предъявить этого самого новоиспеченного молодого человека она не сможет, так что ей придется объяснить, что у Сикстена – она уже придумала для него имя – необычный график работы. Он будет работать на «Скорой», решила она. Будет спасать жизни – каждый день. Будет сильным. Будет водить «Скорую». Он будет самым красивым – без исключений – водителем «Скорой» в городе Мальмё. Такому мужчине будет не до общения с подругами своей девушки. У него будут в жизни и более важные дела.

– Ты начала с кем-то встречаться! – воскликнула Сигне. – Вот уж не думала, что это тебе удастся.

И немедленно принялась извиняться:

– Прости, Бим. То есть я имела в виду: где ты его нашла?

Бим неопределенно помахала в воздухе рукой:

– О, мы столкнулись совершенно случайно и разговорились. Слово за слово…

Этого Сигне было недостаточно.

– Но где? Где ты встретила этого… Как, ты сказала, его зовут?

– Сикстен. Его зовут Сикстен.

Сигне кивнула.

– И?..

– Ну, так его зовут.

– Нет, глупышка, мне хочется знать: какой он? Он… Он хорошо целуется?

Бим улыбнулась:

– Я о таком не распространяюсь, Сигне. Я же не спрашиваю, насколько хорошо целуется твой… твои парни?

Сигне ее поняла.

– Хорошо, об этом спрашивать не буду. Но он симпатичный? – Отреагировать Бим не успела, потому что Сигне сама поспешила ответить на свой вопрос: – Готова поспорить, что да!

– Да, – подтвердила Бим. – Симпатичный.

– А фотография у тебя есть? – спросила Сигне.

Бим заколебалась.

– При себе – нет, – ответила она.

– Но ты найдешь и покажешь, да?

Бим опять замолчала, не зная, что на это сказать. Потом все-таки ответила:

– Хорошо, найду.

– Завтра?

Молчание Бим было истолковано как согласие. Заранее она об этом как-то не подумала; она вообще не подумала о возможных последствиях, которые повлечет за собой создание Сикстена. Она-то представляла себе, что Сикстен будет играть роль некоего фона и что подруги поймут: он слишком занят, чтобы встречаться с их компанией. И вдруг Сигне просит его фотографию – а она сама обещает ее раздобыть, да к тому же еще прямо на следующий день.

В тот день после ужина, когда они с матерью сидели на балконе – был чудесный, теплый вечер, – она приняла решение насчет фотографии. Все очень просто: она сделает селфи с молодым человеком – совершенно не важно, с каким, – а потом скажет, что это и есть Сикстен. Она отправится в центр и попросит какого-нибудь прохожего сделать с ним селфи – это, наверное, его позабавит, и он не будет возражать. Какой смысл отказываться? Она сказала матери, что собирается прогуляться – час-другой, не больше.

– Мне просто хочется выбраться из дому. Не важно куда, просто вечер такой хороший, и погода…

– Да не нужно тебе ничего объяснять, Бим, – прервала ее мать. – Беги, развейся.

До центра города она добралась на автобусе, а потом пешком – до Лилла Торг[2]. В ресторанах и барах было полно народу, и на улицах тоже. Это было именно то, что ей нужно, и вскоре она заметила молодого человека, из которого получился бы идеальный Сикстен. Он был примерно ее возраста, высокий – и определенно симпатичный. Вообще-то она даже усомнилась, не слишком ли он симпатичный. Ей хотелось, чтобы ей поверили, а Сигне могла решить, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но он сразу привлек ее внимание: открытое, пышущее здоровьем лицо – вообще-то как раз такие ей и нравились. Что же до его внешности – ей хотелось, чтобы они поверили, будто она сумела раздобыть себе молодого человека с лицом как у кинозвезды. Пусть знают, как жалеть ее или думать, будто она не может найти себе мужчину, уж тем более такого, который одним своим видом может вызвать пробку на дороге.