Но что, если мы найдём и исцелим сотни нимф? Тысячи? Если мы поспешим, если мы оставим исцелённых женщин под защитой хороших мужчин, то у будущего человечества будет шанс в борьбе.

А я намеревалась сражаться до самого дрянного, кровавого конца.

Глава 2

Той ночью я проснулась от треска дерева в камине. Уютное и зовущее, янтарное свечение согревало мою кожу и искушало уснуть обратно. Я позволила своему лбу упасть на плечо Рорка, все мои чувства приглушились, пока мягкие губы Мичио не задели мой позвоночник сверху.

Осознание этого уколом пробежалось по венам и возбудило каждую точку контакта. Мы лежали на боку, на одеяле, расстеленном на жёстком полу, все трое в хлопковых шортах, с голыми грудями, я посередине. Мои груди прижимались к спине Рорка. Жёсткие очертания груди Мичио прижимались ко мне сзади. Мои пальцы лежали на резких впадинках пресса Рорка, а ноги Мичио обхватывали мои ноги. Рорк согнул ноги вперёд — боже упаси, вдруг мальчики случайно соприкоснутся.

Через контакт кожа-к-коже их мужественная сила Ян каким-то образом защищала меня — теория, которая простиралась за пределы моих агностических верований. Но я не могла спорить с очевидным. Спелёнатая силой и шёлковой плотью я избегала кошмаров, которые терроризировали меня со времён вспышки.

Тёплое дыхание скользило по моему плечу. Горевшее поблизости пламя отбрасывало тени на наши объятия, струйки пеканового дыма заглушали запах плесени, льнувшей к стенам хижины.

Рука Мичио обвила моё бедро и распласталась на моем животе, костяшки его пальцев находились так близко к заднице Рорка, что он просто обязан был её задеть. Его ласка нырнула под резинку моих шортов, и весь жар в моем теле опустился вниз, пульсируя под его пальцами, пока он поглаживал, дразнил и заставлял меня открыться.

Я замерла, уверенная, что не надо поощрять его, пока мы делим самодельную кровать с другим мужчиной. Но эти пальцы настаивали, его намерение откровенно выражалось твёрдостью, упирающейся мне в бедро. Мои внутренние мышцы сжались, и я подняла колено, чтобы развести ноги, а мой живот скрутило чувством вины.

Взгляд по сторонам подтвердил, что Джесси находился снаружи — или спал на крыльце, или сторожил на краю леса. Единственная внутренняя дверь отгораживала комнату, где спала Элейн. Когда месяцем ранее мы излечили её, мы сожгли её кровать и три тела, разлагавшиеся на ней. К счастью, она помнила своих детей лишь живыми и здоровыми, а лихорадка нимфы уберегла её от отвратительных деталей их смертей.

Рука между моими ногами потянула меня назад, мысленно, затем физически, поглаживая с опьяняющей умелостью доктора. Он раздвинул два пальца, скользнув ими глубоко, двигая ими в ритме его учащавшегося дыхания.

Мурашки пробежались по моему позвоночнику, и влажный жар облегчал вхождение его пальцев. Из трёх моих стражей он знал моё тело лучше всего, благодаря месяцам заботы обо мне во время моего плена на Мальте. За несколько задыхающихся мгновений он разжёг моё возбуждение от тихого жжения до безумного кипения.

Я согнула пальцы, проведя по коротким волоскам под пупком Рорка. Его светлые дреды щекотали мой нос, пряди с узелками кожаных шнурков и косичек все же ощущались на моем лице мягкими и чистыми, с его дубовым запахом, как и его кожа. Если бы он не спал, его бедра качнулись бы, чтобы поощрить путь моей руки. Такой отзывчивый, мой священник.

Он хранил целибат в самом буквальном смысле. За исключением того одного нашего раза, он не трахал меня. По крайней мере, не мою киску. Он находил облегчение в моем рту, моей руке, а чаще всего — потираясь о мою ногу. Этот мужчина возвёл петтинг в ранг искусства.

Формально его клятва давным-давно нарушена. Минеты, ласки рукой, все наши украденные моменты запрещались церковью. Ватикана уже не существовало, Папа скорее всего охотился на улицах Рима с зазубренной пастью. Законов и доктрин больше не существовало, но принципиальность и вера Рорка оставались нетронутыми, поддерживаясь его собственными правилами. Прелюдия без секса давала ему какой-то чокнутый баланс между его богом и женщиной, которую он любил.

Мои чувства по этому поводу пребывали в постоянном сражении. Облегчение. Раздражение. Это приводило мои эмоции в хаос. Я хотела его. Это я знала. Я также хотела Мичио и Джесси, и если бы меня попросили выбрать между ними, я бы не смогла. Я бы не стала. С каждым из них я делила нечто иное и особенное. Делало ли это меня эгоистичной? Было бы добрее игнорировать их взаимное желание? Боже, их пылкие взгляды. Мне пришлось бы избегать зрительного контакта. Это сделало бы все странным.

И пустым.

И без того было некомфортно — мои соски прижимались к Рорку, пока Мичио трахал меня долгими движениями пальцев. Дьявольский ритм его толчков вызывал дрожь в моих бёдрах, а кожа покрывалась тонким слоем пота. Его эрекция тыкалась в мою попку, а его свободная рука сдёрнула его трусы ровно настолько, чтобы освободить член.

Я повернула голову и посмотрела ему в глаза. Черные как ночь и неизмеримо глубокие, они втягивали меня и поглощали полностью. Намёк на его японское наследие очерчивал их крупную форму, а также определял его оливковую кожу и чернильный отлив коротко стриженых волос. Но его европейский отец, должно быть, наградил его квадратным подбородком, толстой шеей и длинными ногами.

Его мощное тело изогнулось вокруг моей спины, и его пальцы принялись проникать глубже, жёстче. Он целовал мои губы, шею и плечо и скользнул членом по своим движущимся пальцам, прижимаясь к моей плоти, ища возможность войти.

Свет пламени очерчивал его тело, мощную мускулистую руку вокруг моей талии, скомканные шорты ниже его задницы, выпирающие лодыжки его ног, переплетённых с моими ногами… и ногами Рорка.

Мичио убрал руку и обхватил ладонью моё горло, его дыхание обрушивалось на мой затылок.

— Пошли.

«Ладно, ага. Хорошая идея». В тёмный угол комнаты? На скрипучее крыльцо? В сумеречные глубины леса? Нигде не было достаточного уединения. Только не тогда, когда два других гиперопекающих мужчины дышали мне в шею.

Я отстранилась от Рорка, но он поймал мою ладонь и прижал к своей эрекции. Его взгляд поднялся к моему лицу, изумрудные глубины глаз кружились как лес на ветру.

— Останься.

Мою грудь сдавило, и я дёрнулась в оковах его пальцев. Мичио понимал природу моих отношений с Рорком, возможно, даже лучше меня самой, но это не означало, что ему они нравились. Внезапная неподвижность позади меня это подтверждала.

Я снова дёрнулась, но безрезультатно.

— Рорк? Что ты делаешь?

Пальцы вокруг моей шеи исчезли вместе с жаром у моей спины. В следующее мгновение Мичио встал над нами, надев шорты, выражение его лица было столь же обходительным, как камень. Неизменно оставаясь сильным, молчаливым типом, Мичио просто смотрел на мою руку, которую Рорк удерживал на своём твёрдом члене. Поза Мичио оставалась непроницаемой, но мужчина, который бурлил под этой маской, не любил делиться.

«Я убью любого мужчину, который попытается обладать тобой как вещью».

Слова Рорка, и я выучила, что он не разбрасывается словами. И все же он никогда так нагло не вмешивался, когда я находилась в руках Мичио. Если мои подозрения верны, Рорк просил — нет, требовал — чтобы он присоединился ко мне и Мичио.

Проблема в том, что Мичио находился на грани отказа.

Я извернулась и дёрнула своё запястье, и когда Рорк наконец отпустил его, оттолкнув, я схватила футболку за постелью и встала на ноги. Спеша прикрыть себя — горловина, рукав, наизнанку, похер — я одёрнула подол и попятилась от надвигающегося шторма. Мне нужно что-то сказать, но что именно?

— Она тебе не принадлежит, — акцент Рорка рокотал низко и гортанно.

Я запрокинула голову и уставилась на гниющие балки.

— Он это знает.

Рорк сел и свесил руки поверх согнутых колен.

— Не думаю, что он знает, любовь моя.