Пара знакомых рук натянула шорты Иви, подтянула их вверх по окровавленным ногам и надела на место. Я поднял глаза и столкнулся с покрасневшими глазами Джесси.

Он потянулся к Доун.

— Врачи должны ее осмотреть, — он был сам не свой, его протяжный акцент хрипло царапал, мучал каждый слог.

Я отпустил руку Мичио и поднял ребенка, наблюдая, как Джесси неуклюже идет к ожидающим врачам, не сводя глаз с ребенка на его руках.

Рыдания Мичио перешли в свистящее дыхание, его лицо уткнулось в шею Иви, а его хватка на ее теле не выказывала никаких признаков того, что он собирается отпустить ее.

Теперь, когда мои руки были свободны, я оторвал его от нее и прижал к себе, закончив причастие.

— Этим святым помазанием и своей самой благодатной милостью да хранит Господь каждое совершенное действие, совершенное тобой через зрение, слух, обоняние, вкус и речь, осязание, способность ходить, — произнося эти слова, я прикасался к ее векам, ушам, ноздрям, губам, рукам и ногам.

Мичио потер глаза, потом прищурился, глядя на меня.

— Ты изменил текст.

Я кивнул.

— Господь не должен прощать ее грехи.

— Она была самим совершенством, — он погладил ее по лицу, глядя на нее с бесконечной тоской.

Я знал, каково это. Я жаждал услышать ее голос, почувствовать ее прикосновение, увидеть ее потрясающую улыбку, хотя бы еще разок.

Джесси вернулся и склонился над Иви. Он взял ее руки в свои, прижался губами к ее пальцам и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы.

— Я буду скучать по тебе, — его живот содрогнулся, как будто от удара. Он продышался, закрыв глаза. Затем он открыл их и снова поцеловал ее. — Я люблю тебя.

Сжав мое плечо, он вышел из сада и направился в туннельную систему дамбы.

Я поднял руку Иви и провел пальцами по костяшкам ее пальцев. Мичио прикоснулся к ее волосам, рассеянно глядя ей в лицо, и мы оба оттягивали наше прощание. Дарвин тоже не отходил от нее, его лохматое тело металось взад-вперед, тяжело дыша и жалобно скуля.

Ши присела на корточки между нами и сжала наши руки; ее темная кожа блестела от слез.

— Мы приведем ребенка в порядок и подготовим… — она посмотрела на Иви, и ее подбородок задрожал, но потом она сжала челюсти и продолжила. — Она сказала мне, чего хочет. Мы обо всем позаботимся. Идите и найдите вашего парня.

Когда она удалилась, я переполз через тело Иви и сделал так, чтобы наши лбы соприкоснулись.

— Спасибо, что любила меня. Я обещаю, что мы будем не одни. Я всегда буду любить тебя и поклоняться тебе.

Я провел носом по ее щеке и в последний раз поцеловал в губы. Я позволил себе заплакать, позволил своей любви омочить ее прекрасное лицо. Затем я отстранился и встретился взглядом с Мичио.

— Я подожду тебя у двери.

Стоя на краю сада, я наблюдал, как он обнимает ее, шепчет ей на ухо и целует на прощание. Когда он наконец оторвался, то постарался утянуть Дарвина за собой. Они вместе прикладывали усилия, волоча ноги, и в конце концов присоединились ко мне в дверях.

Он поднял свои окровавленные руки и уставился на медальон, который снял с ее шеи.

— Она сказала, что хочет, чтобы он остался у нашей дочери.

— Я знаю, — я сомкнул пальцы на медальоне, накрыв руку Мичио, и сжал.

Мы пошли по дамбе, чтобы найти Джесси. Это было достаточно легко, так как мы могли чувствовать друг друга так же, как совсем недавно чувствовали Иви. Отсутствие яркого гула ее ауры было еще одной пустотой, навалившейся сверху на гору всей этой пустоты.

Мы нашли Джесси в одном из проходов; он сидел на корточках у стены, обхватив голову руками. Когда мы подошли, он встал. Мы не разговаривали, да и не нужно было. Вместе мы побежали по туннелям. Мы не бежали со сверхчеловеческой скоростью, на которую теперь были способны наши тела. Мы бежали в темпе Иви, а Дарвин следовал за нами по пятам. Мы пробежали трусцой каждую милю в пределах дамбы. Затем мы делали это снова и снова. Наши мускулы напрягались, ноги двигались синхронно, и я представлял, как Иви бежит рядом с нами, наблюдая за нами, и ее огромные золотистые глаза горят любовью и желанием. Я не сводил глаз с Джесси и Мичио рядом со мной — на их лицах застыли шок и печаль, а взгляды погрузились в раздумья. Потерялись вместе с Иви.

В ту ночь мы стояли вдоль ограждения на вершине дамбы, глядя на реку Колорадо и погребальный костер, плывший между ее берегами. Лунный свет освещал деревянные доски и безжизненное тело моей души, лежащее на них.

Приглушенный гомон окружающей толпы эхом отдавался от стен каньона. Все были здесь. Ши и ее ребенок — ее рыдающее тело поддерживали Пол и Эдди. Линк, Хантер, Ронни, солдаты, врачи — все пришли, объединившись в своем горе.

Дарвин ходил туда-сюда вдоль заграждения, неугомонный и ищущий. Он разбивал мне сердце.

Я похлопал себя по бедру.

— Дарвин, hier.

Он подошел, прислонившись к моей ноге, и я почесал ему голову.

Рядом со мной Мичио прижимал Доун к своей груди так же крепко, как он держал Иви всего несколько часов назад.

Джесси наклонился рядом с Мичио, держа в луке пылающую стрелу, и встретился со мной взглядом. Когда я кивнул ему, он снова повернулся к реке, прицелился и отпустил тетиву. Огненный шар описал дугу в черном небе, и погребальный костер с ревом превратился в пламя.

Я почувствовал запах дыма, вкус ее смерти и ощутил ад реальности. Это заставило меня похолодеть.

Перед смертью Иви сделала много приготовлений, но что касается похорон, то ее инструкции Ши были просты. «Сделайте то, что даст людям надежду».

Люди верили, что когда водозаборные башни выкачают речную воду вместе с ее прахом и перенесут ее на другую сторону, турбины вытянут ее сущность из воды и произведут достаточно энергии, чтобы воскресить ее. Такова была их надежда.

Это была глупая мечта, но я узнал, что с Иви все возможно.

Джесси и Мичио смотрели, как пламя поднимается к небу. Доун сосала свой пальчик, заснув у груди Мичио.

Я закрыл глаза и помолился, но в самый мучительный момент молитвы не принесли мне никакого утешения.

Когда огонь угас, и остатки погребального костра погрузились в реку, Мичио заговорил в ночное небо:

— Ты сказал нам, что она была лекарством от самой глубокой боли, — его голос звучал натужно. — Мы потеряли наше лекарство.

Я дотронулся до спящего ребенка у него на руках.

— Теперь у нас есть она.

Джесси смотрел на реку.

— Когда умер муж Иви, она справилась с этим одна.

Мы были не одни.

Бок о бок мы готовились к вечной тьме, ждущей впереди.

Но она оставила нам яркий свет, чтобы помочь найти выход.

Она подарила нам рассвет — Доун.

Расстояние между гипотезой и выводом измеряется научными шагами.

Но как измерить любовь?

Шаги начинаются с прыжка веры.

И закончится все очень тяжелым падением.

— Доктор Мичио Нили

Глава 64

Мичио

Шесть лет спустя…

До Иви я строил свою жизнь вокруг стремления к научным знаниям, как ученик, посвятивший себя постановке вопросов и поиску возможностей. Когда вирус уничтожил девяносто процентов человеческой расы, мое внимание сузилось и сосредоточилось на одном важном ответе. На единственной возможности. На единственной оставшейся в живых женщине.

Она была не просто ответом на наше вымирание. Она была моим ответом. На все на свете.

Я добровольно отдал ей свое сердце, и она окружила его своим сердцем, сделав его больше, сильнее и достаточно могучим, чтобы разделить его с ее Лакота, ее священником и ее дочерью. С тремя людьми, которые любили меня так же сильно, как Иви.

Большую часть времени.

Прямо сейчас они смотрели на меня так, словно у меня вообще не было сердца.

— Папочка, будь паинькой, — Доун обвила руками седеющую шею Дарвина и одарила меня надутым взглядом, который напоминал меня самого, когда я был бессердечным мудаком.