Alexander McCall Smith

DEPARTMENT OF SENSITIVE CRIMES

© Alexander McCall Smith, 2019 All rights reserved.

© Ильина Е., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

– Сёрен, – сказал доктор Свенссон серьезно, хотя в его глазах позади очков в роговой оправе и таилась улыбка. Он ждал. Его короткий вопрос предполагал некий ответ – немного терпения, и узнаешь, какой именно.

Ульф Варг, уроженец города Мальмё, что в Швеции, сын Туре и Лив Варгов, весьма недолго женат, а ныне снова холостяк, тридцати восьми лет, каковое обстоятельство наводило его на мысли о том, что он называл про себя «приближающийся водораздел» – «Как думаешь, Ульф, – спросил как-то его приятель Ларс. – Куда человек отправляется после сорока?», – этот самый Ульф Варг поднял глаза к потолку, когда его психотерапевт произнес: «Сёрен». А потом, почти не задумываясь, переспросил:

– Сёрен?

Психотерапевт – добрый доктор Свенссон, как часто отзывались о нем клиенты, – покачал головой. Он знал, что психотерапевт не должен качать головой, и он старался делать это как можно реже, но все же это случалось – одно из тех движений, которые мы делаем машинально, не задумываясь: барабаним пальцами, поднимаем брови, закидываем ногу на ногу. Большинство этих действий не несут никакого значения – побочные продукты существования, – но когда качаешь головой, это подразумевает осуждение. А добрый доктор Свенссон просто не мог никого осуждать. Он понимал, а это несколько другое.

Однако сейчас он именно осуждал и даже покачал головой, не успев напомнить себе насчет осуждения – и связанных с ним жестов.

– Это был вопрос – или ответ? – спросил он. – Потому что переспрашивать не нужно, понимаете? В этом весь смысл свободных ассоциаций, господин Варг: вытащить на поверхность – вплоть до внешней экспрессии – те вещи, которые таятся в глубине подсознания.

Вытащить на поверхность то, что таится в глубине… Ульфу понравились эти слова. Именно это, подумал он, я и делаю всякий раз, как прихожу на работу. Каждое утро я встаю с тем, чтобы вытащить на поверхность то, что таится в глубине. Будь у меня девиз, полагаю, он был бы примерно таким. Звучит гораздо лучше, чем фраза, навязанная Штабом его отделу. Мы служим обществу. Как это скучно, как банально – как и все, что исходит из Штаба. Все эти серенькие дамы и господа с их постоянными разговорами о поставленных задачах и сугубой деликатности – да, в общем-то, обо всем, кроме того единственного, что имело значение: искать и находить тех, кто нарушает закон.

– Господин Варг?

Взгляд Ульфа, блуждая, спустился с потолка на пол. Теперь он разглядывал ковер – и ботинки доктора Свенссона коричневой замши. Это были броги, с затейливым узором из дырочек, которые, как кто-то когда-то ему объяснил, нужны для того, чтобы обувь дышала, а не только ради английского «лука». Дорогие, наверное, подумал он. Когда он впервые увидел эти ботинки, то решил, что они из Англии, такой уж у них был вид; хороший следователь в первую очередь замечает подобные вещи. Итальянские ботинки уже и выглядят элегантнее, наверное потому, что у итальянцев более узкие, элегантные ступни, чем у англичан; голландцы же, размышлял Ульф, – люди высокие, с широкой костью. Крупные люди, что, в некотором смысле, было странно, поскольку Голландия – такая маленькая страна… И подвержена наводнениям, как он вычитал в одной книжке, когда был еще ребенком – там еще была история про маленького голландского мальчика, который заткнул пальцем дыру в плотине…

– Мистер Варг? – В голосе доктора Свенссона слышалось легкое нетерпение. Для пациентов было вполне нормально погружаться в размышления, но предполагалось, что они будут выражать свои мысли, а не думать просто так.

– Прошу прощения, доктор Свенссон. Я задумался.

– О! – сказал психолог. – Это именно то, чем вы и должны тут заниматься, знаете ли. Мыслительный процесс предваряет вербализацию, а вербализация предваряет принятие решения. Я, конечно, всецело это одобряю, но мы с вами здесь для того, чтобы выяснить, о чем вы думаете, когда вы не думаете. Другими словами, мы пытаемся понять, что происходит у вас в подсознании. Потому что именно за этим…

Ульф кивнул.

– Да, знаю. Я понимаю. Я просто сказал: «Сёрен», потому что не совсем понял, что вы имеете в виду. Хотелось удостовериться.

– Я имел в виду «Сёрен». Имя. Сёрен.

Ульф задумался. Имя «Сёрен» не значило для него ничего. Скажи доктор Свенссон «Харальд» или «Пер», он ответил бы «хамло» или «зубы», потому что именно это пришло бы ему в голову. Так звали двух мальчишек у него в классе, так что, скажи доктор Свенссон «Харальд», он, наверное, ответил бы «хамло», потому что хамлом Харальд и был. А услышав «Пер», Ульф ответил бы «зубы»: у Пера была щель между передними зубами, потому что его родители были бедны и не могли позволить себе услуги ортодонта.

И тут, довольно внезапно, до него дошло, и он сказал:

– Кьеркегор.

Это явно пришлось доктору Свенссону по душе.

– Кьеркегор? – переспросил он.

– Да. Сёрен Кьеркегор.

Доктор Свенссон улыбнулся. Консультация близилась к концу, а ему нравилось завершать сеанс на глубокомысленной ноте.

– Если не возражаете, можно спросить: почему Кьеркегор? Вы его читали?

Ульф ответил утвердительно.

– Надо же, – сказал доктор Свенссон. – Кто бы мог подумать, что… – тут он осекся.

Ульф выжидательно смотрел на него.

Доктор Свенссон тщетно попытался скрыть, насколько он смущен.

– Я не имел в виду… понимаете ли, я не хотел, чтобы это прозвучало вот так.

– Может, это ваше подсознание? – мягко спросил Ульф. – Оно заговорило.

Психотерапевт улыбнулся:

– Я собирался сказать – но вовремя остановился, – что никак не ожидал, что полицейский станет читать Кьеркегора. Это необычно, не правда ли?

– Вообще-то, я – следователь.

Доктор Свенссон опять смутился:

– Да, конечно!

– Хотя следователи, в сущности, – те же полицейские.

Доктор Свенссон кивнул:

– Как и судьи, и чиновники, и политики тоже, я полагаю. Все, кто указывает нам, как поступать, – в сущности, полицейские.

– Но не психотерапевты.

Доктор Свенссон рассмеялся.

– Психотерапевт не должен указывать вам, как поступать. Психотерапевт должен помочь вам понять, почему вы поступаете так, а не иначе, и дать возможность прекратить это делать – если вы этого захотите. Так что да, психотерапевт точно не полицейский. – Он немного помолчал. – Но почему Кьеркегор? Что именно вам нравится в Кьеркегоре?

– Я не сказал, что он мне нравится. Я сказал, что я его читал.

Доктор Свенссон снова глянул на часы:

– Думаю, придется нам на этом остановиться, – сказал он. – Мы с вами сегодня неплохо продвинулись.

Ульф встал.

– И что теперь? – спросил доктор Свенссон.

– Что – что теперь?

– Просто стало интересно – что вы будете делать дальше. Понимаете, клиенты приходят ко мне, в этот кабинет, говорят о чем-то – или, скорее, мы говорим, – а потом они уходят обратно в мир и продолжают жить своей жизнью. А я остаюсь здесь и думаю – не всегда, но иногда – я думаю: «Что они будут делать там, вовне? Поедут обратно домой, сядут и будут сидеть? Или на работу, перекладывать бумажки с одного конца стола на другой? А может, уставятся в экран и будут глядеть, пока не настанет пора ехать домой, к детям, которые тоже сидят, уставившись в экран? Поэтому они делают то, что делают? Поэтому вертятся, как могут?»