– Друзья, мы собрались сегодня на замечательное торжество – юбилей нашей любимой писательницы Анны Рид! Дата, я вам скажу, знаменательная в жизни каждой женщины – сорок пять, – он сделал многозначительную паузу.

И все дружно подхватили:

– Баба ягодка опять! По-здра-вля-ем! По-здра-вля-ем! По-здра-вля-ем! – скандировали гости.

Зазвучал вальс. Раздались возгласы:

– Анна и Роберт, Анна и Роберт!

Сильные руки подхватили Анну за талию и закружили в танце.

– Любимая, ты вся, как струна. Расслабься, ты в надёжных руках, – шептал ей на ушко красавец.

Смущённая женщина не могла оторвать взгляда от его лица. На секунду у неё возникло чувство, что все идет так, как должно. «Мои ноги, я могу двигаться, я танцую! – мысленно повторяла она про себя. – Что это – сон? Вот бы не просыпаться никогда!»

– Ущипни меня, – попросила она Роберта.

– Что, дорогая? – не расслышал он.

Анна прильнула к его уху и настойчиво повторила:

– Ущипни меня, пожалуйста.

– Ты думаешь, что спишь? – добродушно рассмеялся он. – Это не мираж. Твой муж обещал тебе сказку – так вот, я слов на ветер не бросаю, наслаждайся, – Роберт нежно сжал её в своих объятиях и наклонился к губам.

И тут в звуках вальса зазвучали ноты траурной мелодии. Анна испуганно отшатнулась и, заметив, как из залы выходит та самая группа в чёрном, выбежала за ними.

Стоя посреди просторного холла, писательница беспомощно озиралась по сторонам, пытаясь сообразить, куда делись эти люди. Она прислушалась, силясь различить их шаги, но группа словно растворилась в воздухе. Увидев справа дверь, Анна кинулась туда и, прежде чем кто-либо заметил, скрылась за ней. Прислонившись к двери, она осмотрела помещение. Это оказалась туалетная комната для дам. Прямо напротив висело огромное, во всю стену, зеркало. Оттуда на неё глядела довольно привлекательная женщина в вечернем платье глубокого синего цвета, с декольте и с широким поясом того же оттенка, отделанном вышивкой из серебряной нити. Струящиеся складки подола чуть прикрывали щиколотки. Весь наряд завершали светло-серые лаковые лодочки на шпильке.

«Боже, мои ноги! – изумлённо воскликнула Анна. – Не помню, когда в последний раз я надевала шпильки!» Она подошла к зеркалу и внимательно рассматривала себя, будто впервые видела. Писательница ущипнула себя. От боли из глаз брызнули слёзы. Она прикусила губу, чтобы не закричать, потом открыла кран и умылась холодной водой, снова посмотрелась в зеркало и вскрикнула. Там, в инвалидном кресле сидела другая Анна, больная, с распухшими ногами. Её голова склонилась набок, взгляд остановился. Видно было, что она мертва. Писательница зажмурилась, открыла глаза, но наваждение не исчезло. «Господи, что это?» – взмолилась она, воздев руки к потолку, как будто ждала, что оттуда ей кто-то ответит. Ничто не нарушило безразличной тишины комнаты. Анна потёрла зеркало рукой, пытаясь стереть картинку, но видение не исчезло. Ей стало дурно: перед глазами зарябили белые пятна. Облокотившись на столешницу, она добралась до стены и медленно опустилась на кушетку. Неизвестно, сколько бы она так просидела, если бы стук в дверь не вывел её из транса.

– Дорогая, ты здесь?

Это был Роберт. Он протиснулся в проём и прикрыл за собой дверь. Весь его вид выражал озабоченность.

– С тобой всё в порядке? – он присел перед ней на корточки, взяв её ладони в свои.

Анна боязливо покосилась на зеркало. Отражение показывало её и мужа.

– Роберт, обещай, что скажешь мне правду, – она с надеждой посмотрела ему в глаза.

– Ну конечно, милая, что тебя беспокоит?

Рид придвинулась ближе и прошептала:

– Если это всё не сон, то как я здесь оказалась? Кто все эти люди и где мой сын?

– Любимая, мы с тобой здесь живём. Это наш дом. Родные и друзья пришли поздравить тебя с Днём рождения. Сегодня тебе исполнилось…

– Да, знаю я. Мой юбилей… сорок пять лет, – раздражённо прервала писательница его разъяснения. – Это единственное, что я точно знаю. Где мой сын? – на этих словах она резко встала.

Роберт поднялся с кушетки и ласково произнёс:

– Аннушка, у нас с тобой дочь, Настенька. Ей семнадцать лет. Сейчас она на занятиях в школе танцев. Скоро будет дома.

– Что ты со мной, как с умалишённой разговариваешь! – вскипела Рид и оттолкнула его. – Что происходит? Я ничего не узнаю здесь! Ни-че-го! – прокричала она, сжав виски.

– Успокойся, дорогая, надо выйти к гостям. Все ждут тебя, – всё тем же тоном уговаривал Роберт. – Остынь, а я пока приготовлю коктейль и подожду тебя в зале. Давай поговорим завтра. Ты отдохнёшь, выспишься, и мы вдвоём во всём разберёмся. Договорились?

Весь вечер Анна улыбалась незнакомым людям, благодарила за подарки и поздравления. Для неё всё происходило как в тумане. Она не могла отделаться от ощущения, что однажды уже проживала эти события. Было ли это в её снах или сейчас это, всего лишь, сон? Очень реальный, как три де фильм, но, всё же, сон. Может её дежавю[1] – тайное послание души?

«Сейчас я открою глаза и всё вспомню, и будет по-прежнему, как всегда», – мысленно уговаривала себя Анна. – «А вдруг это не сон? Мои ноги!» – спохватилась она и осторожно пошевелила пальцами: сначала правой ноги, а затем левой. Убедившись, что с ногами всё в порядке, Рид открыла глаза и села на кровати. «Мамочки, значит мне это не приснилось», – застонала она. Услышав шаги, она юркнула обратно в кровать и, натянув одеяло до подбородка, не мигая уставилась на дверь. Дверь медленно открылась. На пороге стоял Роберт.

– Солнышко, ты проснулась? – полушёпотом спросил он, будто кто-то ещё мог здесь спать.

– А почему ты шепчешь? – невольно шёпотом повторила за ним Анна, но тут же, одумавшись, добавила, перейдя на обычный тон. – Мы разве не одни?

Лицо Роберта расплылось в довольной улыбке.

– Мы абсолютно одни, дорогая. Дине я дал на сегодня выходной и решил сам тебе приготовить завтрак.

– Дине? Кто такая Дина? – напряглась Анна.

На секунду улыбка исчезла с лица Роберта. Стараясь не выдать волнения, он, как ни в чём ни бывало, пояснил:

– Это наша помощница, ты всегда забываешь, как её зовут, – и суетливо добавил. – Понежься пока в кроватке, а я принесу завтрак, – и тут же вышел, будто боялся продолжения разговора.

Рид, откинулась на подушки и сладко потянулась. Затем проделала ногами упражнения «ножницы», встала с кровати и, подойдя к окну, отдёрнула портьеру. Яркий солнечный день шагнул прямо в спальню, расцветив разноцветьем пузырьки и баночки, стоявшие на трюмо. Будто тысячи солнечных зайчиков играли во флакончиках с духами, а разложенные по столику украшения сверкали, словно сокровища самой Хозяйки Медной горы. «Ах», – выдохнула писательница, в восхищении всплеснув руками.

Из окна открывался великолепный вид на лужайку, покрытую жёлтыми одуванчиками. «Совсем, как у Ван Гога на картине "Поле желтых цветов", – машинально подметила Анна. – Я попала в рай или в сказку. Всё это так нереально, как ожившие картинки моих фантазий», – продолжала она восторгаться. По комнате разливался нежный аромат роз с нотками лимона. Рид перегнулась через раму, втянув носом вкусный запах. Прямо под окнами расцвели белые пионы. «Не зря в Китае пион называют «королем цветов», а запах сравнивают с благоуханием ста роз», – вспомнила писательница, наслаждаясь ароматом любимых цветов. «Ну вот, зачем же ты встала, неугомонная моя, – вторгся в её мысли голос Роберта, – хотелось побаловать тебя завтраком в постели, – протянул он разочарованно. – Раз так, жду тебя в столовой. Поспеши, а то всё остынет, и мои труды пропадут даром». Анна, не в силах оторвать взгляд от прекрасного вида, не оборачиваясь, кивнула. Но, как только ворчание мужа затихло, она отошла от окна и внимательно оглядела комнату.

Здесь всё было, как в её мечтах. Огромная кровать с мягким изголовьем и кремовым постельным бельём. Трюмо с пуфиком в стиле барокко. Всё отделано гобеленом восемнадцатого века. Даже портьеры и тюль выдержаны в тех же тонах. Войдя в ванную комнату, наша мечтательница застыла в изумлении. Пробивавшийся сквозь мозаичное панно окна свет разделялся на сотни маленьких радужных лучиков, разрисовывая комнату, словно фантазийную картину. На подоконнике и вдоль стен на изысканных кованных подставках стояло множество декоративных растений. Стены украшали кашпо с лианами. Анна приняла душ, вдыхая свежий аромат бегонии. Смутная тревога, поселившаяся в ней со вчерашнего дня, растворилась в нежном цветочном флёре ванной комнаты.